Записки нечаянного богача 2 (СИ) - Дмитриев Олег. Страница 15

Идти становилось все тяжелее — молодая и постарше поросль путала ноги и толкала в плечи, лезла в глаза и всячески сообщала: «Вам всем там совершенно нечего делать, ступайте прочь!». Вперед пустили ребят с какими-то промышленного вида кусторезами: штанга, а на ней фреза. Так, громко и медленно, двигались дальше. Полутораметровая просека, остававшаяся за двумя кусторезами в камуфляже, вела нас вперед.

Внезапно послышался металлический лязг и затем звук, как будто колесо-восьмерка терлось о переднюю вилку останавливающегося велосипеда, в обрамлении отборного, но приглушенного мата. Один из бойцов тоскливо смотрел на диск своей кустокосилки, частью сколотый, а частью загнутый. Я шагнул вперед. Там, на дне оврага, под многими слоями свежей и прелой соломы угадывалось что-то, похожее на лежащую сваю. Требовать серп и лезть пальцами я не стал — кивнул двоим ближайшим ребятам и очертил пальцем длинный вытянутый овал по границе найденного столба. Снова в дело пошли воздуходувка и метелки. Пара-тройки минут — и перед нами лежал гранитный (или из известняка, я не геолог ни разу) вытянутый параллелепипед, больше всего похожий на опору фонарного столба. На дальнем от нас конце опора заканчивалась довольно схематичным, но узнаваемым изображением мужского лица, украшенного бородой и усами. И изображение это повторялось на каждой из граней столба, насколько я мог видеть. Навскидку четырехликому Богу могло быть лет примерно тысячи полторы-две. Или больше. Я шагнул было в сторону головы, но снова заметил легкое движение ладонью Михаила Ивановича, призывающее не спешить. И отошел в сторону от суеты, вызванной найденным изваянием. Его фотографировали, положив рядом тревожно знакомую клетчатую черно-белую криминалистическую линейку. Хорошо хоть мелом не обвели.

— Я себе его забираю!, — безальтернативно заявил банкир, почему-то глядя на меня, — во дворе установлю, отлично смотреться будет.

Я на это не отреагировал никак, удивился только про себя — он что теперь, каждую соринку и камушек будет у меня выпрашивать? Что за привычка — брать от жизни всё, причем в прямом смысле слова? «Хапуга, мироед» — согласился вернувшийся внутренний скептик. «Не надо брать от жизни всё. Зачем нам столько дерьма?» — в тон ему ответил реалист.

Нефтяник только что не пинками гонял вокруг камня Витька с его приблудой. В ногах у столба нашлись какие-то монеты, серебряная шейная гривна и еще несколько некрупных грубых фигурок, похожих на молоточки или двусторонние топоры, только маленьких, с палец. У некоторых на рукоятках были кольца, видимо, для ношения на шее на шнурке. Древностью и тайнами от них так и тянуло. Много, наверное, еще таких намоленных оврагов по Руси, ох и много.

Про то, что идти надо в сторону, куда лежит «голова», решили не сразу. Неуемной энергии троица энтузиастов спорила до радуг, отражавшихся в брызгах слюны. Банкир орал, что куда смотрят «ноги» — туда и нам. Нефтяник гудел, заходясь сдавленным кашлем, что идти надо от центра фигуры на восход солнца. Продюсер агитировал за запад. Видимо, просто по привычке. Второв и Суворов предсказуемо высились над схваткой, сохраняя невозмутимое молчание, чем-то напоминая сам предмет дискуссии, лежавший беззвучно, как и все прошедшие века.

— Пойдем-ка на север, куда глаза глядят, — прервал-таки Михаил Иванович дискуссию, опасно приблизившуюся к мордобою. И группа приключенцев гуськом двинулась за богатырем Саней, первым вошедшим в давешний тоннель. Шли сквозь густой ельник нешироким веером, подозрительно приглядываясь к каждой складочке местности и странно кривым, едва ли не в узлы завязанным деревьям, которых тут было в избытке. Я поежился. Возле завалов на Исконе-реке были места, где росли похожие уроды. Стало не по себе. Чуть успокаивала вера в то, что я все сделал правильно, с поклоном и вежеством положив в ноги четырехликого столба желтую монетку, десятку, чудом обнаружившуюся в кармане. И то, что банкир смотрел на меня с брезгливым презрением, как на уличного сумасшедшего, ничуть не беспокоило. Тревожили заинтересованные взгляды властных старцев. И не ко времени всплывшая в памяти поговорка: «В сосняке — веселиться, в березняке — жениться, в ельнике — удавиться».

Перед нами открылась чистая полянка, посредине которой высился пень. Нет, пожалуй Пень. Даже Пнище, я бы сказал. Таких, как Саня, на нем уселось бы пятеро, причем не впритык. Что же за секвойя тут росла? Дождавшись, пока все выйдут на поляну и начнут восхищаться чудом природы, чуть заметно кивнул на него Второву. Тот прикрыл глаза, дескать, понял. Александр Васильевич пронаблюдал эту пантомиму без видимого интереса, по-прежнему удивительно оставаясь в тени, хотя солнце освещало всю поляну непривычно ярко, после частого ельника. Всю, кроме товарища директора.

Нефтяник, банкир и режиссер снова врубили привычный режим «лебедь, рак и щука». На поляне их не интересовало решительно ничего, и идти надо было во все стороны, если смотреть на их вариативно указующие персты. Я сел на корточки и закурил. То, что подо пнем нас ожидала какая-то тайна, сорвавшая со своих мест и притащившая сюда не самых незанятых людей Москвы, да и России, я не сомневался. Холодок, не отпускавший среди изуродованных кривых елок, проходил, шерсть на загривке опускалась. Возвращалось рациональное мышление, и оно имело один вопрос — как сдвинуть с места эту громадину? В ней тонны полторы ведь, не меньше.

— Федор Михалыч, Федор Михалыч! Тут штыри какие-то железные!, — разлетелся над полянкой высокий голос лягушонка-Витька. Возле него тут же как из-под земли вырос помощник Второва. Ого, значит, умница и эрудит, оказывается, еще и тезка бессмертного классика? Вслед за ним подошли и мы.

Бойцы с лопатами освободили из-под мха, дерна и слоя земли два покрытых коркой металлических лома или две очень толстых арматурины длиной метра по полтора каждая. К ним крепились железные петли, уходящие вниз, под пень. Одна, левая, была отломана — отгнила за века, наверное. Ускорившись, парни обкопали пень по периметру. Сняв полметра грунта, стало видно, что площадка вокруг выложена какой-то древней тротуарной плиткой, похожей на плоские кирпичи — плинфу. Видимо, выкладывать важные места специальным покрытием на матушке-Руси издревле считалось святым делом.

Богатырь Саня по команде Федора подсел под великанский пень, который казался вдвое больше после того, как корни у основания освободили от земли. Поднатужившись, крякнул… И едва не оторвал громадину напрочь, потому что она подалась с неожиданной легкостью. Свалившись на задницу, Саня охнул и уставился на пень с обратной стороны, как, впрочем, и все присутствующие. Ну а чего бы и не посмотреть? Не каждый день встречаешь кусок дерева размером с легковой автомобиль. Притом полый внутри, выжженный, судя по угольно-черному нутру, покрытому какими-то узорами и символами. Чаще всего попадался равносторонний крест, каждый конец которого был перечеркнут. «Нам хана» — выдохнул внутренний фаталист. Реалист порылся в памяти и сообщил, что это символ Мары-Марены, отвечавшей в древнерусском пантеоне за холод и смерть. Радости в его голосе не было никакой. Я автоматически отшагнул назад, растопырив руки, так, чтобы позади остались Второв с Суворовым, тут же замершие. Передо мной очутился Федор Михалыч, причем так внезапно, что я аж вздрогнул. Он махнул рукой, и к пню шагнули напряженные ребята с какой-то аппаратурой военно-научного вида. Той, что и выглядит непонятно, и сделана крепко, хоть гвозди забивай.

— Куда ты завел нас, Сусанин-герой? — негромко поинтересовался эрудит, не поворачивая головы.

— Идите вы нахрен, я сам тут впервой, — растерянно выдал я на автомате, опять забыв подумать, прежде чем открывать рот. За спиной раздались два одновременных стариковских смешка.

— Чисто, Федор Михалыч, — доложил один из военно-научных сотрудников, что водил перед пнем штуковиной, похожей на сдвоенный локатор, — ни заразы, ни излучений, ничего.

Помощник махнул — и Витек-сапер осторожно приблизился к вставшей на попа гигантской пустой коряге и принялся водить из стороны в сторону катушкой, временами замирая и прислушиваясь, видимо, к сигналам в его забавных белых наушниках. Кто только догадался приделать светлую глянцевую деталь к поисковому прибору?