Записки нечаянного богача 2 (СИ) - Дмитриев Олег. Страница 48

— Ба-а-а! — завопил вдруг Головин, тыча пальцем за спины делегатов-вредителей в дальний от входа угол палаты, — Николай Иваныч Пирогов!

Профессура оборвала свой чаячий базар и враз притихла, словно стайка детей, застигнутых за чем-то предосудительным. Вот это я понимаю — авторитет великого врача! Полтораста лет как помер, а его именем академиков вон как ловко пугать выходит!

Артём, подхватив нас с Серёгой под локти железными клешнями, пнул дверь из палаты, и под вой приходящих в себя светил мы вылетели в коридор. Вслед нам летели мольбы и проклятия, но лишь добавляли энтузиазма и скорости. Картина была эпичная: мимо с визгом отскакивавших медсестер и жавшихся к стенам судорожно крестящихся пенсионерок с больничными «ходунками» летели трое. По центру — здоровенный, в черном камуфляже, Головин, а по краям — мы с Ланевским в простынях. Трио было одновременно похоже на пару ангелов, конвоировавших куда-то грешную душу, и на Сатану, изгоняющего первых людей из райского сада. Полагаю, за возможность изваять подобный сюжетец в мраморе сам Микеланджело отвалил бы приличные деньги. Да все это под топот одной пары берцев и шлепанье по плиткам двух пар босых ног. Да с развевающимися вокруг двух голых задниц простынями.

Мы слетели по лестницам какого-то черного хода, выскочили на улицу мимо схватившегося за сердце вахтера и впрыгнули в двухсотый, где за рулем сидел Лёха с тем же выражением лица, с каким не так давно выслушивал мои пояснения по поводу вольной трактовки религиозных текстов.

— Валим-валим-валим! — заорали мы в три глотки, падая в салон. Двери захлопывали уже на приличном ходу.

Машина катила по Пятницкому шоссе, подъезжая к одноименному метро. Отдышаться, кажется, успел только Головин, хотя по нему не было заметно, что он вообще запыхался. Мы с Лордом сопели, как загнанные кони.

— Лёх, тормозни у метро, пожалуйста! — попросил я водителя.

— Решил подаяния попросить? Может, церковь поищем, там должны охотнее давать милостыню? — нет, видимо, к чувству юмора Артёма привычку выработать невозможно.

— Там пожрать купим. Бургеров, картошки по-деревенски, и много-много сладкой газировки, — я сглотнул набежавшую слюну. Рядом то же самое проделал Серега, ерзавший на скользкой коже, пытаясь хоть как-то распределить проклятую простыню, чтобы та прикрывала и зад, и перед.

— Это ресторан. Пусть и быстрого питания, но ре-сто-ран. Туда с голыми жопами нельзя, — Головин забавлялся от души. Видимо, его тоже отпускало — встретить друзей с того света, вырвать их практически из-под ножа вивисекторов, да после той заварухи в проклятом особняке, наверняка отняло много сил и нервов. А ему еще Второву объяснительную писать. Тут в кармане разгрузки Артема раздался гитарный рифф из песни Би-2 про полковника. Он достал трубку, и я подумал, что сейчас Тёма улыбнется светло, как Данила Багров в кино, и скажет: «Брат!». Но, судя по краткой реплике, звонила какая-то распутная женщина.

— На связи. Да. Нет. Нет. Пожрать. В Шереметьево. В душе не представляю, — судя по фразам, он отчитывался вышестоящему руководству, и оно явно интересовалось мной. — Лады, отбой.

— Что вы будете делать в Шарике в простынях — ума не приложу, — заметил Артем, глядя в окно на проплывавшую мимо церковь.

— Тём, дай позвонить, пожалуйста, — попросил Серега. Судя по его голосу, эту фразу до сих пор он не произносил примерно никогда. Ну что ж, все бывает впервые. Внутренний фаталист согласно кивнул, ни на секунду не прекращая думать о большом ванильном молочном коктейле.

— Бадди, привет. Все в порядке, не волнуйся. — Ого, а я, кажется, знаю, с кем говорил Лорд! Видимо, связь аристократа и дочери степей была чуть шире профессиональных обязанностей. — Потом все расскажу. Отмени всё на сегодня, я на больничном. — Он поправил простыню на бедре. — Мне нужны два новых телефона, два костюма, две пары обуви, две сорочки и два ремня. Нет, не одинаковых. Да, Волкову. Нет, галстуки и запонки не надо. Метро «Пятницкое шоссе», возле МэкДаналтс. Ну да, ну да, «и точка». Хорошо, спасибо тебе, малыш.

Лорд вернул трубку Головину, который смотрел на него с не меньшим интересом, чем я. Нечасто видишь голозадых английских аристократов в простынях, красных, как помидор. Но смотрелось эффектно. Пригладив элегантным движением волосы назад, Ланевский пояснил:

— Да, это моя помощница Бадма. И — да, иногда она живет у меня.

Тёма поднял вверх большой палец, а я одобрительно двинул Серегу плечом. Жизнь налаживалась. Еще сильнее она наладилась, когда Головин с Лёхой притащили мешки с едой, наполнив нутро крузака незабываемым ароматом американской харчевни с бесплатными туалетами. Да, это вредно. И — да, нам было похрену. Смолотив опасное количество еды в рекордные сроки, мы с Ланевским осоловело отдувались, глядя на снующих туда-сюда возле метро горожан. И незаметно одновременно отрубились.

Проснулись от того, что Тёма толкал Серегу, протягивая трубку:

— Подъем, держи, тебя вызывают!

— Да, Бадди! Сейчас, — моргая спросонок, Ланевский завертел головой. — Да, вижу. Справа от тебя черный Тойота Лендкрузер Двести, он тут такой один на парковке. Левая задняя дверь. Да, — и он вернул телефон Головину.

Из серебристой Короллы, кажется, даже новой, грациозно, как дочь индейского вождя, выбралась Бадма Норсоновна, секретарь, и, как выяснилось, очень личный помощник Сергея Павловича. Одетая строго, по-офисному, в черно-белое, она подошла к багажнику своей машины и извлекла оттуда два костюмных чехла и два мешка для обуви, в каких в школу дети «сменку» носят. Через плечо у нее висела довольно объемная дамская сумочка, украшенная известными логотипами из двух букв. Цокая каблуками, дочь прерий уверенно направилась в нашу сторону. Ну, то есть цокота в закрытой машине я, конечно, не слышал, просто додумал.

Лорд открыл дверь даме элегантно, по-джентльменски. То, что он сидел внутри и в простыне — дело десятое. Валявшиеся под ногами пакеты, коробки и стаканы, а также крепкий макдачий дух в салоне его тоже явно не смущали. Выдержке Бадмы, полагаю, люто позавидовали бы мировые звезды покера и всех разведок — она лишь чуть повела черной бровью. Одной и еле заметно. Настоящий ронин. Наши с Лёхой и Тёмой вежливые, но чуть фальшивые «Здравствуйте» и «Добрый день» приняла с легким кивком и полуулыбкой. Серега забрал мешки и костюмы, сложив их между нами на сиденье. Она достала из сумочки две коробки с телефонами и вручила нам поочередно. Причем в моей коробке, судя по картинке сверху, был именно мой. А я с ранней юности поклонник марки «Моторола», еще с памятной раскладушки V3i. Где за полтора часа можно было найти далеко не самую популярную модель Moto G8 plus — ума не приложу, но Цветок Прерий с задачей справился блестяще.

— Спасибо тебе, Бадди, ты очень помогла, — холодная отстраненность аристократа вернулась, видимо, вместе со штанами. — Полагаю, нам стоит подавать прошения об отставке. Предупреди Валю, пусть подготовит бумаги. Кто их теперь будет согласовывать, правда, не понятно, после того, как… — я двинул ему локтем под ребра, и он чудом успел поймать простыню, едва не явив сокрытое ею.

— Хорошо, Сергей Павлович, — голос Бадмы Норсоновны не имел никакой эмоциональной окраски, но звучал величаво, как ветра́ хребтов Восточного Саяна её Родины.

— Дмитрий Михайлович вчера одобрил четвертый вариант по офису, пусть Валя после увольнения возьмется, — продолжил Лорд чуть сдавленным голосом, потирая бок.

— Непременно, — кивнула она.

— И еще раз большое тебе спасибо, — проговорил Ланевский чуть тише, взяв ее руку и задержав чуть-чуть дольше, чем того требовали приличия. Цветок Прерий еле заметно изогнул уголок рта, отчего на лице появилось чуть лукавое выражение. Она снова кивнула и прикрыла дверь. Лорд задумчиво смотрел на ее удаляющуюся спину и покачивающиеся бедра.

Я раскрыл чехол с костюмом и начал разбираться с барахлом. Под пиджаком и рубашкой на плечиках неожиданно нашлись трусы и классическая майка, в широких кругах обидно называемая «алкоголичкой». Нательное белье было в фирменных запаянных пакетах, к чему с большим одобрением отнесся внутренний скептик. Видимо, таскать чужое исподнее, пусть чистое и не с покойника, ему претило, как Егору Прокудину по кличке «Горе» из «Калины красной».