Записки нечаянного богача 2 (СИ) - Дмитриев Олег. Страница 74

— Неа, — покачал я головой.

— Что, даже не будешь ждать бабку верхом на олене или лосе, или на чём они тут ездят?

— Какую ещё бабку? — влез заинтересованный Стёпа.

— Да по идее вот-вот, с минуты на минуту буквально, должна прикатить какая-то. Чтоб в ножки ему вон упасть и взмолиться: «Окажи божескую милость, соколик, сильномогучий богатырь Еруслан Лазаревич, прими у баушки землицы апчхинадцать мульёнов гектар, да горы злата-серебра, да груды каменьев самоцветных! Прям извелась вся, не знаю кому и влындить богачества энти!» — Головин голосил, как настоящая старуха. Талант.

— А чья тут земля, кстати? — перебил его я. Некоторые слова далекого эха Мунгэн продолжали «переводиться» где-то в глубине сознания в фоновом режиме.

— Во! Во, Бер, видал⁈ Вот он, истинный волчий оскал капитализма! — от души потешался Артём. — А вот шиш тебе, мироед! Родины тут земля, а конкретнее — Министерства обороны. Выкусил, оккупант⁈

— Передавай Родине моё глубочайшее почтение и искреннюю любовь. И скажи, что вон под той горой слева — жила серебряная. Старая. Но последние три тысячи лет её никто не трогал. Да и раньше — вряд ли.

— Плетёшь, поди, опять? — юмор с него сбило мгновенно.

— Неа, истинную правду говорю. Привет передать только не забудь.

— Кому? — хлопнул глазами он.

— Родине, — вздохнул я. — Пошли, мужики, нам собираться ещё.

Но переживал зря. Всё наше барахло уже было на борту, рачительные военные не оставили даже бочку со свежезасоленной воблой — чего добру пропадать? На военном аэродроме мы вышли через час, размять ноги и перекусить у хлебосольной Стёпиной Нади, женщины с большим сердцем и прочими формами.

Через семь часов, мятые и заспанные, перегрузились в Жуковском из самолёта в такой же вертолёт, что подвёз нас с заимки до Читы. Только на бортах у него красовались круги из двух половин — белой и чёрной.

Уважаемые читатели!

Следующая глава завершит вторую часть записок нечаянного богача.

Есть вероятность, что придётся нарушить график выкладки и пропустить один день.

Очень надеюсь, что этого не произойдет, но на всякий случай заранее приношу извинения за вынужденные неудобства(

Глава 29

Твердое слово. Что подарить тому, у кого все есть

До посадки на газон размером никак не меньше двух футбольных полей прошло около часа. Если я не путал, то от Жуковского нас теперь отделяло километров триста. И в какую именно сторону — не поручился бы, потому что, хотя борт и был какой-то ультрамодный и бизнес-классовый, ставенки на окошках не открывались. Это чуть тревожило, но я по-прежнему верил Головину. Если он сказал, что карты сыграли — значит, так оно и было.

Карт было ровно три, про колоду Тёма загнул. Первая — совет золотого деда Владимира Ивановича дать знать, если с Мурадовым пойдет неудачно. Вторая — ковчежец на хранении у мощного старика Михаила Ивановича. А третья, как говорят в народе, «два валета — и вот это», это Серёга Ланевский и Артём Михалыч Головин собственными персонами. На них-то, в принципе, и легла вся работа. В случае с Лордом — привычные ему сводки-проводки и прочая финансовая муть, в которой я тут же терялся, зато он ловил всё, что можно было изловить. Получив задачу слегка усложнить свои привычные схемы промышленным и финансовым шпионажем, Сергей Павлович, признаться, немного оробел. Но именно поэтому в помощь ему был отряжен незабываемый путешественник со сложной и почти всегда засекреченной историей, но с невообразимым кругом знакомых и сослуживцев. Нашлись такие и в службе экономической безопасности, в управлении «П», курирующем промышленность, и в том числе — золотодобывающие компании. Чистое везение — я придумал, что спросить, Тёма подсказал — у кого, а Серёга — как именно. Дальше было делом техники: пара наводящих вопросов — и заинтригованные специально обученные люди взяли след. Им он был по делам службы без надобности, а вот нам вполне годился. По согласованию со Второвым подвязали его группу анализа. Да, они стоили очень дорого. Но они и вправду того стоили.

В результате выяснилось, что Абдусалам не только охраняет и тщательно блюдёт личные и финансовые интересы хозяина, но и про себя тоже не забывает. И оказалось, что довольно часто. И когда со счетов нескольких, казалось бы, никакого отношения к нему не имеющих, фирм пропали деньги — запереживал и стал допускать ошибки. На что и был расчёт. Самым трудным и сложным для меня было то, что, как рассказал Тёма, люди Абдусалама планировали похищение детей Дока и Барона. Случись с ними что — не знаю, как бы я с этим жил дальше, даже представить страшно. Но ребята Головина в охране знали толк гораздо лучше горячих южных джигитов, которых приняли на подходах к объектам так, что никто ничего и не понял даже. За первой ошибкой — угрожать моим близким — остальные посыпались горохом. Морды граждан, отправленных говорливым горцем за детьми моих друзей, оказались в таком пуху, что любой померанцевый шпиц удавился бы от зависти. Сотрудники органов обрадовались им, как младшеклассники — новогодним подаркам. В рекордные сроки южане подняли на небывалую высоту раскрываемость в нескольких отделах полиции Москвы и ближайшего Подмосковья. А то, что вызвавший их в столицу человек ничего не сделал для их спасения, здорово качнуло его репутацию. И вот тут-то как раз и пришли файлы от Второвских аналитиков. Выяснилось, что гордый и опасный Абдусалам не брезговал запускать руку в казну своего эмира. Нечасто и крайне, казалось бы, осмотрительно, но важны были именно подтверждённые факты. А такого не прощают нигде и никому, крыс не любят что в Лондонском или Московском Сити, что в мордовских лагерях. Просто наказания везде разные.

Нас доставил от вертолётной площадки до крыльца такой же космолёт, какой вёз до яхты и обратно, только без номеров вовсе. Видимо, по своему дачному участку серый кардинал разрешал кататься без регистрационных знаков. Вряд ли здесь где-то могли пастись торговцы полосатыми палками, пристально следящие за платной безопасностью дорожного движения. Встречал у трапа лично Фёдор Михайлович, памятный эрудит и умница с очень тяжёлыми руками. Но в этот раз проверять не довелось — поздоровались, познакомил его с мамой и братом, и мы отправились к дому.

Крыльцо было, кажется, с Мавзолей размером, и сам замок ему вполне соответствовал, маленьким на его фоне не выглядел. Потрясающе гармонично смотрелся весь ансамбль: и основное здание, и обширное крылечко, и прочие анфилады и галереи, или как там они правильно называются. Замок обнимал своими крыльями то ли садик, то ли парк размером с два стандартных советских детских сада. Только веранд, песочниц, железных ракет из трех труб, обваренных обручами разного диаметра, и прочих вкопанных разноцветных покрышек, разумеется, не было. Зато точно посередине была клумба. Формой и рисунком она не удивила. Круг, разделённый надвое, где справа были белые цветы, а слева — тёмно-фиолетовые настолько, что казались чёрными. Замок высился на холме, и парк был расположен под небольшим уклоном.

— Пойдёмте, гости дорогие, ваши комнаты в правом крыле, — сообщил Фёдор, глядя, как наше походное барахлишко грузят на тележки, выглядевшие совершенно по-отельному, крепкие парни в костюмах.

Направо — это хорошо, это правильно. А то бывал я давеча в одном левом крыле. Как и выбрался — не помню. Ни денег, ни телефона, ни штанов. Чудом спасся, в общем.

Внутреннее устройство или правильнее — убранство замка тоже не подвели. В Версалях и прочих Луврах я не бывал, но, полагаю, было вполне на уровне. По сравнению, например, с Пушкинским музеем, было пустовато, скучновато и бедновато. В музее. Здесь — нет. Аню я тут же закинул на плечи, Надя взяла меня под локоть с поистине княжеской грацией. Кивнул Петьке — они с Антошкой взяли маму под руки. Таким порядком и пошли за ребятами, катившими тележки с золочёными ручками. Старательно, но совершенно безуспешно делая вид, что ничему не удивляемся.