Небесный странник (СИ) - Бектурганов Алибек. Страница 155

Из тех обрывков исторических данных, что Квай-Гон скрупулёзно собирал, он узнал, что вся философия ситхов базировалась на эмоциях и борьбе. Последнее, то есть борьба, в их понимании и была тем самым развитием, тем путём, которым так или иначе, но шли все одарённые в этой галактике для достижения персонального могущества. И даже джедаи, вольно или нет, но шли им, ведь так же, как и ситхи были в постоянной борьбе. С самими собой, со своими идеалами и догмами, со своим мироощущением, с теми самыми эмоциями, которые непременно, по словам магистра Йоды, должны были привести их всех на Тёмную сторону.

Ситхи — не абсолютное зло, как считают большинство джедаев. Ведь абсолютное зло не может любить кого-то кроме себя, абсолютное зло не может пойти на самопожертвование, абсолютное зло не способно испытывать привязанность. Эмоции — краеугольный камень учения ситхов, а любовь и привязанность — такие же эмоции для них, как и любые другие. В истории были случаи, когда ситхи руководствовались именно этими светлыми чувствами, постигая персональное могущество. Всё это Джинн узнал из тех данных, что сохранились у других, разбросанных по всей галактике пользователей Великой. Беда была в том, что путь боли и ненависти многократно проще… Но что удивительно, в истории были ситхи, не пошедшие этим простым путём…

В то же время для ситхов любой конфликт был синонимом прогресса. И в этом утверждении было многое, что в тайне разделял и сам Квай-Гон. Ведь и он считал, что любой конфликт, любая война — двигатель именно прогресса и развития как для любого одарённого, так и для любого другого разумного, живущего в этой галактике.

Будучи джедаем, хранителем мира и порядка, он и сам не раз видел, что во время и после любой войны в галактике наступал момент, когда благодаря этому жесткому и страшному явлению в ней появлялись новые великие научные открытия, приходили к власти талантливые политики, рождались будущие светила медицины. Действия их всех так или иначе, но меняли Небесную реку к лучшему. Пусть и не всегда это у них получалось, но в массе фактов это было именно так.

Можно было годами рассуждать о том, «как бы было хорошо» и всего за год Гиперпространсвенной Войны Старка получить серьёзное усиление сил Юстиции.

Естественно, как джедай он не хотел, чтобы разумные черпали в войне вдохновение для саморазвития, но как галакт, выросший во всём этом пуду, он как никто другой понимал, что этот путь для них наиболее быстрый и правильный. И в свете этих фактов долгие годы Квай-Гон жаждал узнать, что же на самом деле представляют собой ситхи.

Мужчина и до встречи с ситхом-забраком был уверен на всю тысячу процентов, что их орден существует и по сей день. Так же он был уверен, что даже среди этих «врагов всех джедаев» были разумные, которые не шли путём крови и уничтожения всего живого, а были и те, кто могли и мирно созидать. Ведь Сила — не только Светлая сторона, но и Тёмная. Она Едина, Жива! К тому же, существует известное каждому образованному галакту правило: свет без тьмы не может существовать, как и тьма без света. И если не вдаваться в дебри философии, он, как никто другой, понимал, что в этой галактике, для достижения гармонии, должны быть обе стороны. Иначе никак.

Подводя итог в своих коротких размышлениях, которые по привычке шли фоном среди вороха других не менее важных мыслей, Джинн, к своему сожалению, был вынужден признать, что на своём пути он повстречал именно классического ситха-бэйнита, а не того, кто был бы способен на нормальный диалог.

«Последнее время Великая уж больно много мне испытаний шлёт. И вот, можно сказать, что я стою на развилке своего пути», — думал джедай, сидя на полу и внимательно следя за мечущимся из стороны в сторону ситхом. Плёнка щита надёжно разделяла их. Как разделяла и Кеноби за его спиной и Эйдана за спиной уже забрака.

«Есть только два решения: принять смерть или же понадеяться на Великую. Умирать желания нет и это факт. Я чётко знаю, что моя смерть не даст ничего для этой галактики. Был Квай-Гон, нет его — всё едино. Единственный плюс, я чувствую, что моя гибель позволит Кеноби в одиночку одолеть ситха, но есть немалая вероятность того, что это лишь сломает его. И-и-и… всё. Великая дарует лишь смутные образы на удачное стечение обстоятельств. И что же мне теперь делать?»

Джинн заглянул за спину ситха, но сохранил спокойное выражение лица, пусть внутри и был очень недоволен. Забрак бесился, то и дело пробовал плёнку щита на прочность своим световым мечом и зло смотрел на мальчика.

«Ещё и Эйдан так не вовремя вылез и своими картинками на датападе лишь доводит ситха до очередной ступени бешенства! А барьер блокирует и звуки в том числе, поэтому не укоротишь пагубное желание маленького негодника помочь путём выведения из себя ситха. К слову, успешное».

— Ха-ха, — рассмеялся он беззвучно для всех остальных, вспомнив слова Эйдана забраку. «Надо бы запомнить это выражение: „Инициатива, рогатый, всегда сношает инициатора“ и почаще ему самому напоминать об этом. Великая, молю тебя, дай мне знак, дай понимание как нам всем из этой горы пуду выбраться⁈ Желательно целыми и живыми».

По ощущениям джедая ждать отключения щитов осталось пять минут, которые он и тратил на поиск решения для себя и для всех остальных. Сознание привычно очистилось, но некоторые мысли и воспоминания всё равно были с ним.

«Вообще у Силы весьма своеобразное чувство юмора. Мечтал в детстве победить ситха? Получи, Квай-Гон, сильного, дерзкого, непримиримого и бешенного забрака», — вынужден был признать он. — «Только не обгадься в процессе. Дать бы по шее самому себе в детстве за такие мечтания, да нет такой способности у джедаев».

Анализируя свои действия, джедай был вынужден признать, что этот ситх словно за правило для себя взял всем и каждому демонстрировать свои превосходство, жестокость и безжалостность. Но помимо этого, краснокожий забрак с угрожающей татуировкой на лице генерировал в пространство просто тонны ПАФОСА и пренебрежения ко всем его и падавана усилиям! Все движения противника во время боя, все атаки или блоки демонстрировали просто неимоверное количество хвастовства собственными умениями обращаться со своим оружием, телом и Силой. Такого позёрства не было даже в его учителе Дуку, который тоже любил покрасоваться.

(ПонтаМол)

Однако стоило признать, что у адепта Тёмной стороны были на то основания. Седьмая форма — Джуйо, которой успешно пользовался ситх, была крайне неприятной для практикующих иные формы боя на мечах джедаев. Вообще, в ордене мало кто мог похвастаться мастерским владением этой, разработанной в лохматые годы ситхами, формой боя. Лишь Мейс Винду, Цин Драллиг и его учитель Дуку владели Джуйо на том уровне, в котором могли считаться мастерами. Каждый из них потратил не один год восстанавливая по обрывкам данных этот грозный и весьма результативный стиль фехтования на световых мечах.

Да-а-а… Джуйо, иначе Форма Свирепости, требовала от пользователя иного склада характера. Ни Квай-Гон, ни даже магистр Деппа Биллаба не смогли в своё время обучиться ей у своих мастеров.

Джуйо забрака была очень похожа на Атару. И там, и там использовалась высокая скорость и много акробатических элементов, но главное отличие Джуйо — усиление ударов. То самое усиление, подпитанное ненавистью и яростью ситха, которое выводило его пользование световым мечом на новый уровень.

То, что демонстрировал противник на Татуине, не шло ни в какое сравнение с тем, что он показывал тут, на Набу. Там был практически академический бой, направленный на выявление границ возможностей оппонента, а тут он перешёл совсем к другой тактике. Не изучал и выяснял, а навязывал и подавлял, стремясь сокрушить их с Кеноби.

Короткая сшибка в ангаре доказала Джинну, что ситх был гением-фехтовальщиком. Тренированным, заботливо натасканным кем-то на убийство, владеющего несколькими формами боя на уровне мастера и умелого пользователя базовых техник Силой во время поединка. Да, не было чего-то особо выдающегося в его арсенале манипулирования Силой, но то, что было, всегда приходилось к месту и добавляло опасности фехтовальным навыкам.