Разрушенный мир (СИ) - Якимов Валентин. Страница 63

И рассказал я отцу, как решил, что собирать экспедицию долго, что ничего конкретного и прямо уж пугающего Воден вообще-то не сказал. А затем подробно и эмоционально начал расписывать Его Величеству, как сильно я хочу проявить себя, как горько и больно мне за свою же детскую глупость, из-за которой я столько лет просидел на шее у рода, как взыграла во мне среди ночи удаль молодецкая и захотелось всем доказать, что я и сам по себе способен на подвиги. В общем, задвинул речь о достоинстве рода, чести принца и всем таком прочем.

Тут уж, конечно, даже отец глянул на меня как на дурачка, хоть и постарался не показать виду. Клаус же презрительно пялился с самого начала повествования. Но я того и добивался.

Зачем? А все просто.

Я очень хотел, чтоб меня учили. Всему, чему нужно — и как можно скорее. Я ведь недаром после возвращения со слоев причинности рылся в скромной замковой библиотеке. Я искал хоть что-нибудь, что дало бы мне не общие вещи, а знания конкретно о наших владениях, их населении, проблемах и достоинствах, состоянии и обеспеченности… И ничего такого не нашел.

Там вообще оказалось очень мало толковых книг. В основном какая-то дикая чушь по астрономии и прорицанию, и одна лишь полезная книжка.

По лесному хозяйству.

Из этого нетрудно было сделать простой вывод: все знания о том, как и чем мы тут правим, передаются от правителя к наследнику.

И для того, чтобы у довольно пассивного и инертного Грегора Эстелла не осталось иного выхода, кроме моего скорейшего обучения, мне нужно было подать себя, как малограмотного, но очень честолюбивого, исполнительного и самоотверженного парня. Настолько самоотверженного, что без нужных знаний может легко лишиться головы.

И ничего, мол, с этим не поделаешь!

После того, как я закончил проникновенную речь с объяснением своих мотивов, все молча пялились то на меня, то в опустевшие тарелки. Альсина незаметно покрутила пальцем у виска, Воден одобрительно улыбнулся, Клаус страдальчески прикрыл глаза, а отец, кажется, пытался подобрать слова.

Наконец, у него получилось:

— Михаэль… Сын мой. Ты бесконечно прав в том, что королевская кровь — не вода, а честь рода Эстелл нужно ценить превыше жизни… Ну и вот это вот все. Но сын! Ты ведь совсем недавно пребываешь в здравом уме и еще ничего не успел выяснить о мире вокруг! О том, какие царят порядки на нашей земле, кто чем правит и командует, безопасно ли одному ездить ночью по нашим дорогам, в конце концов! Ехать вот так, в одиночку, невесть куда среди ночи, никого не предупредив… Воден! А ты почему никого не предупредил⁈

Волшебник картинно вздохнул и опустил глаза.

— Ваше Величество! Его высочество принц Михаэль твердо и четко высказал мне свое решение. Больше того, приказал никому не сообщать об этом до полудня сего дня. Раз уж теперь он в своем уме и в добром здравии, разве же мог я ослушаться прямого приказа наследника престола⁈ Я ведь ваш волшебник, а не советник. Слуга, а не партнер…

— Не знаю уж, в своем ли брат уме, после таких его выходок… — насмешливо процедил Клаус.

Это несколько разрядило обстановку. Грегор, конечно, все равно побурчал о том, что когда не надо Воден готов дать хоть сотню советов и проявить вредную инициативу, а когда надо — так он сразу слуга, а не советчик, тоже мне…

Но все-таки такое поведение мага было ему лестно. Передав под его управление почти весь замок, отец явно стал опасаться мятежа. И удовольствие от такой покорности мага в этот раз затмило даже подозрение, что Воден просто хотел отправить меня на убой.

— Ну ладно, сын! Сделанного не воротишь, а ты приехал назад живым и здоровым! Так что оставим это. А я, в свою очередь, постараюсь как можно скорее научить тебя уму разуму! Мне нужен грамотный наследник, а не безголовый фанатик, навроде эфтейских этих, как же их…

— Рыцарей, Ваше Высочество. Вы, полагаю, говорите о рыцарях. — мягко вставил Воден.

— Да, вот их. Не надо нам тут такого! И вообще, не болтай мне под руку!

Наконец, когда обмен колкостями завершился, я приступил к главному. К рассказу о кровавых событиях, произошедших этой ночью в Ойнегесте. И вот уж тут все слушали, затаив дыхание. Даже вечно недовольный Клаус притих.

Историю я, конечно, опять переиначил. В моей версии сотников-предателей неведомым образом убили их же наниматели, обратив в первых мертвецов, от которых и пошла эта зараза, сам я прибыл уже в разгар боя и лично с восставшими трупами не сражался. Но, будучи инкогнито и при королевской печати, сумел возглавить частично обезглавленную королевскую дружину, сообщив им о необходимости найти где-то неподалеку мага, который все и затеял. Помогли мне успокоить и повести в бой паникующих воинов два бравых и отважных сотника, не предавших дело королевства — Фейзан Эльд и Клейс Хаазен. Проявили эти двое, мол, себя в высшей степени героически, поэтому я позволил себе от лица Эстеллов назначить их во главу оставшейся дружины, но если Его Величеству будет угодно, он, конечно, всегда может сместить этих людей выдающейся доблести и верности короне…

И некроманта я, конечно, прикончил не в смертельном поединке. Мы просто порубили в куски всех мертвецов, а затем окружили логово мага и взяли штурмом. Самого его, убившего множество славных парней, изрубили на месте, как и одну из учениц, а вторая сама сдалась в плен и выразила желание сотрудничать с королем, потому осталась жива.

Но я, не теряя бдительности, все равно вез ее связанной и молчащей. А после тяжелого и ужасного боя мы с двумя героями-сотниками обыскали жилище прежнего капитана, нашли там гору денег, которые я все равно не смог бы вывезти, а потому их отдали в дружинную казну, а также один очень волшебный артефакт… Который я и привез в замок.

— Ну же, не тяни! — нетерпеливо подался вперед Воден, когда я взял в этом месте долгую паузу. — Я сразу почуял от телеги мощный магический фон. Какой-то странный, но мощный. Что там⁈

Остальные тоже с интересом вперились в меня. А я всего-лишь решил попить морса, смочить пересохшее горло!

— Доспех там. — откашлявшись, ответил наконец я. — Панцирный доспех эфтейского элитного гвардейца, или вроде того… Мне сотники рассказали, сам я понятия не имел, что это. Но выглядит о-очень внушительно.

— Охренеть… ох, простите, Ваше Величество. Поразительно! — неверяще протянула Альсина. — Не может быть…

— А чего нет-то? — хмыкнул Воден, тем-не-менее довольно улыбаясь. — Видел я эти штуки, если правда он — узнаю. Они же давненько уж за деньги продаются. Собственно, рыцарство и пробило себе возможность их покупать. Если уж сам капитан дружины Его Величества решил нас предать, ему явно отвалили кругленькую сумму. Ну, Михаэль и сам уже сказал о деньгах. Если этот ублюдок так и планировал оставаться капитаном, но уже на службе мятежников, чего б ему не раскошелиться на такой доспех?

— Вообще, знаете, что печально? — негромко и грустно произнес отец. — Это значит, что предательство зрело очень долго. Мой отец, мир его праху, в свое время тоже пытался прикупить такой доспех. В тот раз в силу многих причин не вышло… Хотя каких многих, об этом просто узнали бояре и запретили ему. Пришлось это проглотить. Так вот, тогда он узнал, сколько по времени займет весь процесс — от покупки в Эфтее до прибытия к нам. Чуть больше года. Года, понимаете! Даже если теперь, десятилетия спустя, все ускорилось, все равно это месяцы!

Я кивнул. Да, отец сразу вычленил из всего этого важную вещь.

— Вы правы, отец. Предательство явно зрело давно, просто в открытую фазу вероломный план вступил недавно, считанные месяцы и недели назад. А все-таки, неужели этот доспех так уж хорош? Что это вообще за гвардия такая эту броню носит?

Вот тут Воден получил возможность блеснуть познаниями. Да так, что не заткнуть.

И мы узнали, что эти доспехи дошли до нас еще со времен Эфтейской Империи, что с тех пор все время совершенствовались. О том, что первоначально их носила лишь личная гвардия Императора, со странным и знакомым мне названием Коготь Ворона, а затем, когда эта самая гвардия была расформирована, доспехи стали регалиями полевых командиров… А затем, когда в одной из бесконечного множества войн Эфтеи с соседями всего лишь два командира в таких доспехах сумели захватить вражеский лагерь, знамена и царька, появилась задумка создать из воинов в этих панцирях убойный штурмовой кулак, пробивающий во имя Императора любые стены.