Меж двух огней (СИ) - Коган Мстислав Константинович. Страница 28

К столу подошла ещё одна девушка. Русые волосы, карие глаза, россыпь веснушек на загорелой коже. Ростом она была повыше чем Эника, да и формы у неё были куда как внушительнее. Их не скрывала даже мешковатая белая роба, в которую была одета девушка. На груди у неё красовался объятый пламенем клинок.

— Ну допустим, — кивнул я, думая про себя, что отряд всё больше и больше становится похож на какой-то сраный гарем, — Рассказывай, как звать и чем ты нам можешь пригодится.

— Меня зовут Исгрид, господин.

— Можно обойтись и без «господ», — покачал головой я, — У нас тут не рабовладельческое общество. «Товарищ капитан» будет более чем достаточно. Чем ты можешь быть полезна отряду?

Девушка опустила взгляд в пол и тихо сказала.

— Меня прислали, чтобы я для ваших людей была духовным наставником. Если кто-нибудь из них захочет исповедаться или обратиться к богам, то…

— Это у нас теперь вместо Дельрина будет? — поинтересовался я у Бернарда, так и не дав девушке закончить.

— Вроде того, — пожал плечами сержант, — Дельрин с сиськами. Весьма выдающимися сиськами, должен заметить.

Над столом послышался шелест плохо сдерживаемых смешков. Девушка покраснела словно рак, и опустила взгляд в пол. Сержант же с невозмутимым видом продолжал.

— Хотя с мечом она обращаться не умеет, так что толку от неё будет на порядок меньше, чем от рыцаря. Разве что, на кухню её определить, да и то…

— Никуда мы её определять не будем, — покачал головой я, пристально глядя на девушку, — Дорогая моя Исгрид. Не держи нас, пожалуйста, за дураков. Я прекрасно понимаю зачем орден прислал тебя сюда. Ты тоже это прекрасно знаешь. Так к чему разводить весь этот цирк? Ты здесь, чтобы шпионить за нами. Под видом исповеди, вытягивать из моих людей сведения для ордена. А быть может и вовсе — вербовать бойцов из отряда в эту вашу церковь.

Девушка буркнула что-то невнятное, не поднимая взгляда. Но я жестом её остановил, велев замолчать.

— Мы не станем тебя прогонять. По крайней мере, пока. В конце-концов нам ещё предстоит сделать для ордена кое-какую работу, и не хотелось бы с ним ссорится хотя-бы до её окончания. Но на жалование и кормёжку за наш счёт можешь не рассчитывать. Пусть это будет заботой тех, кто подослал тебя сюда. Всё, свободна.

Девушка не проронив ни слова, вернулась за дальний столик. Круто я с ней, конечно обошёлся, но тут уж ничего не попишешь. Только шпионов, диверсантов и чужих вербовщиков нам в отряде сейчас и не хватало для полного счастья.

— Бернард, — я повернулся к сержанту, — Скажи всем бойцам, чтоб на исповеди к ней не ходили. Если кого-то припрёт, вон у нас Болек раньше был священником. Он справится с этой задачей не хуже.

— Особенно если ему кто-нибудь поставит бутылочку, — хрипло засмеялся старик.

— Без бутылочки обойдешься, — покачал головой я.

— Значит чарочку, — хмыкнул Болек.

Я лишь молча покачал головой. Вот кто о чём, а алкаш о выпивке. Квартирмейстер, конечно, уже довольно долго находился в завязке, но его то и дело тянуло вновь взяться за старое.

— Ладно, — подытожил я, — Ещё новости есть?

— Больше нет, — пожал плечами сержант.

— В таком случае, раз уж с делами насущными покончено, можно уделить время и нашим гостям. Гайер, или кто у вас там за главного. Приглашаю к присесть к нашему столу. Мы готовы выслушать вас.

Глава 12

«Агрессивные переговоры»

К нашему столу подошли трое. Тот самый мужик, лицо которого было испещрено мелкими шрамами, уселся напротив меня по центру стола. По правую руку расположился рыжебородый, а по левую — мужик с отрезанным ухом. Похоже эти два долбоёба были кем-то вроде его заместителей или сержантов.

Над столом повисло напряженное молчание. Главарь отряда наёмников молча сверлил меня ничего не выражающим взглядом. Двое его помошников осматривали моих товарищей и криво ухмылялись. Фокус с телекинезом и укладыванием мордой в пол не сбил с них ни грамма спеси. Однако заставил задуматься их командира. Гайер никак этого не показывал внешне, но я словно бы чувствовал изменения в его ауре. Совсем слабенькой, как у обычного человека. Однако даже такой едва уловимый отзвук имел свой цвет, своё настроение. Хотя, быть может мне это только казалось.

Молчание понемногу начинало затягиваться. Бернард, сидевший по правую руку от меня, как бы невзначай положил ладонь на эфес меча. Брегга полезла под стойку за своим арбалетом. А девушки, крутившиеся у столиков спешно удалились в кухню.

Тишину нарушил рыжебородый. Он, не сводя с меня своего насмешливого взгляда, слегка привстал над стулом, приковав к себе внимание всех присутствующих. Выдержал эффектную паузу, а затем громко испустил ветры.

— Вот, что мы думаем обо всём вашем сборище, — нагло ухмыльнувшись гоготнул он.

— Идём, атаман, — добавил тот, что с отрезанным ухом, — Мы думали, в город прибыли действительно интересные люди, но, похоже, смотреть тут не на что.

Гаер молчал. Молчал и сверлил меня своим холодным, ничего не выражающим взглядом. Следил за реакцией. Чтож, дружок. Похоже мне вновь найдется, чем тебя удивить.

Я перевёл взгляд на рыжего. Попробовал представить его ауру. Увидеть её. Тусклая. Едва различимая. Неровная. Покрытая какими-то странными, тёмными пятнами. Он… Нервничает? Несмотря на всю свою напускную браваду, боится. Боится получить взбучку от своего командира. Боится меня. Пытается скрыть свой страх за маской безразличия, презрения и балагуства. Или мне опять только кажется? Ну… Сейчас мы это проверим. Попробуем дожать.

Я протянул между нашими аурами тонкий энергоканал. Попытался сформировать в голове картинку. Мыслеобраз, в котором двое моих ребят хватают засранца, тащат его через весь двор и вышвыривают за ворота. Подкрепил её фразой «Ты можешь уходить прямо сейчас. Или тебе помогут.» Повторил её несколько раз про себя, пытаясь вызвать чёткую ассоциацию с представленной картинкой. А затем начал перекачивать получившуюся смесь из энергии и мыслеобразов по тонкой нити канала, соединявшего наши ауры.

Первую секунду ничего не происходило. Затем рыжебородый глупо моргнул и уставился на меня рассеянным взглядом. Несколько мгновений сидел неподвижно затем перевёл его на командира и безухого и хриплым, сбивающимся от волнения голоса спросил:

— Вы тоже это слышали?

Командир и безухий наёмник посмотрели на него с нескрываемым удивлением. Однако рыжебородый их уже словно не видел. Он сидел и осоловело разглядывал кровь, оставшуюся на кончиках своих пальцев, после того, как вытер ими нос. На мгновение над столом вновь повисла напряженная тишина.

Рыжебородый сдавил руками виски. Уставился на меня покрасневшими глазами, начавшими понемногу вылезать из орбит. Он попытался что-то сказать, но из глотки вырвался лишь сдавленный хрип. Наёмник схватился за грудь. Наклонился вперёд, судорожно хватая ртом воздух. С кончика его носа на стол упала капля крови. Затем вторая. И ещё одна.

Командир отряда начал подниматься. Его рука потянулась к мечу. Бернард, сидевший рядом со мной, напрягся ещё больше. Приготовился к атаке. Несколько ребят, сидевших в дальнем углу зала рядом с нашим женским пополнением, взялись за копья.

— Прочь. Прочь из моей… Головы… — прохрипел рыжебородый, упираясь руками в стол и пытаясь подняться.

Где-то на краю сознания промелькнула мысль, что ещё немного и он умрёт. Прямо тут, перед нами. Рухнет на стол, начнёт пускать ртом кровавые пузыри. Скрюченные пальцы вонзятся в старое, тёмное, пропитанное жиром и воском дерево. Оставят на нём глубокие, светлые борозды. Он перевернётся на спину. Начнёт кашлять. Плеваться тёмными сгустками слюны и крови. Станет хрипеть и захлёбываться. Тело забьётся в конвульсии, а через пару секунд затихнет.

Картинка получилась настолько отчётливая, что на мгновение у меня появилось ощущение, будто это уже произошло. Но что ещё хуже… Я не ощущал ни страха, ни сожаления. Лишь чувство безграничного превосходства над этим ничтожеством. Ничтожеством предел мечтаний которого заключался в том, чтобы найти к вечеру дешёвое пойло, нажраться и уснуть в луже собственной блевотины. Который боится своего командира, боится меня и боится себя самого. Боится признаться себе в том, кем он стал. Бежит от этого, прячась от правды под маской задиры и балагура. Вот только от меня не спрячешься. Не скроешься под масками и не убежишь. Не отгородишься толстой стенкой лжи. Потому что я проломлю её. Сдеру с лица маски. Выверну наружу всё твоё гнилое нутро. Покажу тебе кем ты являешься на самом деле. Уничтожу осознанием этого. А затем убью. Пускай это будет и слишком милосердно для такого ничтожества.