Разрушение в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.. Страница 43

— Что ж, я голодная. Ты измотал меня, — я звучала, как Бернадетт, как главная стерва кампуса, но… внутри, я была котенком в его руках. В то время как Вик превращал меня в львицу и заставлял меня рычать, Аарон заставлял меня мурлыкать, как ребенок.

— Полагаю, я ему это сделать, пригласить тебя на бургер и картошку фри. Честно говоря, наши коктейли, скорее всего, растаяли к этому времени, поэтому, думаю, нам нужно будет заказать новые.

Я кивнула, но лишь на долю секунды не могла говорить.

Потому снова почувствовала мерцание эмоций, словно светлячок, пойманный в ловушку в моей душе.

И только потом я поняла, что это такое: счастье.

Аарон делает меня счастливой.

Насколько это странно?

Глава 11

Два с половиной года назад…

Аарон Фадлер

Что, блять, я наделал?

Я опустился на траву снаружи школы Прескотт, моя голова склонилась, зажатая между ладонями. Я не мог слышать крики Бернадетт, не срываясь и не наставив пистолет на Виктора. Как он может быть так жесток, когда так сильно ее любит? Что, черт подери, с ним не так?

— Аарон, вставай, — скомандовал Вик, и я медленно повернул голову, чтобы посмотреть на него, нависающего надо мной и смотрящего на меня своими темными глазами. Он хмурится на меня, но мне плевать. Я только что бросил мою гребанную родственную душу, чтобы спасти сестру и кузину. Мир — нечестный, мир — жесток.

Хотя все это правда, я не должен был усугублять жестокость Бернадетт. Этого не должно было случиться. Бросить ее, чтобы у нее была лучшая жизнь, — это одно, но саботировать ее? Да, Кали Роуз-Кеннеди позвала Хавок и попросила нас уничтожить Берни в течение года. Если четно, я чуть не стукнул ее, просто ударить эту самодовольную суку по лицу.

Но Хавок не так устроен.

— Вероятно, это к лучшему, — размышлял Оскар, поднимая свою голову на одну сторону в раздумьях. — Бернадетт слишком внимательно наблюдает за нами, слишком пристально вглядывается. Мы должны установить некую дистанцию между нами и ней.

— С чего это? — пошутил Хаэль, сильно хмурясь. — Вся это ситуация — херня. Кто такая эта Кали Роуз? Никто. У нас с Бернадетт есть история.

И он был прав.

У нас и правда есть история с Берни. С начальной школы, мы старались присматривать за ней. Черт, мы заключили договор, когда нам было по тринадцать, что мы наблюдаем издалека и не вмешиваем в это романтику.

Они все хотели ее тогда, все еще хотят, но в другом плане. Все сильно изменилось с тех пор, как нам было тринадцать. У Бернадетт появились изгибы, она — красивая, молодая женщина с решимостью и надеждой в глазах. На короткие мгновения она была моя. Она была моя. Блять, моя.

— Не уверен, что смогу сделать это, Вик, — сказал я ему честно. Видеть, как Берни вытаскивают из Прескотт, пинающуюся и кричащую? Это убило меня. Меня стошнило на ступени.

Вик опустился на корточки передо мной, все еще хмурясь, настолько же несчастлив, как и я, но определенно не такой колеблющейся, как я. Он никогда не колебался по поводу чего-то, это то, что делало его таким пугающим. Он — идеальный лидер, он источает харизму. Он также немного пугает меня, но никогда не позволю ему узнать об этом. Лучше умру.

— Аарон, когда мы позволили тебе встречаться с Бернадетт раньше, мы согласились на это потому, что ты мог дать ей что-то, чего никто из нас не мог. Все изменилось, ты — испорчен.

Я кивнул, закрыв глаза. Он прав. Я знал, что он — прав.

— Это будет тяжело, самое тяжелая вещь, которую мы когда-либо делали. Но Бернадетт слишком привязана к нам, привязана к тебе. Мы должны позволить ей уйти, Аарон. Жизнь жены гангстера коротка и жестока.

— Я знаю, — прорычал я, садясь. Вик похлопал меня по плечу и поднялся на ноги.

— Ты — самоотверженный, Аарон. Всегда был, — я не был уверен, пытается ли Вик сделать мне комплимент… или задеть меня. В любому случае, он ошибается.

В вечер встречи выпускников Хаэль и я наблюдали из лесу, как Бернадетт идет домой в ночи без одежды, кроме лифчика и трусиков на ней. Ее глаза жестоки, кулаки сжаты, но она не плакала.

Когда она добралась до дома, я ждал ее. Она не знала, что мы наблюдали за ней всю дорогу, что мы оберегали ее. Все, что она знала, так это то, что я — монстр.

Все же… когда я подхожу к ней, кладя свои руки на ее бедра, она смотрит меня прямо в лицо, я знаю.

Мы можем держать дистанцию между нами, но эта связь, что у нас есть…она не может быть разорвана. Вне зависимости есть ее имя в акрониме или нет, Бернадетт всегда была и будет Хавок, одна из семьи. Моя.

— Я ненавижу тебя, — сказала она мне, лунный свет освещал ее бледную кожу, пока она дрожала. — Я, блять, тебя ненавижу.

Но, когда я заключил ее в свои объятия и поцеловал ее, мы оба растаяли. Мы потрахались в ее кровати. Я пошел домой.

На следующей день пытка продолжилась.

Потому что я не заслуживал Бернадетт. Никто из нас не заслуживал.

И все же…не были ни одного из нас, кто не был бы влюблен в нее.

Стыд.

Единственное как бы это сработало, если бы мы научились делиться. Но этого…никогда не случится.

Никогда.

* * *

Восьмое ноября, настоящее…

Бернадетт Блэкберд

Должно быть было что-то на моем лице, что кричало «мои мозги только что были трахнуты Аароном Фадлером», потому что Вик один раз посмотрел на меня и нахмурился.

— Мне уже стало интересно, должны ли мы пойти за тобой. Отвечай на свой чертов телефон, когда уходишь так надолго.

Я лишь уставилась на него, когда он поднимался с одного из стульев за обеденным столом, окинув меня взглядом угольных глаз, а затем направляя их на Аарона, когда тот появился позади меня.

— Ты прав, — сказал Аарон, немного запыхавшийся, но решительный, он выдерживает взгляд своего лидера. — Мы должны были позвонить и дать тебе знать, что будем гулять дольше, чем планировалось.

Вик стучал ногтем по поверхности стола и смотрел в сторону, но не похоже, что он сдается, скорее похоже на то, что ему нужна минутка сдержать некую из это дикой жестокости в его глазах.

— Выяснили ваши разногласия? — спросил Вик, снова смотря на меня.

На нем темно-фиолетовые шорты карго и свободная белая майка. Отверстия для рук такие большие, что я могу видеть великолепные грудь и пресс под ней. Мое тело задергалось в ответ, и я резко выдохнула.

— Под этим ты имеешь в виду «вы двое трахались?», — спросила я, обходя диваны и вставая рядом с Виктором Чаннингом настолько, насколько осмеливалась. Он смотрел на меня сверху вниз, и не нужно быть экстрасенсом, чтобы он сказать, что он абсолютно разгневан. Делить меня с Хаэлеме — это одно, но с Аароном? Аарон — угроза, в глазах Вика. Он должен был знать, что все приведет к этому, так? Я не могла просто вступить в Хавок и не прийти к некоему пониманию с моим бывшим. Он принял пулю за меня. Я не скоро это забуду. — Кстати, ответ «да», мы трахались.

Вик ничего не сказал, но вот форма, когда он хмурится, немного пугает меня.

— Почему?

Из всех вопросов, которые мог спросит Вик, этот больше всего ставит меня в тупик. Почему? Почему?

— Я… не знаю, — сказала я, потому что не знаю. Переведя взгляд на Аарона, я могла видеть, что он тоже не уверен. Мы снова вместе? Если так, как будут обстоять дела с Виком? На мгновение я закусила свою нижнюю губу. — Об этом и был секс, проверка наших границ, — я облизала губы и почувствовала сладость рта Аарона. Если Вик был моим ядом, то Аарон — моим антидотом. Один обжигал так хорошо, что ты не мог удержаться от укола, даже если знал, что это не правильно. Другой — жестокое облегчение, отчаянный успокаивающий бальзам, который ощущается как старые воспоминания и надежда.