Сокровище - Вульф Трейси. Страница 10

– Можно сказать и так, – спокойно отвечает Хадсон.

– Что? – Иден гримасничает. – Мы здесь для игры в футбол?

– Забудь про нас, – говорит Флинт. – Джикан здесь для игры в футбол?

Я начинаю объяснять, но тут все на поле – и на трибунах – застывают. Все, кроме Джикана, который бросает на землю огромную зеленую поролоновую руку с поднятым вверх пальцем – из тех, которыми болельщики машут на стадионе, – и топчет ее.

Глава 8

Что одному хорошо, подойдет и горгулье

– Да-а, такое увидишь нечасто, – ухмыляется Флинт, и его тон сочится сарказмом.

– Это и есть Бог Времени? – изумляется Хезер.

– Да, это точно он, – отвечает Флинт, невесело покачав головой.

Джексон бормочет.

– Похоже, «бог» – это слишком сильно сказано.

Дело главным образом в том, что Джексон обозлен – он и Джикан никогда не ладили. Но справедливости ради надо сказать, что, когда взрослый мужчина / взрослый бог впадает в истерику из-за спортивной игры, это еще то зрелище. Особенно когда этот мужчина / бог одет как самый безумный спортивный фанат в истории.

Зеленая футболка. Зеленое худи. Зеленые спортивные брюки. Зеленые носки. Зеленая бейсболка. Он даже обут в лоферы в зеленую и золотую клетку. До этого момента я и не подозревала, что такое бывает, и, честно говоря, могла бы спокойно прожить жизнь, так и не узнав об этом – и не увидев эту хрень. Тот, кто говорил о блаженном неведении, знал, о чем говорит.

Джикан топчет гигантскую зеленую поролоновую ладонь еще пару раз, затем опять садится на свое место, машет рукой, и все на арене мгновенно оживают, игра продолжается. Как будто Бог Времени только что не замораживал зрителей и игроков, чтобы закатить истерику.

– А почему он так расстроился? – спрашивает Иден.

Прежде чем кто-то успевает высказать догадку, воздух разрывает долгий громкий вопль: «Гооооооооол!» Болельщики в синем начинают восторженно вопить.

– Судя по всему, он болеет за команду зеленых. – Хадсон переводит взгляд на табло – два крюка, на каждом из которых на большом квадратном щите висит цифра. – А их дела не очень.

Если учесть, что счет сейчас семь ноль в пользу синих, я не могу не согласиться.

– Возможно, сейчас не лучшее время для того, чтобы обращаться к нему, – замечает Хезер, когда Джикан подается вперед и подбирает поролоновую руку. На этот раз он швыряет ее на поле, затем опять плюхается на сиденье и складывает руки на груди. – Судя по его виду, если мы подойдем ближе, он может превратить нас всех в карманные часы.

– Я уверен, что если бы он собирался кого-то сокрушить, то уже сокрушил бы вратаря зеленых. – Широко раскрыв глаза, Флинт смотрит на боевого вратаря, выделывающего мертвые петли над воротами зеленых.

Вратарь приземляется, затем опять подпрыгивает и делает сальто в воздухе, не обращая ни малейшего внимания на мяч, летящий прямо на него. Интересно, думаю я, прав ли Флинт насчет того, что Джикан не настроен никого сокрушать. Если мы не обратимся к нему сейчас, то у нас не будет такой возможности до следующего четверга. А у Мекая нет времени – тем более что мы уже здесь.

К тому же насколько бог может быть зол из-за товарищеского футбольного матча, особенно если составы команд меняются каждую неделю, поскольку капитаны – Джикан и Честейн – по очереди выбирают игроков?

Судя по всему, он очень злится, когда мы поднимаемся на трибуну и судья – в этой роли выступает мой дед Алистер – показывает красную карточку одному из игроков команды зеленых.

Джикан опять вскакивает на ноги и вцепляется в перекладину ограждения.

– Ты издеваешься надо мной? Или после всех этих лет, которые ты провел в пещере, ты утратил способность что-то разглядеть при искусственном освещении?

– Надо же, – бормочет Джексон, усевшись рядом с Джиканом и закинув ноги на металлическую перекладину. – По-моему, кому-то надо вздремнуть.

Потому что моему лучшему другу, прежде бывшему моей парой, кажется, что это хорошая идея – восстановить против себя бога, который и так раздражен.

– Это из-за его волос. У него столько волос, что это высасывает из него весь здравый смысл, – тихо говорит Хадсон мне на ухо. – Иначе не объяснишь, почему он ведет себя так нелепо.

– А может, дело в его драконьем сердце, – отвечаю я.

– Эй, я это слышала, – жалуется Иден. – Не списывай его самонадеянность на драконов. Это чисто вампирские штучки. – Она бросает на Хадсона лукавый взгляд, чтобы подчеркнуть свои слова.

Джикан просто сердито смотрит на Джексона – но, к счастью, не пытается его сокрушить – и, подчеркнуто неторопливо взяв свою бутылку с водой, ставит ее в держатель для стаканов с другой стороны его сиденья, подальше от Джексона.

– Неудивительно, что мы проигрываем, – огрызается Джикан и натягивает зеленую бейсболку на свои темно-карие глаза. – Ведь здесь предвестник рока из числа готов.

– По-моему, это шаг вперед по сравнению c Юным Готом, как он звал его прежде, – бормочет Хадсон.

– Заткнись, чертов книгочей, – рявкает Джикан.

Но, услышав это слово, которым Джикан пытается оскорбить его, Хадсон только смеется. Он явно не воспринимает это как оскорбление.

Но прежде чем он успевает об этом сказать, по ступенькам трибуны торопливо поднимается Честейн, одетый в синее. Бывший командующий Армией Горгулий, кряжистый и плотный, несет два хот-дога, ведерко попкорна, многоразовый стакан такого же цвета, как его прикид, и два гигантских радужных леденца на палочках.

– Ты сидишь на моем месте, – говорит он Джексону. Но вместо того, чтобы подождать, когда тот встанет, частично меняет обличье и пролетает над нашими головами, чтобы устроиться на месте с другой стороны от Джикана.

Он протягивает один хот-дог Джикану, но тот ничего не замечает, поскольку продолжает пристально и сердито смотреть на поле.

– Я что-то пропустил? – спрашивает Честейн, в конце концов вложив хот-дог в руку Джикана.

– Ничего важного, – ворчит Джикан.

– О, значит, вот почему, пока меня не было, на табло прибавилось еще три очка? – весело спрашивает Честейн.

– Я не виноват в том, что тебе понадобился час, чтобы добраться до лотков с едой. – И Бог Времени с кислым видом откусывает кусок хот-дога.

– Могу ли я напомнить тебе, что вообще-то здесь нет ни одного торгового лотка? – говорит Честейн. – И на тот случай, если ты забыл, именно ты хотел получить этот чертов радужный леденец.

– Радуги – это перевернутые улыбки, – отвечает Джикан.

– Перевернутые улыбки? – громко шепчет Хезер, глядя на нас в полнейшем недоумении. – Он что, пытается сказать, что радуги – это нахмуренные брови?

– Либо это, либо он пытается сказать, что это перевернутые улыбки, – говорит Флинт. – Это может быть все что угодно.

Она смотрит на него.

– Я вообще не понимаю, что это может значить.

– Не ты одна, – фыркает Джексон и, встав, подходит к Флинту. – Этот малый всегда несет бред. Собственно говоря, он…

Тело Джексона вдруг застывает.

– Ты это серьезно? – стону я, глядя на Джикана, затем бросаю предостерегающий взгляд на Флинта, давая ему понять, чтобы он не вмешивался, поскольку я хочу заняться этим сама. Как ни странно, он, похоже, получает от этого удовольствие и, откинувшись на спинку своего кресла, смотрит на все с улыбкой. Я поворачиваюсь к Джикану, уперев руки в бока. – Когда это делаю я, ты орешь на меня, но выходит, что ты сам можешь проделывать это, когда тебе угодно?

– Я ору на тебя, потому что ты не знаешь, как замораживать время, не проделав во Вселенной гигантскую дыру, – отвечает он, выгнув бровь. – К тому же что подходит одному, необязательно должно подойти другому.

Хезер машет рукой перед лицом Джексона, пытаясь заставить его реагировать.

– Это не сработает, – говорю я. – Он…

– Ты издеваешься надо мной? – вопит Джикан, снова вскочив со своего сиденья и зло уставившись на поле. – Ты. Издеваешься. Надо. Мной? Ты что, пьян, Алистер? Может, Кассия подала тебе за ужином слишком много коктейля «Мимоза»?