Чекист. Неизвестная война - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 1

Евгений Шалашов

Чекист. Неизвестная война

© Шалашов Е., 2023

© ИК «Крылов», 2023

* * *

Автор выражает признательность за неоценимую помощь в написании книги Дмитрию Дашко, Борису Сагадееву, Михаилу Ункафову, Александру Логачеву, Владимиру Смирнову, Александру Уварову, Елене Наумовой и Евгению из Группы переводчиков «Исторический роман» https:// vk.com/translators_historicalnovel.

Предисловие

На пароходе «Обь» нас немного – человек десять. Кроме меня, здесь пленные красноармейцы, не пожелавшие перейти на сторону белых, бывший работник волисполкома, ещё кто-то. Июль – тёплый месяц, но со стороны Белого моря дул сильный ветер. Мне было холодно даже в полушубке, сохранённом во всех перипетиях, так каково было парням в одних гимнастёрках?

Ещё была охрана, человек пять, с винтовками. И зачем столько охранников на десять человек? Были ещё какие-то мешки, ящики.

Нам предстояло преодолеть сорок километров от Архангельска. Пароход тащился не спеша, да и куда спешить? Мне тоже хотелось, чтобы время тянулось подольше. Слышал про концентрационный лагерь столько плохого, что было страшно.

Генерал Айронсайд не стал меня расстреливать. Мне говорили, что он и совсем бы меня отпустил, даже приказал доставить до линии фронта, но вот то, что случилось потом, генерала рассердило.

Мало того, что белые узнали о сепаратных переговорах, которые союзники вели за их спиной, но Архангельск заполонили карикатуры, изображавшие русского офицера и британского солдата. Причём англичанин изображался с широкой улыбкой на лице, и в приспущенных штанах. А русский вообще повёрнут спиной к зрителю, зато стоял на коленях перед англосаксом. Чем занимался белогвардеец, догадаться не сложно.

Вот это очень сильно обидело белую армию. Возможно, даже сильнее, чем новость о переговорах. На фронте пошла почти открытая война между белогвардейцами и британцами, а тут ещё американцы и французы заявили о выводе своих войск. И генерал Айронсайд отдал приказ об эвакуации.

А меня он отдал контрразведке белых.

Мне повезло – ногами били не сильно. Ну, зуба жалко, так он всё равно болел, стоматолога нет, а рёбра вроде не сломаны. Всё, что мне было известно, я рассказал на втором допросе – как и было задумано. Если «колешься» после первого – не поверят, а после третьего уже становишься инвалидом. Но опять-таки, я же не виноват, что архангельское подполье приняло меры к эвакуации, а те два адреса, что мне были известны, оказались с сюрпризом. Вы всё-таки контрразведчики, так и не лезьте, не дёргайте двери со всей дури! Можно бы и верёвочку на дверную ручку накинуть. Подумаешь, не знали, что к двери иногда прикрепляют гранату. Моё ноу-хау, между прочим!

Я был уверен, что если не интервенты, то белые меня обязательно расстреляют, без суда и следствия. Но вот странность. Вместо расстрела решили оставить в живых. А может, отправка в концлагерь считалась хуже расстрела?

Раньше думал, что остров называется Мудью́г, но ещё в Архангельске узнал, что правильное название Му́дьюг. И не такой уж он маленький – в длину километров десять, в ширину от одного и до трёх.

Колючая проволока в два ряда, высотой метра в три, по краям – вышки с охраной.

– Все вышли, построились! – скомандовал наш главный охранник – немолодой дядька с фельдфебельскими погонами.

Нас сводили вниз, по широкому трапу, а навстречу нам шли узники, пригнанные на разгрузку парохода. Оборванные, с мёртвыми глазами.

– Шагом марш, твари!

Нас пропустили за ворота.

– Кругом!

Мы развернулись как смогли и упёрлись взглядом в огромный плакат, где надписи были выписаны ещё по старой орфографии.

     За невыходъ на работу – смертная казнь!
     За попытку къ бѣгству – смертная казнь!
     За пѣніе бунтарскихъ пѣсенъ – смертная казнь!

Глава 1. Здравствуй, Му́дьюг!

Почему-то считается, что первые концлагеря завели фашисты. Как же! Первооткрывателями были цивилизованные англичане, обустраивавшие лагеря смерти в Трансваале, а потом и у нас, в Двинской губе, в сорока километрах от Архангельска.

Пока мы шли, я осматривал местность. Около берега стоят карбасы, штук десять. Интересно, зачем они здесь? Вот барак вне ограды – явно для охраны. Он и повыше будет, и окна есть, и печная труба торчит. Дым не идёт, так ведь лето, жарко. А эти бараки уже для арестантов – они стоят внутри заграждения из «колючки» и больше напоминают длинные дома, ушедшие в землю. И труб не видно. А как здесь зимой?

Нашу партию разбили на две группы. Почти все красноармейцы оказались вместе, а в моей группе – лишь один в военной форме, остальные в цивильных пальто. Одну пятёрку повели куда-то вглубь острова, а нашу направили к открытым дверям барака, если можно таковым назвать полуземлянку, покрытую тёсовой крышей, кое-где уже поросшей северным мхом.

– Шустрее заходите, краснопузые, шевелите жопами, – лениво подталкивал нас прикладом в спину охранник – немолодой дядька в шинели без погон, зато в фуражке с кокардой.

Похоже, вся охрана тут состояла из нестроевых чинов или профессиональных тюремщиков.

– И чё их вообще кормить? Вон, камень на шею, да в губу кинуть. Селёдка, небось, тоже жрать хочет! – философски изрёк второй охранник – длинный и кривой на один глаз, зачем-то считавший нас по головам, словно пять человек – невесть как много. Видимо, порядок такой.

Внутри барак казался ещё длиннее и теснее. Свет едва-едва пробивался из окошка, если можно так назвать отверстие под потолком. Двухъярусные нары из лиственницы, даже кора не счищена. Вместо пола были набросаны брёвна, под ногами хлюпала вода. И это летом?! Что тут творится весной, когда Северная Двина разливается, страшно подумать! А ещё жуткая вонь от переполненной параши, от человеческих тел и ещё от чего-то непонятного, но жутко мерзкого. Уж не от протухшей ли рыбы?

– О, новички прибыли! Новичочки-чочки! – услышали мы чей-то визгливый голос.

Кажется, нас встречает торжественная комиссия – человек десять оборванцев, напоминавших бандитов с большой дороги. Похоже, уголовники. А я-то думал, что на Мудьюг отправляют лишь политических. С другой стороны – а куда девать воров и грабителей? Архангельская-то тюрьма давно переполнена.

Я отыскал взглядом лидера – здорового парня, одетого в бушлат железнодорожника и меховую шапку, стоящего чуть поодаль от остальных, но контролировавшего свою команду. А вот и обладатель визгливого голоса – мелкий и щуплый мужичок неопределённого возраста. Такие долго считаются юнцами, а потом резко превращаются в старичков. Судя по типажу – типичная «шестёрка», в задачу которого входит провести первую проверку новичков, спровоцировать драку.

– Ну чё, новичочки! Политические, да? – нагловато спросил шестёрка. – Политическим мы завсегда рады, потому что они обязаны оценить текущий момент!

Выбрав меня не то на роль слушателя, не то на роль жертвы, поинтересовался:

– А что говорил дорогой Карл Маркс об имуществе? Он говорил, что обладание имуществом есть буржуазная сущность! Если есть лишнее, нужно делиться! А товарищ Ленин говорил, что должна быть социальная справедливость! Вот у меня тулупчика нет, а у тебя есть. Несправедливо! Как вы говорите – экспроприация экспроприаторов! Вы буржуёв пограбили, теперь должны отдать награбленное трудовому народу! А я и есть трудовой народ, потому что сызмальства по форточкам да по ширмам тружусь!

Точно, драки не избежать. Я бегло оглядел своих сотоварищей. Двое уже спрятали глаза, третий был безразличен. Эти не помощники. Вот разве что четвёртый, из красноармейцев. Вдвоём против восьмерых не отмашемся, «отоварят» по полной, но просто взять и уступить тоже нельзя. Будет только хуже!