Замуж за миллиардера - Вильде Арина. Страница 4
– Ты еще спрашиваешь, за что уволена? – Стелла со злостью ударяет кулаком в стол. Смотрит на меня так, словно я лично ей дорогу перешла.
Да что такого я сделала?
– Ты в курсе, что Мальцева моя подруга? Она доверила мне эту свадьбу, а что сделала ты? Увела у моей подруги мужчину? Думала, об этом никто не узнает? Знаешь, в каком сейчас состоянии Вероника? Да как ты посмела соблазнить Руслана и разбить их свадьбу?
Стелла, обычно такая спокойная и уверенная в себе, теперь выглядит совсем иначе. Ее лицо исказилось в гневе. Стелла просто продолжала смотреть на меня, словно ее взгляд мог рассечь меня пополам.
Я не могла сдержать дрожь в голосе, когда прошептала:
– Вы все не так поняли. Мальцева… – и тут же затыкаюсь, потому что подписала договор о неразглашении с Вольцевым. Я теперь никому не могу рассказать о том, что произошло вчера.
– И что именно я не так поняла?
Опускаю взгляд вниз, сглатываю. Понимаю, что попала. Может, мне стоило взять тот пакет с деньгами в качестве моральной компенсации? Потому что, похоже, я совсем скоро останусь без работы.
– Ничего, – качаю головой, прикусываю щеку изнутри, чтобы сдержать эмоции, которые рвутся наружу.
– Ты не тому человеку дорогу перешла, Вероника. Теперь тебе светит лишь вакансия уборщицы. И то не факт, что возьмут. Мальцева тебя раздавит щелчком пальцев, а я ей в этом помогу.
– Как бы не так, – усмехаюсь, пытаясь скрыть, что вот сейчас и в самом деле испугалась. Потому что верю каждому ее слову. – Не забывайте, кто теперь мой муж. Зачем мне искать работу, когда я замуж за миллиардера выскочила?
Со стороны, должно быть, выгляжу надменной сукой, но внутри накатывает безысходность. Потому что муж ненастоящий, свадьба тоже, и работа мне очень-очень нужна.
– Всего хорошего, – разворачиваюсь и выхожу из кабинета.
В подсобке нахожу коробку, без разбора сбрасываю туда содержимое ящиков своего стола. Слышу, как коллеги шепчутся у меня за спиной. Представляю себе, что успели выдумать.
Я была глупой, если считала, что о вчерашнем дне никто не узнает. Что он растворится в моей памяти и памяти других людей. Но информация как-то просочилась. Нехорошее предчувствие нарастает с каждой минутой.
Закрываю багажник машины и несколько минут просто сижу на водительском месте, не понимая, что делать и куда ехать.
Нужно просто подождать, пока все затихнет, а слухи исчезнут. Тогда отправлю свои резюме в несколько компаний и обязательно что-то найду. Или буду сама работать. Все же у меня хорошее портфолио. Несколько свадеб, организованных мной, попадали даже в иностранные журналы.
Глава 5
С трудом нахожу, где припарковаться у дома, и выхожу из машины.
Мои шаги замедляются, когда вижу фигурку ребенка на лавочке рядом с моей секцией. Мальчик сидит, опустив голову, и читает какую-то книгу.
Черт, я его не видела! Просто пройду мимо и сделаю вид, что мы незнакомы.
Но незаметной быть не получается.
– Вероника! Ты приехала!
Он поднимает на меня взгляд, и я встречаюсь с глазами, которые выглядят один в один как мои.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю недружелюбно.
– Ключи от квартиры потерял.
– И? Я здесь при чем? Матери позвони, пусть думает, как тебе помочь.
– Мама на работе, у меня телефон сел, соседки дома нет, можно у тебя до вечера побыть? – этот щенячий взгляд, может, и действует на окружающих, но только не на меня.
– Нет. Езжай обратно и жди свою мать на лавочке под вашим домом, – произношу зло, разворачиваюсь и ухожу, не оглянувшись.
Не подумайте, что у меня черствое сердце. Или я детей не люблю. Или что я из тех ужасных людей, которые никогда не протянут руку помощи.
Нет.
Просто ситуация в нашей семье далека от нормальной.
И мне бы хотелось вообще ничего не знать ни о родной матери, ни о ее ребенке от второго брака.
А еще и вся эта ситуация со свадьбой и увольнением.
Вот и попал малый под горячую руку.
Хотя в другой день я бы тоже не позволила ему зайти к себе.
Это наглость.
Абсолютная наглость.
После того как мать ушла от отца к другому мужчине, вся моя жизнь пошла под откос. Она забеременела Марком, меня на время оставила у бабушки, сказала, всего на пару месяцев, пока они с новым мужем не обустроятся в новой квартире. Но эта «пара месяцев» превратилась в «навсегда».
Мать жила своей жизнью в новой семье с новым ребенком, я же закончила школу, провалилась и не поступила на бюджет. Учебу оплачивал отец, который был тогда разбит предательством матери и бесконечно работал на стройке. Он же оплачивал все мои курсы, общежитие, внес первый взнос за мое жилье в новострое.
Нам было тяжело, но мы держались вместе, разделив все горести, печали и радость.
А потом внезапно в нашу наладившуюся жизнь влезла моя мать со своим сыном.
Ее муж начал пить, денег стало не хватать на жизнь и съем квартиры, ей пришлось взять больше смен, а ребенка было не с кем оставить. Поэтому ей хватило наглости просить меня присматривать за ним по выходным. Чтоб на няню не тратиться.
И после моего твердого отказа она просто явилась к моему отцу и оставила Марка там на все выходные.
Я была так возмущена, что не выдержала и высказала ей все то, что копилось внутри все эти восемь лет.
И вот теперь семилетний Марк сидит под моим домом, словно самая настоящая сирота, и какого-то хрена достает меня, хотя я к нему никакого отношения не имею.
Каждый раз, когда что-то случается, он приезжает ко мне.
Смотрит этими своими глазищами и жалобно просит чем-то помочь.
Где-то с месяц назад у него кроссовки порвались, и он просил подарить ему на день рождения новые.
Меня просил.
Почему не отца своего, почему не мать? Я здесь при чем вообще?
И что самое худшее, он получил эти кроссовки! Не от меня! А от моего отца! Который то ли до сих пор мать не забыл, то ли слишком мягкосердечен, что вместо того, чтобы вытолкать этого наглого пацана, пошел с ним в обувной магазин и купил, что ему нравится.
Выглядываю в окно – все еще сидит на лавочке. Весь такой потерянный, несчастный. Как мать вообще допускает, чтобы ее семилетний ребенок сам шлялся по городу? Их дом находится вообще в другом районе. От меня час езды.
Ладно, это не мое дело. Посидит, поймет, что ничего не выйдет, и уедет обратно.
Мне-то чего переживать?
Завариваю чай, мысли скачут от Вольцева до моего потерянного счастливого будущего, а тем временем по окну начинают барабанить капли дождя. Слышится первый раскат грома.
Марк так и сидит во дворе. Пялится в небо, мокнет под дождем.
В груди непроизвольно что-то сжимается.
Черт!
Хватаю с полки зонт и спускаюсь вниз.
– Чего сидишь здесь? Почему домой не уехал еще? Видишь же, что ливень сейчас будет, – спрашиваю строго, прикрывая его зонтом от дождя.
– У меня денег только до тебя доехать на автобусе хватило, – отвечает виновато и тяжело вздыхает. – Можешь меня в подъезд впустить? Я проверял, туда без ключа не попасть.
– Идем, – цежу сквозь зубы. Общество этого ребенка – последнее, чего бы мне сейчас хотелось.
Его взгляд загорается, он спрыгивает с лавочки и быстрыми маленькими шагами следует за мной, таща за собой огромный рюкзак.
Открываю перед ним дверь и стряхиваю воду с зонта.
Дождь усиливается, небо пронзают молнии.
Жму на кнопку лифта, оборачиваюсь, замечаю, что Марк застыл у почтовых ящиков. Сел на пол, рядом этот несуразный испачканный портфель.
– Ты чего там застыл? Идем, – бросаю небрежно, словно делаю ему огромное одолжение.
Он радостно поднимается на ноги, заходит за мной в лифт.
Хоть в моей квартире он был уже не раз, все равно рассматривает здесь все словно в первый раз.
– Красиво тут у тебя. Когда вырасту, тоже такую себе куплю! – произносит мечтательно и идет на кухню.
– Ага, конечно, – бубню под нос.
Отчего-то невыносимо его здесь видеть. Из-за него я внезапно стала лишним и нежеланным ребенком. Он – напоминание о том, как мама поступила с нами.