Ордо Юниус - Блэк Анхель. Страница 2
Парень зажмурился и инстинктивно закрылся рукой, ожидая, что сейчас когти порвут его, как тряпичную куклу, но послышался только глухой удар и злобное клокотание Греха. Алоизас открыл глаза и понял, что монстр ударился о барьер сковывающей его пентаграммы. В местах удара перья дымились и горели красным пламенем, но, кажется, Греха это не сильно беспокоило, он лишь встряхнулся всем телом и выпрямился.
Кажется, только сейчас Алоизас пришел в себя. Осознание того, что Грех не может пройти через пентаграмму, немного отрезвило его и придало уверенности. Парень выхватил ритуальный кинжал из ножен, прикрепленных к поясу. «Бить Греха нужно в череп, так можно ослабить его», – вспомнил Алоизас. Что ж, по крайней мере, он попытается.
Все это время Грех продолжал наблюдать за ним, клацая страшным костяным клювом, а потом случилось то, о чем парень не читал в книжках и не слышал от учителей, – монстр превратился в человека. Алоизас мог поклясться, что это длилось всего мгновение: чудовище окутал неведомо откуда взявшийся густой туман и так же быстро рассеялся, явив перед ним мужчину в черных одеждах.
Его темные волосы плавными волнами спускались до груди, крест-накрест перетянутой кожаными ремнями, на бледном лице зло сверкали золотисто-желтые глаза. Они словно светились в полумраке, хотя с такого расстояния Алоизас вряд ли рассмотрел бы их цвет. Мужчина был бледен, очень высок, с острыми чертами лица, со сверкающей в волосах серебристой диадемой и украшенными перьями наплечниками, от которых стелился темным пологом плащ. Он напоминал гротескное изображение тощей птицы, нахохлившейся и готовящейся к атаке. Немного выждав томительную паузу, словно наслаждаясь изумлением в чужих глазах, мужчина выпрямился, разгладил украшенными перстнями пальцами явно дорогие одежды и откинул с лица пряди волос.
Он выглядел неестественно хорошо посреди поваленных деревьев и развороченной земли. Чуть склонив голову набок, мужчина улыбнулся, будто встретил знакомого, которого не видел много лет.
– Добрый день, юный Мастер.
Услышать бархатный, но чуть надломленный голос в лесной чаще, зная, что его обладатель – Грех, было жутко и завораживающе одновременно.
– Не такой уж он и добрый, раз я встретил тебя.
Мысленно Алоизас молился Создателю, чтобы собственный испуганный голос не выдал его страха.
– Разве Мастера не готовились к встрече? – Мужчина взмахнул рукой, указывая на пентаграмму.
– Может, и готовились. Об этом я как раз их и спрошу, – ответил парень.
Безопасность пентаграммы вселяла в него еще больше уверенности.
Грех помолчал немного, кажется, что-то обдумывая, а затем выражение его лица стало еще мягче.
– Признаться, я принял тебя, юный Мастер, за автора этой безукоризненной пентаграммы. Но раз это не твоих рук дело, то зря я разозлился на тебя. Видишь ли, это недоразумение подпортило мне день и внешний вид.
Алоизас напряженно промолчал. Он сделал несколько шагов к пентаграмме, но остановился на безопасном расстоянии, все еще опасаясь, что Грех прорвет защиту.
Мужчина по ту сторону алых символов улыбался. На взгляд Алоизаса, его внешнему виду ловушка никак не навредила, если не считать красных ожогов на ладонях и подпалин на перьевых наплечниках.
– Давайте договоримся, юный Мастер, – внезапно произнес Грех.
Алоизас поджал губы:
– Я не заключаю договоров с Грехами.
– Ты еще даже не услышал, что я хочу предложить. – Мужчина продолжал улыбаться. Он завернулся в плащ, спрятав руки, и теперь выглядел как большая черная ворона.
– Ты забываешь, с кем говоришь. Я Мастер. Моя работа – изгонять таких, как ты. – Алоизас мысленно похвалил себя за твердость в голосе. Сердце отчаянно забилось, мешая глотнуть воздуха.
Солнце пугливо спряталось за облаками, поднялся ветер, срывая пожухлые листья и хвоинки с веток и нагоняя тревоги.
Грех застыл недвижимой фигурой, склонив голову набок и разглядывая юношу перед собой. Неожиданно он пришел в движение, и его длинным ногам хватило пары шагов, чтобы оказаться у самой линии пентаграммы. Алые искры угрожающе сверкнули прямо перед его бледным лицом, но мужчина не обратил на это внимания. Алоизас крепче сжал рукоять ритуального кинжала и невероятными усилиями (и повторением зазубренных правил о подавлении страха в голове) заставил себя не дернуться и не отшатнуться. Между ними теперь оставалось совсем небольшое расстояние, около трех человеческих шагов, и вблизи Грех выглядел совсем человекоподобным. Алоизас разглядел даже родинку под глазом и спутанные внизу пряди черных волос.
– Боишься? – Мужчина умилился, словно смотрел на маленького котенка.
– Нет, – поспешно ответил Алоизас.
– Какой храбрый, умненький мальчик. Ты мне нравишься. Я хочу дать тебе шанс грамотно и безопасно выйти из сложившейся ситуации. Не хотелось бы вонзать когти в такое юное дарование. – Голос Греха был ровным и мягким, располагающим к себе. И все же Алоизас оставался собранным и старался не поддаваться на провокации. Он заставлял себя помнить о том, что, каким бы разумным, человечным Грех ни казался, за маской привлекательности скрывалось кровожадное чудовище.
– А оставить тебя в пентаграмме не разумно? – Алоизас сглотнул.
– Мой дорогой друг, эта пентаграмма – досадная помеха на моем пути. Я выберусь из нее рано или поздно. – Грех разговаривал спокойно, словно объяснял нерадивому ученику непонятный предмет. – Даже если сюда придут Мастера, я не дам себя изгнать.
Неожиданно пентаграмма засветилась ярче, задрожала, и Алоизас не сдержал удивленного вздоха.
– А если я выберусь – свидетелей моего позора не останется. – На мгновение вместо красивого бледного лица мужчины мелькнул птичий череп с пустыми глазницами, но это длилось доли секунды. Алоизас даже решил, что ему просто показалось.
Он храбро посмотрел прямо ему в лицо, шагнул ближе. Он не хотел связываться, не хотел жать ему руку и соглашаться, но что-то подсказывало, что Грех не остановится на убийстве одних Мастеров.
Алоизас был юн, горяч и слишком неопытен в жизни и не мог понять, насколько сильно чудовище перед ним.
Но он помнил о Хальварде. Буквально в трех-четырех милях от этого леса начиналась их скромная деревня Хайкрель, и что-то в глазах этого чудовища подсказало Алоизасу, что после Мастеров он перекинется на нее. Хальвард не был простым работягой, таскавшим просоленные сети в океане, он мечтал быть воином и тренировался каждый день. Но все же Хальвард был лишен Дара, а следовательно, был обычным человеком.
– Какие муки на твоем лице. Я напугал тебя? – Грех самодовольно нахохлился, его перья на наплечниках встопорщились.
Алоизас поджал губы. Тревога за брата, страх его потерять всегда легко читались по его лицу. Это было его слабое место, и скрывать это он еще не научился.
– Давай я озвучу условия? Ты выслушаешь и решишь. Я, – Грех вытащил из-под плаща руки и прижал бледные ладони к своей груди в драматично открытом жесте, – обещаю тебе, что выполню любую твою просьбу, если ты выпустишь меня отсюда. Все, что от тебя требуется, – стереть пару линий пентаграммы. Звучит просто, не так ли?
– Звучит просто, – согласился Алоизас. – Но слишком. Ты Грех. Вы умеете складно говорить да людей обманывать. Сейчас пообещаешь, а как выберешься – голову мне оторвешь, и ничего выполнять не надо.
– Мальчик мой, ты путаешь меня с низкосортными демонами, – устало выдохнул Грех. – Если Грех дает клятву, то он обязан исполнить ее. Это не какая-то там вшивая сделка, которую эти прихвостни изворачивают как хотят.
– Тогда у меня еще условие.
– Тебе мало того, что я предлагаю? – Мужчина изумленно вскинул брови. В его голосе сквозило недовольство, но выглядел он так же доброжелательно и открыто.
Алоизас почувствовал, как правую руку (ту самую, которой он собирался жать ладонь Греха) жжет фантомным пламенем. Спина под рубашкой взмокла. Ему казалось, что его затягивает в неведомый водоворот бурной реки, из которого нет спасения. Хотелось убежать как можно дальше от пентаграммы, усыпанной черными перьями, от золотистых глаз и бархатного голоса. Он не знал, что делать: в учебниках ничего не было о том, что Грехи настолько похожи на людей.