Мой дедушка – частный детектив - Кониси Масатеру. Страница 4

Она взялась было впопыхах снимать с вешалок футболки, как вдруг за спиной прозвучал сравнительно бодрый голос деда:

– Извини, это Канаэ развесила. А пятна, похоже, так и не отстирались.

Появившийся в гостиной дед медленно уселся на постель, не выпуская из рук кофейной чашки. Поскольку в его спальне на втором этаже к тому времени уже устроили кладовку, ареал обитания деда теперь был ограничен преимущественно гостиной, где стояла его кровать, и кабинетом, расположенным в глубине дома. Судя по походке, по сравнению с прошлыми визитами сегодня его самочувствие существенно улучшилось. Значительная переменчивость состояния в разные дни характерна для пациентов с ДТЛ.

– Эм-м, да я просто складки расправляю, – нашлась Каэдэ, оставив футболки в покое.

– Это ведь не помощница приходила, а твоя мать, да?

– Наверное, у нее какие-то дела, вот она и ушла так спешно. Как жаль, что мы с ней разминулись.

Мысленно Каэдэ вздохнула с облегчением.

Уже лучше…

По крайней мере сегодня он додумался спросить. Да и вообще в последнее время ей редко случалось видеть деда в настолько хорошем состоянии. Сегодня шанс все-таки есть.

– Кофе, который варит Канаэ, вкусный, даже когда остынет, – продолжая улыбаться и нахваливать кофе, дед неторопливо поерзал, усаживаясь поудобнее. Потом лишь слегка трясущейся рукой поднес чашку к открытому рту и сделал глоток.

– Видимо, пролить кофе сегодня можно не бояться. Со стороны виднее, но, кажется, состояние приличное, верно? Так что неплохо было бы в этом удостовериться. Но это, возможно, не более чем догадки.

Сделав еще глоток кофе, дед уставился на Каэдэ в упор.

– По-моему, у тебя ко мне важный разговор. Я вижу это по твоему лицу.

Каэдэ чуть не прослезилась. Дед заговорил о себе в первом лице, употребив форму слова «я», которой пользовался раньше. Ясные черные глаза смотрели ласково. Как будто вернулся дедушка из прежних времен.

Его речь звучала отчетливо – вероятно, потому что улетучилась сонливость. Если вдуматься, последние полгода Каэдэ так тревожило состояние деда, что ей было не до серьезных разговоров с ним.

Все-таки сейчас – или никогда.

Собравшись с духом, Каэдэ отважилась:

– Вообще-то да. Дедушка, я вот хочу спросить…

– О чем?

– Дедушка…

Она изо всех сил старалась сдержать слезы.

– Послушай, дедушка… неужели ты сам не понимаешь, что болен? И не отдаешь себе отчет, что постоянно видишь иллюзии, а не реальность?

Бесполезно.

У нее задрожал голос.

– Но потому, что ты не хочешь расстраивать меня…

Слезы все-таки навернулись. А ведь она решила, что не расплачется ни в коем случае.

– Ты не хочешь расстраивать меня, потому и делаешь вид, будто не понимаешь?

По-прежнему мягко улыбаясь, дед отпил еще кофе. Потом осторожным движением руки медленно поставил чашку на обеденный стол сбоку от кровати.

– Да, Каэдэ, ты верно говоришь. Нет никаких сомнений, что у меня деменция с тельцами Леви.

Все-таки чутье не подвело ее.

Черные глаза деда с радужками, напоминающими стеклянные вещицы филигранной работы, словно вбирали Каэдэ в свои глубины. Да, блеск ума в них ничуть не отличался от прежнего. В этом-то и заключался истинный характер дискомфорта, который сама она не сознавала.

Последние два дня Каэдэ продолжала изучать ДТЛ и узнала о ней много подробностей разного рода.

Даже у пациентов с одинаковым диагнозом ДТЛ наблюдается значительная разница в нарушении памяти и пространственных когнитивных функций в зависимости от локализации телец Леви. Одни пациенты всякий раз пугаются зрительных галлюцинаций, другие, по-видимому, легко свыкаются с ними. Симптомы проявляются у каждого пациента по-своему, и, само собой, таких вариантов насчитывается великое множество. По-видимому, нередки случаи, когда при идеально подобранном сочетании различных медикаментов, в число которых входит допа, зрительные галлюцинации «рассеиваются, как туман», и прекращаются полностью. На практике, в зависимости от физического состояния, пациент чаще всего не создает впечатления какого-либо упадка интеллекта.

Больше всего Каэдэ удивило то, как много существует пациентов, отчетливо сознающих, что «их видения на самом деле не реальность, а порождения их болезни». Некоторые из них настроены настолько позитивно, что, просыпаясь каждый день, предвкушают появление галлюцинаций, а потом с увлечением рисуют увиденное.

Поскольку научных сведений о ДТЛ все еще недостаточно, на этой почве легко возникают заблуждения. Даже в лечебных учреждениях немало врачей относятся к интенсивному опыту зрительных галлюцинаций у пациентов поверхностно и делают поспешные выводы о «прогрессировании деменции».

Выявление ДТЛ не обязательно означает упадок интеллекта. Узнав об этом, Каэдэ вдруг обнаружила, что ее странное ощущение дискомфорта само собой «рассеялось, как туман».

Дед смотрел на свои руки, которые дрожали лишь слегка, а не как при болезни Паркинсона.

– Уже довольно давно я заметил, что мое душевное состояние весьма отличается от состояния человека, которого принято называть здоровым. Да, так и есть: к примеру, если посмотреть на этот книжный стеллаж, кажется, будто искусный храмовый плотник покрыл его стенку тонкой резьбой, как на «божественном паланкине» микоси. Но если потрогать ее, никаких неровностей резьбы нет. Стенка совершенно гладкая. В таком случае, какому из чувств следует доверять – зрению или осязанию? Покрыть всю стенку стеллажа сложной резьбой за одну ночь, не привлекая моего внимания, совершенно невозможно. И потом, никто в этом мире не станет прокрадываться в комнату к старику только затем, чтобы покрыть резьбой его стеллаж. То есть доверять, к сожалению, следует осязанию. Или, если взглянуть с другой стороны, полагаться на мое зрение ни в коем случае нельзя.

Каэдэ просто слушала признания деда, ничего не говоря в ответ.

– А чем же тогда объясняются эти казусы? Мой компьютер неисправен, пользоваться им нельзя. Я думал было поискать в смартфоне, но, как видишь, нет никакой уверенности, что руки не подведут меня. Точнее, после того, как я увидел якобы твой труп и позвонил в службу спасения, Канаэ конфисковала мой смартфон, поэтому о поиске в нем с самого начала не стоило и думать, – дед с проказливым видом надул красиво очерченные губы. – Так что я уговорил помощницу вызвать социальное такси и отправился в библиотеку, чтобы что-нибудь разузнать. Вот только в глазах, которыми я водил по иероглифам, сразу помутнело, они осоловели, работа заняла целый день… Но я выяснил-таки, что у меня за болезнь. Кстати, смотри, что вспомнил: есть же выражение «серые клеточки», – приводя излюбленные слова знаменитого бельгийского детектива Эркюля Пуаро, дед посмеивался над собой. – Стало быть, если в моем случае по поверхности мозга распространяются тельца Леви цвета красного апельсина, то я, получается, обладатель «красных клеточек».

Тогда-то Каэдэ и задала вопрос. И сама заметила, что ее голос звучит чуть хрипло.

– Ты что же, нарочно изводил меня рассказами о своих галлюцинациях?

– Так и есть.

Дед лишь слегка запнулся.

– Это потому, что когда я рассказывал о галлюцинациях, выражение твоего лица менялось особенно стремительно. И я видел тебя то удивленной, то улыбающейся. И главное – слышал твой голос, когда ты откликалась или поддакивала. Тогда я со всей уверенностью уяснял себе, что ты, Каэдэ, – объективная реальность.

– Эм-м… то есть? Дедушка, я же всегда рядом.

– Даже не знаю, поймешь ли ты меня. Раньше я уже рассказывал тебе со всей откровенностью, что намерен делать со своей жизнью в дальнейшем, которое, если уж начистоту, для меня вряд ли будет слишком долгим «дальнейшим», и неизвестно, как их назвать, эти, как говорится, «последние приготовления», – это выражение звучит сравнительно неплохо, но за равнодушие я его не люблю и по возможности им не пользуюсь. В то время я возомнил, что мое состояние безупречно. И даже считал, что если и вести такие разговоры, то сейчас или никогда. Так что… проговорил чуть ли не целый час. Однако почему-то ты все время слушала меня молча, с лишенным всякого выражения лицом.