Ближний круг госпожи Тань - Си Лиза. Страница 11

– Видишь! – восклицает Мэйлин, ее глаза сияют.

Я только начинаю расслабляться, как она вскакивает, бежит по берегу, собирая опавшие цветы и листья, и вскакивает на мостик.

– Поднимайся сюда! Я придумала новую игру.

Но я не могу бегать. Я не умею играть, хотя видела, как мои двоюродные братья гоняются друг за другом, пинают мяч туда-сюда. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто не смотрит, поднимаюсь с колен, отряхиваю шелковые штаны, с которых никак не оттираются пятна от мха, и медленно ковыляю по неровной земле. Наконец выхожу на галечную дорожку и догоняю Мэйлин на мосту. Она протягивает мне цветы и листья.

– Посмотрим, чей листочек быстрее упадет на воду и доплывет первым. Начнем с одного. – Она тянет руку с листочком к воде, и я повторяю за ней. – Раз, два, три! Давай!

Мы отпускаем листочки и смотрим, как они медленно кружатся и одновременно касаются поверхности воды. Листья скользят по течению, отталкиваются друг от друга и снова соединяются в едином порыве, подгоняемые легким ветром. Они плывут к нам, а затем под мост. Мэйлин берет меня за руку и тянет на другую сторону.

Мы стоим, перегнувшись через перила в ожидании, когда появятся наши листочки.

– Смотри! Мой первый! – радостно верещит она, а затем поднимает брови. – Но твой уже близко. Может, повторим?

Словно завороженная, я киваю. Мы сбрасываем лепестки цветов и листочки деревьев с одной стороны моста и спешим на другую, чтобы посмотреть, чей приплывет первым. Иногда побеждает Мэйлин, иногда я.

Звуки голосов прерывают наше веселье. Бабушка и повитуха стоят вместе в галерее. Внезапно я осознаю, что вся перемазалась, как поросенок. Я опускаю глаза и вижу, что шелковые туфли с вышивкой испорчены. Повитуха ухмыляется. Бабушка хмурится. Затем они склоняют головы друг к другу и негромко о чем‑то переговариваются.

Мэйлин снова берет меня за руку.

– Мы с мамой вернемся к госпоже Хуан. Если ты не найдешь меня, я сама тебя отыщу.

Ее смелость вдохновляет меня.

– Я надеюсь на это, – говорю я. – Я очень на это надеюсь.

Затем она спускается с моста и бежит к матери.

– Ты должна вести себя как хорошо воспитанная девочка, – ворчит повитуха, и Мэйлин, поняв, к чему клонит мать, идет осторожно и медленно, будто она из высшего общества. В последний момент она оглядывается. Я чувствую, как что‑то происходит между нами. Когда Мэйлин и ее мать скрываются из виду, я уже скучаю по ней.

Бабушка хлопает в ладоши. Откуда‑то из тени внезапно выныривают Маковка и Тушь. Наверное, они все это время наблюдали за нами с Мэйлин.

– Искупайте ее! – приказывает бабушка. – Потом отведите в аптеку. – А мне она говорит: – Мы обсудим то, что ты сегодня узнала, и еще кое-что.

Через час я сижу напротив бабушки.

– Хочешь помочь мне приготовить «Напиток для успокоения плода»?

Когда я киваю, она просто говорит:

– Хорошо.

Она открывает ящики и шкафы, достает незнакомые мне вещества.

– Это специальный крупноголовый атрактилодис из Ханчжоу, – она протягивает какое‑то коричневое высушенное растение. – Мы замочим его в рисовой воде, и тогда полезные вещества проникнут в организм госпожи Хань через меридианы Селезенки и Желудка, чтобы изгнать Влагу, гармонизировать работу желудка и предотвратить выкидыш. А вот еще одна трава, которую мы приготовим в уксусе. Она помогает удалить ядовитый Жар, оживить Кровь и справиться с болью.

Я не совсем понимаю, что она говорит, но мне удается следовать указаниям. Бабушка позволяет мне налить рисовую воду, а затем уксус. Потом показывает, как нужно вглядываться в жидкость, чтобы определить ее насыщенность по глубине цвета. Затем она просит меня подержать сито и переливает обе смеси в фаянсовые кувшины. Мне хотелось бы, чтобы она рассказала мне подробнее о том, что представляют собой различные коренья и травы и каково их назначение, но ее мысли заняты другим.

– Рождение детей – главное в жизни любой женщины, – говорит бабушка. – Но каждая беременность – поединок жизни и смерти. Выживет ли мать, чтобы продолжить вести хозяйство? Выживет ли ребенок, чтобы самому потом дать потомство?

Когда мы закончили и Тушь отнесла отвар госпоже Хуан, бабушка подозвала меня и попросила сесть напротив.

– Твой дед говорил, что научит тебя медицине. Я смотрю на это по-другому. Твоя мать умерла, потому что ни один врач-мужчина не смог ее правильно обследовать и вылечить. – Она молча постукивает кончиками пальцев по колену, видимо раздумывая, что сказать. – Не принято обучать медицине девочку, которая со временем выйдет замуж и заберет знания с собой. Твой дед занимается иным. Его навыкам можно научиться по книге, любому человеку.

– Но ты же научилась, хоть и вышла замуж.

– Да, – кивает она, но не уточняет, как так получилось. Ее пальцы решительно стучат по коленям. – Я не знаю, будешь ты хорошей ученицей или нет, но я готова научить тебя тому, что знают сама. Врачи, будь то мужчины или женщины, называют эту отрасль знаний фукэ – медицина для женщин. Тебе интересно?

Мои губы расплываются в широкой улыбке.

– Да, бабушка Жу.

Она протягивает мне небольшую книгу.

– В этом каноне собраны формулы и методы лечения, которым более двухсот лет. Начни с заучивания первых трех формул. Когда сможешь безошибочно их произносить, придешь ко мне, готовая перечислить проблемы, при которых они наиболее эффективны, и расскажешь, как их лучше применять.

Я беру книгу и читаю название: «Превосходные рецепты для женщин». Автор Чэнь Цзымин. Все еще сияя, я прижимаю книгу к груди.

– Спасибо, бабушка!

– Рано благодарить. В твоем возрасте я уже помогала родителям в практике. У нас еще много работы, так что посерьезней! Ничего пока не решено. Посмотрим еще, насколько хорошо ты будешь учиться. Потом я решу, достойна ли ты перенять то, что знаю я.

Скользкие роды

Теперь я могу перемещаться по Особняку без сопровождения слуг. Того же нельзя сказать о внутренних покоях, где я чувствую себя потерянной и не на своем месте. Положение каждой женщины определяется тем, насколько ее муж близок по крови к деду.

Жены, занимающие более высокое положение, относятся к женам троюродных братьев деда как к тухлым черепашьим яйцам. Наложницы показывают зубки еще чаще. Только у деда их три. Я не знаю, какие имена им дали в семьях, но здесь их зовут Белая Яшма, Зеленая Яшма и Красная Яшма. Белая Яшма выше остальных, потому что это самый редкий и красивый вид камня, но все трое занимают более высокое положение, чем госпожа Чжао, над которой, похоже, им всем нравится издеваться. Она новенькая в семье и уязвима, несмотря на то что является родной матерью Ифэна.

Белая Яшма спрашивает:

– Теперь, когда Досточтимая госпожа умерла, ты станешь женой?

Госпожа Чжао краснеет. Она ничего такого не хочет.

Зеленая Яшма еще более прямолинейна.

– Если бы твой господин действительно заботился о тебе, – замечает она, – он бы уже повысил тебя до жены. Мы все принадлежим тому, кто нас купил. Мы живем там, где нам велено жить, и делаем то, что приказано делать.

Я пытаюсь отвлечься от разговора, нараспев повторяя про себя формулу, которую нужно выучить: «Отвар четырех благородных мужей – корня женьшеня, корневища атрактилодиса, корня солодки и гриба пории. Мы называем корень солодки Императором трав, потому что он хорошо сочетается с другими ингредиентами и борется с ядами в любой форме, будь то металл, камень или трава».

Красная Яшма отвлекает меня:

– Ты возомнила, что ты лучше нас, но это не так. Ты же родилась в бедной семье? Ведь твой отец продал тебя Зубной госпоже  [20], чтобы ты стала Поджарой лошадью, пока была совсем еще крошкой.

Госпожа Чжао напрягается.

– Я помню своих родителей.

Красная Яшма фыркает:

– Будешь притворяться, что не росла в конюшне, наполненной другими «лошадками»? Зубная госпожа выкормила и приютила тебя. Она научила тебя писать стихи, петь и играть на инструментах. Она бинтовала тебе ноги. Тебе сказали, что если ты будешь хорошо учиться, то тебя продадут в наложницы или куртизанки.