Ближний круг госпожи Тань - Си Лиза. Страница 24

Я останавливаюсь, ожидая новой порции критики.

Что теперь? Я не завела себя подруг в женских покоях? Мои поэтические способности оставляют желать лучшего? Я подаю плохой пример ее дочерям и другим незамужним девушкам, поскольку не смеюсь и не сплетничаю вместе с ними?

– Я сама пришла сюда как невеста, – говорит она. – Я знаю, каково это – быть на нижней ступеньке лестницы, но ты должна думать о том, как оказаться на верхней.

Она явно хочет подбодрить меня, но я чувствую лишь отчаяние.

– Спасибо, госпожа Ко, – мямлю я, но, увы, у меня нет ее талантов и вряд ли когда‑то будут.

Мне не хватает бабушки и ощущения собственного предназначения, которое я чувствовала рядом с ней. Мне не хватает тихой поддержки госпожи Чжао. Я скучаю по Мэйлин – причин тому и не перечислишь! Покидая родной дом, я попросила ее навестить меня, а она велела писать. Я отправила много писем, но не получила ни одного ответа. И Мэйлин так и не приехала.

Я прохожу через крытую галерею, направляясь к женским покоям. Еще достаточно рано, и слуги не успели погасить фонари из шелковой сетки, что висят над головой, – огонь пляшет на их фитилях. В четвертом дворе мне навстречу торопливо идет Второй дядюшка.

Будучи младшим братом господина Яна, он является вторым по значимости человеком в доме, на него возложено множество обязанностей. Я прикрываю лицо рукавом и отвожу взгляд, пока он не проходит мимо. Я не произношу ни слова, и он тоже, но от его решительных шагов воздух в буквальном смысле приходит в движение, отчего рукава накидки и подол моей юбки развеваются. Уже не в первый раз я задаюсь вопросом, каково это – быть мужчиной, решительно двигаться и выходить за ворота, тогда как мне не позволено выглянуть даже в щелочку в стене, если таковая вообще имеется.

Я хватаюсь за балюстраду, чтобы устоять на ногах. Свекровь совершенно права. Я похудела. Я стала бледной. Одиночество пожирает меня, словно черная пропасть, я чувствую слабость. Мне надлежит идти во внутренние покои, но эта перспектива нагоняет на меня тоску. Я не нравлюсь тамошним женщинам. Мысленно я возвращаюсь в родной дом к бабушке.

– Человеческое тело – Небо и Земля в миниатюре, – наставляла она меня. – Все, что происходит в организме в целом, происходит и в каждом органе. Никогда не забывай о пагубном влиянии энергии инь на женщин. В наши отверстия может проникать Ветер, но из них также вытекает жидкость. Не только наше тело страдает от Влаги, но и наши эмоции. Мужчины испытывают физическую тягу к еде и постельным утехам, но мы, женщины, буквально источаем привязанность и желание, любовь и ненависть, зависть и ревность, нервозность и мстительность, горечь и мечтательность…

– Да, бабушка.

– Какие ингредиенты входят в состав «Отвара из четырех ингредиентов» и почему они важны?

– Дягиль питает Кровь, корневище белого пиона поддерживает Кровь, любисток приводит в движение и расщепляет Кровь, а корень ремании стимулирует ци и уравновешивает охлаждающие свойства трех других ингредиентов.

– Всегда помни, что для женщины Кровь важнее всего.

Я делаю вдох, задерживаю дыхание, а затем медленно выпускаю воздух. Я пойду во внутренние покои, но сначала наведаюсь в Благоуханную усладу – сад, в честь которого назван особняк. Я не должна бродить здесь одна. Но если кто‑то увидит меня, скажу, что ищу вдохновения для послеобеденного поэтического состязания. Я продолжаю идти по крытой галерее, не поднимая головы и стараясь стать невидимой. В особняке много больших и совсем маленьких дворов, флигелей и строений. У каждой семьи свои покои с кухней, столовой и отдельным двориком. Есть здания для стирки, хранения зерна и других продуктов, а также для размещения прислуги. У Янов есть даже собственные ткачихи. Иногда я слышу их пение, но мне еще предстоит по звуку найти помещение, в котором они изготавливают узорчатые ткани, атлас и более грубые полотна из шелка-сырца.

За воротами во Двор шепчущих ив я словно оказываюсь в другом мире. Несколько поколений назад император подарил предку Янов, который верой и правдой служил Поднебесной, большой участок земли, примыкающий к западной части особняка. Благословенный предок построил вокруг участка защитную стену, а затем принялся разбивать сад Благоуханной услады. Не знаю, что сад значил для него, но для меня это убежище. По моим прикидкам, оно даже больше, чем основной комплекс зданий, где мы все живем.

Кругом полно беседок. За их решетчатыми окнами открываются природные виды в миниатюре. Ручей огибает камни, привезенные со дна озера Тайху, – свободно изливавшаяся некогда вода изрезала их и пробила дыры, сделав их незабываемыми.

Лунные врата ведут из одной части сада в другую, повсюду можно любоваться прихотливо изогнутыми ветвями деревьев или россыпью орхидей. Гинкго, которые росли здесь задолго до того, как разбили сад, отбрасывают прохладную тень. Цветущие плодовые деревья – персик, лепестки цветов которого напоминают о закате, декоративные яблоньки в розовом наряде раннего утра и айва с коралловым румянцем в разные времена года радуют взгляд яркими красками. Ползут по земле и цепляются за балюстрады и стены виноградные лозы, некоторые свисают с ветвей деревьев или карнизов, плавно покачиваясь на ветру. Дорожки инкрустированы камнями для массажа стоп. Если наше тело – Вселенная в миниатюре, а ухо – отражение всего тела  [38], то сад – вместилище Вселенной.

Скалистые гроты напоминают горные хребты, пруды и ручьи – озера и бурные реки. Из одного из павильонов до меня доносятся мужские голоса, и я стараюсь держаться подальше, насколько позволяют тропинки. Мужчины – мой свекор и прочие родственники – любят посидеть в саду с друзьями – им приятно среди этой красоты выпить, поиграть в карты, послушать песни и развлечься с наложницей, выбранной за особое мастерство. То, что они все еще здесь в ранний утренний час, говорит о том, что вчерашнее застолье особенно удалось. Я прохожу мимо Трехсторонней беседки для наблюдения за луной, где мы проводили с мужем драгоценные часы в ночи полнолуния, наблюдая за серебристым шаром в небе, в отражении пруда и в зеркале, установленном под углом над кушеткой для отдыха. В эти ночи мы изо всех сил старались, чтобы Кровь и Эссенция слились воедино… Как вышло, что изысканная красота одной из жемчужин сада так нас подвела и мы не зачали сына?

Я дохожу до здания с белеными стенами под названием «Павильон отшельника» посреди самого большого пруда в саду, иду по мосту, изгибающемуся зигзагом, и ступаю на террасу.

Опираясь локтями на резные мраморные перила, я смотрю на кувшинки и лотосы, плавающие на поверхности пруда. Еще достаточно рано, и карпы пока спят, зарывшись в ил. Пруд настолько мелкий, что я могла бы пройти по нему и промокнуть только до колен. Эта терраса – мое место созерцания, здесь я удивляюсь и предаюсь мечтам. Сад, где каждый уголок дикой природы ухожен и находится под контролем человека, напоминает, что я, как и все люди на земле, ничтожная песчинка перед лицом природы. Я стараюсь, чтобы меланхолия, наполняющая мою душу, стекала по рукам и с кончиков пальцев капала в журчащую воду. Когда я вдыхаю ароматный воздух, в памяти всплывают образы моих бабушки и дедушки, моего брата, госпожи Чжао и Мэйлин. Думайте обо мне. Вспоминайте меня. Любите меня.

Вновь набравшись сил, я возвращаюсь к воротам, выхожу из сада и направляюсь во внутренние покои в задней части комплекса.

Надо полагать, обитательницам Благоуханной услады, в том числе и мне, повезло больше всех женщин в Поднебесной: мы находимся в самом уединенном месте, а, как известно, благовоспитанная дама любого возраста не должна ступить и трех шагов за ворота. Те, кто неукоснительно придерживается этого правила, могут познакомиться с частью идей, воплощенных в саду, в главной гостиной женской половины. Там на подставке стоит миниатюрный камень из озера Тайху. Благовония источают лесной аромат. На лакированных ширмах изображены женщины, которые смотрят оперу или наблюдают за гонками на драконьих лодках, чего госпожа Ко никогда не позволит кому‑либо из внутренних покоев. На картинах кистью и тушью изображены заброшенный мост после снежной бури, ветка кассии, простертая над тихими водами пруда, и величественная горная гряда с маленьким храмом, в котором живет одинокий монах. На одной из стен висит пара свитков с портретами предков – глаза прапрадедушки и прапрабабушки мужа госпожи Ко следят за нами.