Лучший книжный парень (ЛП) - Смит Холли Джун. Страница 24

Одевшись, я на цыпочках прокрадываюсь по коридору и выглядываю из-за перил, но не слышу никакого движения. Я замираю, заметив фотографию в рамке на верхней площадке лестницы. День его свадьбы.

Хотя он никогда толком не описывал мне ее, Хизер именно такая красивая, какой я ее себе представляла. У нее короткая стрижка каре под развевающейся вуалью, великолепная улыбка, а Люк выглядит таким красивым в своем костюме. На этой фотографии столько любви и грусти.

Спустившись вниз, я прокрадываюсь на кухню, чтобы забрать свой дневник, и тут вижу его. Он растянулся на диване с телефоном в руке, на том самом месте, где я осквернила нашу дружбу прошлой ночью. Я ни за что не уйду отсюда незамеченной.

— Доброе утро, — шепчу я, не желая его напугать.

— Ш-ш-ш, я только дошел до хорошей части. — Я наблюдаю за его лицом и замечаю, как его глаза бегают туда-сюда. Он не прокручивает ленту новостей, а проводит пальцем по экрану. Читает.

— Что читаешь?

— «Любовь до отвращения».

Что. За. Пиздец.

— Ты серьезно?

— Ты сказала, что я должен ее прочитать, вот и читаю. Я скачал ее, как только ты легла спать.

— Ты не спал всю ночь?

— Нет, но мне потребовалось некоторое время, чтобы задремать, а потом я рано проснулся. Хорошо спала?

— Да, действительно хорошо. — Он все еще смотрит в свой телефон, но я вижу, как он улыбается в отражении окна.

— Это хорошо. На стойке есть кофе, если хочешь. — Он кивает в сторону кухонного стола, где оставил для меня кружку, молоко и маленькую сахарницу. Я наливаю чашку и провожу пальцами по столешнице. Все кажется… нормальным? Приятным? Не таким неловким, как я себе представляла.

Его сад просыпается вместе с утренним солнцем. Я сажусь на край дивана, ближе к окну, и наблюдаю за птицами, пока он заканчивает читать. Первый кофе за день всегда кажется мне чем-то особенным, и я держу чашку точно так же, как он, когда нервничает. Через некоторое время он слегка подталкивает меня ногой и кладет телефон на стол.

— Что думаешь? — говорю я.

— О чем?

— О книге.

— О, — мягко смеется он, — ну, эти двое ужасны, но это только начало.

— Знаю, они так грубы друг с другом, но скоро ты увидишь бреши в их броне. Ты уже добрался до ненастоящего свидания? — спрашиваю я, водя большим пальцем по краю чашки с кофе.

— Пока нет.

— Это моя любимая часть. Тебе есть чего ждать.

Он испускает долгий медленный вздох и выпрямляется.

— Итак, прошлая ночь была…

— У меня просто нереальное похмелье… — говорим мы оба одновременно, а затем расплываемся в улыбках, а затем и в смехе, еще больше заводя друг друга, когда встречаемся взглядами. Спасибо, черт возьми, за смех, потому что у меня слишком тяжело на душе, и я ценю этот момент облегчения.

— Хочешь поговорить об этом? — спрашивает он.

— Не особо. Чувствую себя довольно неловко из-за всего этого. Я имею в виду, ты горюешь, а я зареклась от мужчин, и честно не совсем пережила то, что меня бросили. Я должна извиниться перед тобой за то, что увлеклась.

Он хмурится.

— Я так не думаю, но мне тоже жаль, если я поторопил тебя с чем-то.

— Ты не сделал этого. Просто… — Я даже не знаю, как объясниться. — Я действительно хорошо провела время прошлой ночью, и все испортила, устроив истерику. Очевидно, я не готова к таким вещам. Надеюсь, мы сможем просто забыть об этом и остаться друзьями?

Лучше бы я этого не говорила. Чего я на самом деле хочу, так это подползти к нему и вскарабкаться на него, словно на дерево.

— Надеюсь, это не внесет путаницы в наши отношения. Я все еще хочу вести книжный клуб, если ты не против?

— Конечно, не против. Ничего не изменится. Послушай, нам обоим, наверное, было на пользу… — Он разводит руками в воздухе, пытаясь подобрать нужные слова. — Развлечься с кем-то еще. Сорвать пластырь, если хочешь. Запустить двигатель. Открыть кран.

Это довольно отвратительный образ, и, должно быть, мое лицо выдает меня с головой. Он смеется и обхватывает голову руками.

— Прости. Не знаю, почему я говорю такие ужасные вещи. У меня это плохо получается.

— Все в порядке, я тоже никуда в этом не гожусь. Хэтти и Меган целую вечность приставали ко мне с предложением пойти на свидание, и я приходила в ужас при мысли о том, чтобы с кем-то развлечься. Так что спасибо тебе, наверное, за то, что ты стал таким человеком. Ты хороший друг.

— Я только рад. — Затем мы снова смеемся над недосказанностью, и ощущение дрожи в моем животе больше похоже на хорошее, чем на плохое.

Я вообще не хорошо справляюсь со вчерашним вечером. С одной стороны, мои бедра все еще подергиваются каждый раз, когда я думаю о Люке, сидящем напротив меня с его членом в руке. Мне нужно перестать думать об этом, потому что сегодня мне нужно закончить работу, а все, чего я хочу — это забраться в постель и переживать это снова и снова.

С другой стороны, мне грустно, и я не могу объяснить почему. Знаю, что не сделала ничего плохого, но все мое существо болит. Мне стыдно, что он увидел, как я трогаю себя, стыдно, что он увидел, как я плачу, стыдно, что ему пришлось заботиться обо мне. И почему, ох, ну почему же у меня такое чувство, будто я изменила Адаму?

С третьей стороны… Подождите, слишком много сторон. В-третьих? Не важно. Я ужасно переживаю за Люка. Он такой добрый и искренний человек, а я осквернила его и его прекрасный дом, в котором он начал новую жизнь, своими выходками. Бедный парень — вдовец, ради всего святого.

Он сам сказал, что не может представить себя с кем-то другим, и все же я практически набросилась на него с этими вопросами. Зачем я должна была рассказывать ему про обеденный стол? Я даже не выпила так много, хотя, думаю, этого было достаточно, чтобы расслабиться.

Я сказала, что все еще хочу быть с ним друзьями, и он сказал, что тоже этого хочет, но, честно говоря, как я смогу теперь с ним дружить, когда видела его пенис? И какой пенис. Друзья так не разговаривают и не делают таких вещей, и я на миллион процентов хочу сделать это снова, и даже больше. Это была самая горячая вещь, которая случалась со мной за последние годы. Возможно, за всю жизнь.

Хотя я люблю Книжных Парней, умеющих сквернословить, Адам никогда не любил непристойных высказываний, и кое-что из того, что сорвалось с моих губ прошлой ночью, удивило меня. Я держала эти мысли и фантазии в голове, когда читала, но мне было приятно признать их. Я чувствовала себя кем-то совершенно другим. Не той сопливой девчонкой, какой была в подростковом возрасте.

Влюбиться в Адама было так легко. Он был самым шикарным мальчиком в школе, и после того, как я была по уши влюблены в него на протяжении всего одиннадцатого класса, мы устроили беспорядочный петтинг на рождественской дискотеке. Мы провели все школьные каникулы, переписываясь друг с другом, к большому неудовольствию наших мам, которые обнаружили, что никакое количество шоколада или жареной картошки не может вытащить нас из наших спален.

Когда в январе мы вернулись в школу, это было похоже на сцену из фильма: я выхожу на игровую площадку с Хэтти и Меган, Адам стоит там со своими приятелями, а потом подходит и целует меня на глазах у всех, пока звенел утренний звонок. Я до сих пор помню, какие это были удивительные ощущения — и тот поцелуй, и смелость, с которой мы целовались в школе. С тех пор мы стали неразлучны.

За всю свою жизнь я любила только одного мужчину. Конечно, сотни вымышленных мужчин регулярно сменяют друг друга, но только одного настоящего мужчину. Моего Адама. Я никогда не представляла себя с кем-то другим, потому что никогда не хотела быть ни с кем, кроме него. Такое ощущение, что с семнадцати лет мой мозг был закрыт для других мужчин, и хотя я могу оценить их издалека, мысль о том, чтобы быть с другим мужчиной, все еще кажется безумной.

Прежде чем потратить еще секунду на размышления об Адаме, я с головой погружаюсь в планирование книжного клуба и провожу воскресный вечер, разрабатывая плакаты и посты в социальных сетях, одновременно слушая свой любимый подкаст.