Пушкин, кружка, два ствола (СИ) - Стешенко Юлия. Страница 31

— В смысле — все заняты? — подавился чаем Сумароков, когда Дина вкратце пересказала ему содержание письма. По светлой клеенчатой скатерти разлетелись бурые капли. Дина заботливо постучала Сумарокова по спине.

— В прямом. Заняты. Охотников, знаешь, не так уж много — мы же не СОБР какой-нибудь.

— Но тут же кощей! Он людей убивает!

— А там что — подарки раздают? Под Челябинском кот-баюн завелся. Сейчас сентябрь, у него зажировка — люди в лесу пачками пропадают. В Норильске лихо одноглазое где-то неподалеку от медной шахты гнездо свило. Третий завал за четыре месяца — а будет четвертый, и пятый, и шестой. Пока эту тварь не прикончат, шахта будет валиться, дома — гореть, газ — взрываться. Охотники уже там, работают — никто не станет срывать их с дела только ради того, чтобы кощея убрать.

— А если он еще кого-то убьет? — забыв о чае, Сумароков сорвался со стула и нервно зашагал по комнате. Тощий всклокоченный двойник в темном стекле тоже заметался, ударяясь в облупленные деревянные рамы.

— Значит, убьет. Но кощей убивает прицельно и редко — а кот-баюн каждый день на охоту ходит. А лихо прогибает реальность Яви одним фактом своего существования — безостановочно, в постоянном режиме. Ты правда думаешь, что нужно оставить эти задачи и перебросить оперативников на кощея?

— Ну зачем группу… Ты тоже охотник.

— Потому что это кощей, мать его! Не мавка, не упырь, не русалка — гребаный, мать его, кощей! На такую тварь группой идут, причем хорошо подготовленной группой.

—Мы же можем хотя бы попытаться.

— А ты попытался бы вооруженную банду с одним «макарычем» штурмовать? Или тяжелых дождался бы — в брониках и с автоматами? Я тут одна! Еще раз, по буквам: од-на! И меча-кладенца у меня нет, а освященные пули кощею — что мертвому припарка. В прямом, мать твою, смысле слова.

— Ладно. Извини. Я понял, — ссутулившись, Сумароков опустился на стул. — И что теперь? Ты соберешь вещи и уедешь?

— Нет. Я останусь и буду наблюдать. Если кощей поднимет еще одного упыря — постараюсь не подпустить его к жертве. Уж с упырем-то я справлюсь. А в остальном… — Дина развела руками. Сумароков, прикрыв глаза, звонко долбанулся затылком в стену.

Глава 17 Заплесневелая рука рынка

Визиты Сумарокова в библиотеку наверняка являлись возмутительным вызовом педагогической этике. Но божечки-кошечки, как же они были приятны! К тому же у Дины был дробовик и карабин «Сайга». Что сильно упрощало отстаивание собственной позиции по любому вопросу — хоть профессиональному, хоть частному.

— Ты уверена, что никто не зайдет? — Сумароков вынырнул из поцелуя, как из глубокой воды. Голос у него был сиплым, а взгляд — расфокусированным, как у пьяного.

— Первый урок. Библиотека. Школа в Великой Россоши. Конечно же, я уверена! — Дина дернула его за ворот рубашки, заставляя нагнуться — и продолжить начатое. Губы пылали, в голове шумело, а по телу разливался томный тягучий жар, заставляя прижиматься к Сумарокову все плотнее и плотнее…

— Так. Стоп. Хватит, — Сумароков отстранился и помотал головой, словно после пропущенного нокдауна. — Стоп — или я за себя не ручаюсь.

— Да. Стоп, — вынужденно согласилась Дина. — Давай к делу. Ты же по делу пришел?

— Ну да. Сейчас, — Сумароков глубоко вдохнул, выдохнул и взъерошил многострадальный, уже стоящий дыбом затылок. — Я узнал насчет акционеров. Неофициально, конечно, просто попросил поделиться инфой… За последние два году умерло пять акционеров «Никаголда». С одним все чисто — вальнули выстрелом из снайперки, очевидная заказуха, — оценив парадокс, Сумароков хихикнул. — А вот четыре человека скончались по естественным причинам, посмертный диагноз — сердечная недостаточность.

— А что с акциями? — жадно придвинулась к Сумарокову Дина.

— То самое. Три из четырех продали свои акции Костянову по очень смешной цене. На попытки вразумить не реагировали, один из умерших — потом умерших, в смысле — даже с сыном из-за этого рассорился насмерть. Как тот ни просил, как ни уговаривал — папаша все равно продал свой пай с чудовищным дисконтом. Уверяя при этом, что сделку совершает исключительно для всеобщего блага. Сын был уверен, что отца чем-то опоили или, может, загипнотизировали. Требовал от эксперта найти следы посторонних веществ в организме.

— Но тот, естественно, ничего не нашел… А любовницы? Любовницы после смерти папиков пропадали?

— Бесследно. Девчонки просто выходили в ночь и исчезали. Такси не вызывали, билеты на самолеты-поезда не заказывали, вещи не забирали.

— Логично. Наверняка где-то неподалеку упыриц ожидали ребята Костянова. Серебряная пуля в лоб — и исполнитель заказа развеивается пылью по ветру. Удобно!

— Не то слово.

— Ты можешь узнать, что происходит в особняке Костянова? Или одноклассники уже закончились?

— Да не одноклассниками мы были! Просто в одной школе учились. Бугаев, слава богу, свалил от греха подальше, но я попробую знакомых поискать, позадаю вопросики. Надеюсь, никто из охранников меня шефу не ввалит. Не хотелось бы привлекать внимание повелителя мертвых. Даже если причина этого внимания — избыточное любопытство.

Чмокнув на прощание Дину в нос, Сумароков бесшумно выскользнул за дверь. И очень вовремя — через пять минут загрохотал звонок, и разверзлись хляби небесные. Галдящий и мельтешащий поток школьников затопил коридоры. Дина подошла к окну и увидела, как потрепанная «нива» неспешно выкатывается за ворота. На мгновение Сумароков притормозил, высунулся и помахал рукой. Дина помахала в ответ.

Значит, милая блондиночка Изотова действительно не первая. А как минимум пятая. Это при условии, что кощей использовал схему только для пошагового захвата «Никаголда». Интересно, владельцы компании пытались наехать на провинциального ювелира Костянова? Если пытались — их ждал нехеровый сюрприз.

Но то ли еще будет, ребятушки! То ли еще будет.

Дина потрясла головой, плеснула в ладонь холодной воды из баклажки и обтерла пылающее лицо. Приближался час Х. Нужно было еще раз прогнать план лекции для старшеклассников, проверить ссылки на строфы и разложить уже чертовы конфеты. Эпопея с призами начала утомлять, но поворачивать назад было поздно.

Сопя и беззвучно матерясь, Дина сдвинула столы и расстелила дешевую клеенчатую скатерть. Выставив в центр позаимствованное у Марии Степановны расписное блюдо, Дина выложила на него горку разнообразных батончиков. Накануне она заявилась в местный типа-супермаркет и сгребла с полок все, что увидела — начиная со «Сникерсов» и заканчивая «Аленушкой с топленым молоком». Чайник уже начал озабоченно гудеть — и, словно услышав его, в библиотеку заглянул Маркушев.

— Добрый день, ДинМаратовна! — бодро отрапортовал он и промаршировал к столу. За ним цепочкой потянулись остальные, прямо на ходу вытаскивая из рюкзаков «Онегина».

— Ну что, Гриша, попробовал прочитать первую главу? — поощрительно улыбнулась Дина.

— Я? Э-э-э-э… Да. Попробовал… — вид у Маркушева сделался вороватый, как у кота, только что стянувшего с тарелки кусок колбасы.

— И в чем проблема? Попробовал и сразу бросил?

— Нет! Я читал. Правда, читал. Всю первую главу. Только… нихрена не понял, — Маркушев тоскливо покосился на батончики.

— Кто еще пробовал читать?

Над столом взлетели все те же две руки — Маша и Алина. Поколебавшись, к ним присоединился и Андрей Бондарь — крупный широколицый мальчик, повадками напоминающий сонного сенбернара.

— И как? Поняли что-нибудь? Есть мысли насчет Онегина?

— Онегин — поверхностный и легкомысленный человек, повеса и франт, — звонким пионерским голосом отчеканила Маша.

— Это ты учебник цитируешь? — изогнула бровь Дина.

— Ну… да. Но я согласна! Онегин действительно то на обедах, то на балах. И девушек одну за другой соблазняет.

— Нормально мужик живет, — с явственной завистью вздохнул Маркушев. — На расслабоне…