Перпендикулярность (СИ) - Любарская Анна. Страница 37

Они уже час бродили по предновогоднему торговому центру, расположенному напротив той самой стройки. Он ближе всего, и выбор магазинов более чем достаточный. Решили, что сначала купят елку с игрушками для Никиной семьи, приближался их первый Новый год в Технограде. С подарками предстояло побегать ближе к праздникам.

— Не сожрёт, даже не надейся. Дуська — очень цивилизованная и культурная лекошка, — ответил Леша, почесав царапину на лбу, оставленную цивилизованной лекошкой в пылу игры на прошлой неделе.

Ника сморщила нос и покивала:

— Ага, ага, очень культурная, да…

— Если ты о нашем с ней недавнем махаче, то она просто промахнулась.

— Хотела оторвать тебе нос, да не вышло?

— Нет, она целилась в падающий листик.

— Адвокат из тебя так себе.

— Она не ест стекло и не бросается на мохнатых колючих монстров. Максимум — обнюхает и с презрением отвернется.

— Какую ёлку вы обычно ставите и с какими игрушками?

— Ты уже спрашивала, ответ тот же — керамо-пластик и стекло.

— Ладно, надеюсь, мой хомячок не сыграет роковую роль.

— Ну, разве что он — мутант…

Они выбрали коробку с девятью огромными шарами из стекла. Все шары были наполовину блестящими, наполовину прозрачными. Расписаны вручную узорами и рисунками на зимнюю тематику: снег, олени, сани, домики, елки, Дед Мороз со Снегурочкой, всякие белочки и ёжики.

Второй набор со зверятами и гномами, третий с заснеженными избушками — разноцветные ставенки, крылечки и трубы, в которые влезал крохотный Дед Мороз. Еще набрали гирлянд разной длины для ёлки, украшения квартиры и лестничной клетки. В последний момент Ника вспомнила о верхушке. И они еще полчаса выбирали между мерцающей синей звездой, длинной башенкой из шаров, и ракетой — стеклянной копией «Витязя» — первого корабля с микротермоядерным реактором, который скоро должен отправиться к Ганимеду.

Собственно ёлку должны доставить через неделю, ее выбирали по каталогу. А игрушки хотелось брать руками, бродя среди уютно мерцающих витрин, гомонящей толпы и радостной атмосферы.

Потом Ника потянула Лешу в небольшую кофейню, которая расположилась между крупными сетевыми магазинами. Снаружи ей даже придали вид старинного питерского домика, который имеет статус самого маленького дома Северной столицы и находится на улице Гагаринской. Взглянув в сторону милого желтого фасада, Леша вздохнул и пошел за девочкой. Пакеты с игрушками были легкими, но объемными, и он не дал их нести ей, хоть Ника и пыталась отобрать парочку.

Выбрав черный кофе без сахара и упаковку соленых крекеров — тяга к сладкому уже прошла, Леша с улыбкой наблюдал за уминающей пирожное Никой. Она запивала его латте в высоком стакане, и при каждом глотке измазывала нос в взбитых сливках. С трудом сдерживая смех, парень поинтересовался, наконец:

— Почему ты не пьешь через трубочку?

Заподозрив неладное, Ника посмотрелась в зеркальце, выудив его из недр крохотной сумочки. Поняла, в чем дело. И изящно смахнув сливочную пенку с носа, облизала палец. Вернула зеркальце обратно, покопалась в сумочке еще, и достала смартфон. Тот оказался раза в два больше сумочки. Лешины брови поползли вверх:

— У тебя там перпендикулярность?

— Ты еще не видел всё содержимое, — хихикнула Ника.

— Тогда зачем я ношу все эти коробки? Запихни туда! — он строго нахмурился и ткнул пальцем в сторону горы пакетов, которые высились неустойчивой башней рядом с ним на небольшом диване.

Ника рассмеялась, погрозив пальцем.

Потом они поехали к ним, ее мама угощала их чаем, братец развлекал рассказами о принципах работы микротермоядерного движка, потом болтали о будущих праздниках и не заметили, как небо осыпало звездами. Леша вернулся домой в десять вечера, пообщался по телефону с Димкой, и лег спать, с ощущением чего-то нового и неизведанного на пороге. Засыпая, еще успел сказать себе, что это просто предчувствие Нового года.

Дневной свет наполняет огромный зал лаборатории. Солнечные лучи отражаются от гладких поверхностей оборудования, от черных мониторов, от серого металла коллайдера. Редкие пылинки порхают в золотистых лучах, словно танцуя.

Он стоит перед знакомой трубой, и пытается понять, как оказался здесь. Снова.

Ничего не напоминает о произошедшем. Все целое, чистое, будто нетронутое. Ни людьми, ни временем, ни катастрофой.

Подойти ближе, туда, где не так давно висела капля тумана. Провести ладонью по гладкой трубе.

Он отнимает ладонь от поверхности и разглядывает. Она в чем-то серебристом. Это жидкость или металлическая пыль? Вещество испаряется с ладони, исходит еле заметным искрящимся паром.

Он возвращается взглядом к поверхности коллайдера и застывает. На его глазах металл разрывает трещина. Она растет в длину, с противным тихим скрипом разрушая только что целую поверхность. Из трещины начинает выплескиваться странное вещество: серебристое, из множества сверкающих частиц. Вещество все время меняется, и невозможно понять, что это: пена, жидкость, песок?

Что происходит? Тело пробирает мороз.

Он отходит на несколько шагов, пятится, забыв опустить руку. Пространство вокруг коллайдера еле заметно вздрагивает, смещается на долю миллиметра, едва уловимую глазом. И чуть дальше, там, где видна стена за трубой, усеянная рядами черных мониторов, что-то происходит. Между коллайдером и стеной возникает пространство. Объемная чернота, усеянная мириадами колючих лучиков — звезд. Она проглядывает сквозь привычную реальность. И пугает своей глубиной, бесконечностью, чуждостью.

Он вспоминает, как погиб там, в вакууме, во сне. Как обжег кипятком леденящий холод. Хочется заорать.

Все исчезает. Медленно, словно рассасывается туман. И еще несколько секунд он помнит, как перестал дышать в том чужом пространстве.

На грудь прыгнула трёхкилограммовая тушка, Леша охнул и резко открыл глаза. Подскочил в постели, вспомнив о сне. Он быстро таял, но почему-то начало сна удержать в памяти оказалось легче, а конец мгновенно забылся. Парень попытался отодвинуть лекошку, которая собралась лизнуть его в нос.

— Дусь, погоди, дай подумать.

Но она не отставала. Нетерпеливо мявкнула необычным скрипучим голосом. Походила по ногам, кровати. Приподняла и опустила крылья. До Леши дошло, что лекошка демонстрирует «тревогу». Именно так ее обучали показывать человеку, что она чует мини-аномалию.

Окончательно проснувшись, он встал, вышел в коридор и крикнул:

— Ма! Дуська сигнализирует!

Вернулся к себе и начал лихорадочно одеваться. Одновременно поставил на громкую дозвон в Центр наблюдения за лекошками.

— Алексей, региональный ЦНЛ на связи. От вашей лекошки принимаем сигнал тревоги. Выслали спец-борт к вашей площадке. Через пятнадцать минут будет у вас.

— Понял, выходим.

Он глянул на время: семь утра. В дверях показалась мама, уже одетая. Он, видимо, поймал ее по пути в Институт.

— Ты справишься?

— Конечно, иди.

— Я буду на связи. У нас сегодня никаких испытаний нет, звони в любой момент.

Мама параллельно застегивала на Дуське утепленный комбинезон и сбрую.

— Хорошо, — он вышел в коридор, быстро надел куртку, кроссовки, шапку и перчатки.

Дуся нетерпеливо перетаптывалась у двери, как собака на охоте. Он взял ее на руки и направился к лифту. Двенадцатый этаж, выход на крышу. Вертолетная площадка. Здесь было светло от прожекторов. Ветер со снегом бился о прозрачный композитный двухметровый забор по периметру крыши.

В еще сумрачном небе показались силуэт и огни вертолета. Леша с лекошкой в руке отошел к защитному укрытию. Небольшой серебристый вертолет сел на площадку, замедлил винты. Из него выпрыгнул мужчина в синем летном комбезе ЦНЛ:

— Прошу на борт! Лекошка готова?

— Готова! Выпускаю!

Леша показал Дусе жестом «Ищи» и повторил команду голосом. Она оттолкнулась от руки задними лапами, и он успел уловить миг резкого уменьшения ее веса. Взмахнула крыльями, и полетела в рассветную темень.