Терапия, сфокусированная на сострадании: отличительные особенности - Гилберт Пол. Страница 15

Так, чтобы чувствовать "социальное спокойствие" и безопасность, нам необходимы определенные социальные сигналы. А для того, чтобы "успокоить", нужно передать эти сигналы другим [Gilbert, 1993, 2009а]. Как отметили Боулби [Bowlby, 1969, 1973] и Порджесс [Porges, 2003, 2007], успокоившись, человек может либо расслабиться (пассивная безопасность), либо направить внимание на что-то другое, чтобы исследовать окружение (активная безопасность). Именно из этих рассуждений терапевтическая работа направлена на то, чтобы научить людей генерировать успокаивающие (сострадательные) образы, чувства и мысли [Gilbert, 2000а, 2009а; Gilbert & Irons, 2005]. Интересно, что та же идея о развитии внутренних образов сострадательных других (например, представить себе образ сострадательного Будды) является ключевой в буддийском сострадательном воображении [Vessantara, 1993]. Для клинической работы важно, что клиентам с повышенным уровнем стыда сложно выполнять техники успокоения и теплоты, которым они сопротивляются и боятся (глава 29), как будто эта система у них подавлена или утратила тонус.

Поиск одобрения

К валидации эмоций и личных реакций на события (ранней) жизни в терапии можно стремиться или избегать их. Линехан [Linehan, 1993] и Лихи [Leahy, 2005] отмечают, что принятие и подтверждение эмоций ребенка очень важны для сострадания. Лихи обрисовал полезную модель, которая демонстрирует, как проверка эмоций и ранний эмоциональный коучинг могут быть связаны с различными эмоциональными стратегиями и стилями взаимоотношений. Это изображено на рис. 3. Эти стили проявляются в терапии и терапевтических отношениях. Когда мы развиваем "сострадательное я", выполняем технику с "пустым стулом", (главы 21, 22), мы много внимания уделяем способности клиента сострадательно оценивать эмоции и конфликты эмоций. Это те навыки, формирование которых зачастую требует времени.

Рис. 3. Взаимосвязь родительства, типа привязанности, убеждений о валидации и межличностных стратегий. Перепечатано с разрешения из Gilbert, P. (ed.) (2005с) Compassion: Conceptualisations, Research and Use in Psychotherapy. London: Routledge

Когнитивные способности

Любовь и привязанность действуют на мозг, как витамины, но идут гораздо дальше физиологического эффекта. Многочисленные исследования доказывают, что для развития у ребенка способности понимать и регулировать собственный разум, решающим фактором является умение матери понять и ответить на эмоциональные потребности ребенка [Cozolino, 2007; Siegel, 2001; Wallin, 2007]. В контексте отношений, наполненных любовью и одобрением (валидацией) мы чувствуем себя в безопасности, понимаем себя и свои эмоции; знаем, что получим понимание и поддержку, и можем понимать психику другого человека. Эти когнитивные способности являются важнейшими метакогнитивными способностями. Благодаря им мы можем отстраниться, поразмыслить над своими эмоциями и не попасть под их власть [Allen, Fonagy & Bateman, 2008; Wallin, 2007]; (глава 4).

8

Пояснения к подходу CFT

Как видно из сказанного выше, CFT опирается на науку о разуме человека и базовые исследования в сфере психологии, в отличие от "терапевтического фокуса". Мы также используем физиотерапевтический подход к психическому здоровью в том смысле, что проявление проблемы может и не быть источником проблемы. Например, у меня проблемы с поясницей. Усилия, которые я затратил на работу с поясницей, принесли лишь минимальную пользу. Затем мой доктор заметил, что у меня плоскостопие, а колени повернуты вовнутрь, что влияет на положение бедра и приводит к давлению на мышцы спины (ну и развалина же!). Не прикасаясь к спине, но работая над моей проблемой со спиной, врач решает проблему со спиной. Иногда такой может быть и психотерапия. Если мы сосредоточимся только на попытке изменить систему угроз, мы можем не понять, что часть проблемы коренится в балансе других систем аффективной регуляции, и в частности в слабом сигнале от системы успокоения. Когда эта система разовьется, остальные смогут успокоиться.

Философская позиция

Философская позиция CFT вытекает из различных наблюдений за природой жизни. Мы называем это "проверкой на реальных данных" и исследованием жизненных проблем [Gilbert, 2009a]. "Проверка на реальных данных" компенсирует патологизации и является ключом к обучению терапевта. Эти "проверки на реальных данных" состоит из компонентов, которые мы приводим ниже.

Эволюционировавший разум

Мы — эмерджентный вид в потоке жизни, часть эволюции млекопитающих и приматов. Наши тела, мозг и разум эволюционировали, чтобы функционировать определенным образом, испытывать определенные эмоции (гнев, беспокойство, отвращение, радость и похоть), проявлять защитное поведение ("борьба" "бегство", "подчинение") и действовать в соответствии с архетипами системы поиска ресурсов (например, формирование привязанностей, поиск статуса, принадлежность к группе, желание и поиск сексуальных партнеров). Эти стремления и компетенции старого мозга — движущая сила наших поступков и мыслей. Компетенции и таланты нашего "нового мозга" (комплексное мышление, рефлексия и самосознание) взаимодействуют со стремлениями и страстями старого мозга, что ведет к нашим лучшим и худшим проявлениям. В разных состояниях разум, различные элементы нашего разума включаются и выключаются. Ум, ориентированный на угрозу или месть, часто отключает мотивы и умение сострадать объектам мести. И напротив, "сострадательный ум" приглушает чувства, мысли и поведение, сфокусированные на угрозе.

Итак, CFT начинается с того, что следует признать коварство и сложность устройства нашего мозга. Мозг не идеален. Мысли, чувства, поведение можно выразить примитивными эмоциями, стремлениями и страстями. В разных состояниях ума мы думаем и чувствуем совершенно по-разному. Будда придерживался аналогичной точки зрения, предполагая, что наш разум хаотичен и полон страстей, и что только через тренировку разума можно достичь некоторой внутренней гармонии и взять на себя ответственность за себя и свои действия.

Трагический разум

Вторая проверка "на реальных данных" заключается в том, что наша жизнь относительно коротка (25000–30000 дней в лучшем случае). Мы втянуты в генетическую лотерею, которая определяет продолжительность жизни и виды болезней, от которых нам редстоит страдать. Молодые дочери, жены и матери могут рано умереть из-за генетически обусловленного рака груди. Лейкемия, кистозный фиброз или малярия могут отнять жизни у детей. Мы подвержены чрезвычайно многим болезням, которые могут искалечить нас, лишить способности слышать или видеть, или медленно убить (СПИД, слабоумие). Люди давно поняли, что во многих отношениях мы живем трагической жизнью, полной боли и страданий. Многие философские и духовные традиции пытаются объяснить, почему это происходит. Терапевты, ориентированные на сострадание, работают с позиции осознания "трагического разума". Действительно, именно самые настоящие трагедии нашей жизни подчеркивают важность сострадания; общей человечности и того, во что мы втянуты и с чем боремся.

Социальный разум

Третий вид "проверки на реальных данных" — это наш полный несправедливости и боли мир. Социальные обстоятельства, как известно, играют важную в процессах формирования зрелости мозга, в том, какие ценности, мотивации и самоидентификации развиваем [Schore, 1994]. Даже наши когнитивные способности и способности к ментализации поддерживаются или ограничиваются отношениями, в которых мы растем [Allen et al., 2008; Cozolino, 2007]. Если бы я родился в мексиканском наркокартеле или меня подменили при рождении, скорее всего, я мог бы умереть, убил бы кого-то сам, пристрастился к наркотикам, а остаток жизни мог бы запросто провести в тюрьме. Моему потенциалу (стать профессором психологии и клиницистом) не суждено было бы проявиться бы в этой среде. Важно осознать и осмыслить тот факт, что это "ты" в "этой жизни" — лишь "одна версия" из многих, которые возникают при рождении. Когда мы смотрим на наших клиентов, то видим лишь один аспект их потенциала, только одну версию этого "я". Можем ли мы (разглядеть и) помочь им узнать и развить другие?