Терапия, сфокусированная на сострадании: отличительные особенности - Гилберт Пол. Страница 43

Итак, CFT работает с горем (это форма поведенческой толерантности грусти и тоски). Один известный КПТ-терапевт сказал мне, что горевать о прошлом вредно для терапии и этого чувства следует избегать. В CFT это чувство важно. Хотя доказательств недостаточно, но многие клиенты, подверженные пограничному расстройству личности (например, Gilbert & Procter, 2006), ощутили, что возможность оплакивать детские травмы и нереализованную потребность в любви и защите — это важные шаги на пути к выздоровлению. Для людей, переживших травмы или страдающих от серьезных болезней, подверженных психозам, возможность прожить горе может стать важным аспектом процесса выздоровления. И тем не менее, на ранних этапах это так тяжело, что человек может отстраниться от собственных переживаний.

А вот осторожная и настойчивая совместная работа дает результаты. Одна из моих клиенток, которая несколько месяцев работала с тяжелым ощущением горя, пережитого в детстве, призналась, что за это время пережила такие чувства, о существовании которых даже не подозревала. Уже известно, что заблокированное, не прожитое из-за утраты любимого горе приводит к психологическим проблемам, и точно так же сейчас есть необходимость исследовать эмоцию горя, связанную с потерями в собственной жизни. Разумеется, есть моменты, когда горе бесполезно, а слезы не вызовут у окружающих ничего кроме бесполезного причитания "ах, бедняжка!". И тем не менее, горе, как ни одна другая эмоция, требует терпения и тщательной работы с ней. Это сложнее делать на групповой терапии и лучше иметь своего личного терапевта (как в ДПТ), который понимает процесс развития эмоции. Некоторые проявления горя могут быть "сигналом бедствия", но, когда клиент начинает видеть в окружающих надежных людей, происходит перезагрузка системы аффективной регуляции и это приводит к снижению основанных на угрозе импульсов. В этой области нужны дополнительные исследования, хотя, безусловно, существует множество ярких примеров, которые подтверждают, что, когда люди чувствуют, что их любят, в них нуждаются, их принимают (это может случиться благодаря религии), "они меняются". Чрезвычайно странно, что этой области психотерапии до сих пор было посвящено так мало исследований.

Метакогниции

Страх сострадания может также быть связан с различными метакогнициями (глава 4). Людям кажется, что это самопотакание, это их ослабит, они этого не заслуживают; что сегодня все будет хорошо, но завтра — изменится. Сейчас проводятся исследования о страхе сострадания. Они связаны со страхом проявить сострадание к окружающим, страхом принять и открыться состраданию от других, страхом проявить самосострадание. Согласно нынешним данным, все три вида страха связаны со стрессом, тревогой и депрессией, но особую роль здесь играет страх самосострадания.

В ходе качественного исследования самосострадания во время депрессии, которое провели Поли и Макферсон [Pauley & McPherson], было обнаружено, что большинство людей даже не задумывались о том, чтобы проявить самосострадание (то же обнаружили Гилберт и Проктер [Gilbert & Procter, 2006]). Тем не менее, они знали, что, хотя самосострадание и поможет, им это будет невероятно сложно поскольку их "я" заперто в рамках самокритики, особенно во время депрессии. Некоторым участникам исследования казалось, что это слишком сильно изменит их личность, и что депрессия сама по себе приводит к такому сильному неприятию себя, которому сложно противостоять. Таким образом, необходимо провести больше исследований, чтобы разобраться в сложных блоках, барьерах, сопротивлении на пути к развитию самосострадания. И действительно, в терапии необходимы тщательный сбор информации, анализ и сотрудничество, чтобы преодолеть эти барьеры.

Недостаток чувств

Еще одна распространенная проблема заключается в том, что, когда клиент начинает работу с сострадательным воображением, он говорит, что просто не испытывает "теплых и сострадательных чувств". Один клиент сказал, что "внутри у него все умерло — чувств совершенно никаких". В таких случаях полезно высказать предположение, что, учитывая их детство, это не удивительно, что наверняка их система успокоения и аффилиации недостаточно развита или находится под контролем системы угроз, или состояние депрессии ее "выключило". Самое важное — выполнять упражнения, сосредоточиться на желаниях, мотивах и намерениях проявить сострадание. Чувства приходят и уходят, и, хотя мы надеемся, что придет более "спокойное" чувство, это может потребовать времени и немалой практики.

Сложности развития

В главе 4 исследована важность навыков внутреннего развития, особенно тех, что связаны с ментализацией и способностью мыслить, описывать эмоции и рефлексировать о них. Если человеку это сложно (возможно, у него есть сложности с ментализацией, или он склонен к алекситимии), то, чувство сострадания будет выглядеть для него и казаться ему довольно странным просто потому, что он почти не выражает и не различает совершенно никаких чувств. То есть, сострадательная работа в этом случае проходит довольно медленно, с акцентом на чувства в терапии и специальные техники. Помимо прочего, клиент должен тщательно следить за своей способностью, а точнее, неспособностью чувствовать и описывать свои чувства, за тем, есть ли у него стереотипные представления о чувствах, за склонностью немедленно впадать в (само) критику и испытывать чувство стыда. Так клиент сразу переключается на систему угроз, а это мгновенно подрывает все его усилия. На мой взгляд, частично проблема алекситимии кроется в том, что человек становится самокритичен или испытывает стыд к самому процессу исследования. Клиент рассуждает так: "Это должно быть легко; я должен это знать, я должен это уметь, быть в состоянии это сделать; ну что со мной не так; какой же я дурак, что сижу в этом кресле и пытаюсь говорить о чувствах, которые не понимаю и которых не испытываю". Иногда возникают и другие эмоции (горе или ярость), но они подавляют клиента, и тот обращается к стратегии избегания. Итак, обучение навыкам толерантности по отношению к эмоциям, умению проявлять исследовательский интерес к ним и просто позволять себе замечать критику может стать начальным этапом. Признавать эмоции и работать с ними — это также сфера деятельности ЭФТ (эмоционально-фокусированной терапии) [Greenberg et al., 1993] и других подходов к ментализации [Bateman & Fonagy, 2006].

Игра

CFT-терапевты постоянно пытаются создать "чувство безопасности" и вовлеченности, которые облегчают процесс исследования. CFT была создана, как подход для очень чувствительных, склонных к стыду, самокритичных людей, и всегда была сосредоточена на их потребностях. Для CFT-терапевтов важно, насколько легко в ответ на раздражитель вспыхивают стыд и самокритика, и как важно постоянно перемещаться из системы угроз в систему безопасности. Также важны все те затраты, которые для этого требуются.

Безопасность создает (нейрофизиологические) условия для исследования и личностного роста. Это исследование может касаться уже случившегося, или происходящего в настоящем, того, что творится внутри (внутренний мир или душевное состояние человека) или происходит снаружи. Лучше всего обучение происходит в детстве — во время игры и при низком уровне угрозы. То же и в терапии. Мы сильно недооцениваем важность игры, что касается создания эмоциональных контекстов, облегчающих процесс исследования и отказ от стыда и самокритики. В CFT игра — чрезвычайно важный терапевтический ингредиент, а терапевт должен проводить исследование аккуратно и с воодушевлением. Игра — это то, что может помочь клиенту почувствовать себя в безопасности. Если попытаться представить себе сострадательную личность, тех, с кем нам легко находиться рядом, в чьем присутствии нам комфортно, то у такого человека это ощущение легкости и игры будет хорошо развито, и при этом они умеют целенаправленно фокусировать внимание. Игра также зависит от невербального коммуникативного стиля терапевта. В CFT игра очень тесно связана с чувством угрозы, исходящим от терапевта (например, с необходимостью столкнуться с целью!).