CFT. Терапия, сфокусированная на сострадании. Практическое руководство для клинических психологов - Кольц Рассел Л.. Страница 22
Джош: (Пауза, задумчиво.) Думаю, они бросают мне вызов — как будто не уважают меня, не доверяют. Уважай они меня — так сделали бы, что я прошу, верно? А потом я думаю, что никто ничего делать не собирается, или сделает не так, и мне придется потом самому все переделывать. Мой босс устроит мне выволочку, хотя я сделал все, что мог.
Терапевт: (Кивает.) Есть ли какие-нибудь мысленные образы — например, картинки или кадры из фильма, которые вы проигрываете в своей голове, и которые согласуется с этими мыслями?
Джош: (Задумчиво.) Да. Я как будто вижу все это в своей голове. Представляю, как они закатывают глаза, говорят обо мне за моей спиной, разносят меня в пух и прах. Так и вижу, как мой босс подходит ко мне и спрашивает, в чем проблема — и обвиняет меня в том, что работа не выполнена. Это сводит с ума, понимаете?
Терапевт: (Кивает, говорит сочувственно.) Это действительно сводит с ума. То есть, кроме реакции старого мозга, новый мозг накапливает многие другие мысли — мысли о насмешках и "картинки" этих последствий (взбучка от начальника). Много чего происходит, когда гнев нарастает.
Джош: Да, наверное.
Новый мозг. Очень мощный, но не очень умный
Говоря с клиентом о новом и старом мозге, CFT-терапевты часто повторяют, что наш "старый эмоциональный мозг очень силен, но не очень умен или мудр". Возможно, многие терапевты объясняют клиентам основные когнитивно-поведенческие модели при помощи сократического диалога, чтобы показать, как различные модели мышления могут приводить к разным типам эмоций и поведения (и наоборот). В CFT есть задача понять и исследовать эту динамику применительно к развитому, эволюционировавшему мозгу.
Наш старый мозг эволюционируя, давал нашим предкам команду делать то, что было необходимо для выживания. Они выжили благодаря эволюции основных эмоциональных систем (страх, гнев, желание, похоть и т. д.); [Panksepp & Biven, 2012; Panksepp, 1998] и архетипических мотивов (забота, соперничество, сексуальные отношения), многие из которых имеют социальную ориентацию [Gilbert, 2010; 2014]. Когда эти эмоции и мотивы запускаются внешним или внутренним стимулом, работая через действие различных нейротрансмиттеров и гормональных систем, они могут иметь достаточно мощное влияние на направленность и формирование нашего внимания, мышления и рассуждений, умственных способностей, образов и мотиваций [Panksepp & Biven, 2012; Gilbert, 2010]. Об этих процессах речь пойдет далее (в главе 5), но идея состоит в том, что эти эмоции и мотивы старого мозга могут организовать наш разум и тела таким образом, чтобы мы почувствовали себя в ловушке сложных аффективных переживаний. Например, Джош чувствует гнев, вызванный поведением коллег, и из-за гнева его внимание сужается до предполагаемой угрозы (сомнения в нем коллег, невыполненная работа, образы унижений и выговора), связанных с угрозами персевераций, в виде мыслей и образов, и мотивация исправить своих коллег. Конечно, кроме этого, наш старый эмоциональный мозг связан с паттернами телесного опыта, паттернами, которые играют большую роль в формировании того, как чувствуется эмоция.
Хотя старый эмоциональный мозг имеет силу организовывать наше сознание, но он плохо отличает мысли и фантазии от реальных стимулов, поступающих из внешнего мира. Эмоции возникают у нас в основном в результате действия имплицитных (бессознательных) систем обработки. Они запускаются различными путями — благодаря информация из внешней среды, нашим собственным мыслям, воспоминаниям, образам и телесному опыту [Gilbert, 2010]. В результате наш эмоциональный мозг и лежащие в основе биологические системы могут давать мощную реакцию на мысли и образы, — почти как если бы они были настоящими. Вот почему у нас возникают сексуальные фантазии — сексуальные образы стимулируют части мозга и эндокринную систему, которые вызывают сексуальные чувства, а соответствующая активность в теле вызывает сексуальные реакции. Работа над изменением эмоций — это работа с имплицитными внешними сигналами, которые поступают в эмоциональный мозг, и их изменение.
Есть и положительный момент — мы выбираем, на чем фокусировать мысли и воображение таким образом, чтобы помочь произвести те аффективные переживания, которые нам нужны. Мы будем подробно исследовать эту динамику во второй половине этой книги. Непростой момент — это то, что взаимодействие между старым мозгом, новым мозгом и телом может создать эмоциональную инерцию, при которой обусловленная эмоциональная активация лимбической системы запускает мысли, образы и воспоминания нового мозга (а также реакции тела), которые дают обратную связь структурам старого мозга, например, миндалевидному телу. В результате это подпитывает как раз ту острую эмоциональную реакцию, которая и создала эти мысли, образы и воспоминания. Конечно, механизм может работать и в противоположную сторону. Тогда все начинается с воспоминаний, мыслей (он меня не уважает), мысленных образов или телесных ощущений, которые старый мозг воспринимает как угрозу, ведущую к соответствующим эмоциональным переживаниям, и поддержанию этого процесса. Это благодатная почва для исследовательского взаимодействия с клиентами, поскольку так они начинают понимать, как разные эмоции и мотивы связаны с конкретными паттернами внимания, мышления, образов, мотивации и телесного опыта, а затем учиться тонкой работе с этим опытом, эмоциями и мотивами, которые лежат в его основе.
Это упрощенная версия всех тех процессов, которые происходят в мозге, но она основана на исследованиях в области аффективной нейробиологии (например, Panksepp & Biven, 2012). Изучение этих взаимодействий мозга и тела может также иметь ряд положительных эффектов для наших клиентов, и все эти эффекты важны для ключевого объекта нашего внимания — сострадания.
• Переход от осуждения и избегания сложных эмоций к заинтересованному исследованию и пониманию того, как они разворачиваются в уме.
• Признание того факта, что работа эмоций — это не их вина, и что они возникают из-за эволюции нашего мозга и взаимодействия различных частей нашего мозга и тела друг с другом.
• Подсказка клиентам, как те могут начать сочувствовать своим эмоциям — через создание новых полезных сигналов, которые попадают в их старый эмоциональный мозг.
• Посмотрим, как эта концепция выглядит на практике:
Терапевт: Дженни, я бы хотел поговорить еще о старом и новом мозге. Это может помочь нам лучше понять ваше беспокойство. Для начала я бы хотел привести аналогию. У вас есть домашние животные?
Дженни: Да, я люблю животных. У меня есть собака по имени Пенелопа.
Терапевт: Пенелопа — какое чудесное имя! А нашу собаку зовут Сэди. У вас есть огороженное место во дворе для Пенелопы?
Дженни: Да, у меня на заднем дворе есть загородка.
Терапевт: А у нас — нет. Задний двор у нас весь зарос, поэтому мы решили оставить его открытым, чтобы наслаждаться видом деревьев.
Дженни: Хорошо.
Терапевт: Хорошо, но иногда бывает сложно. Мы иногда выпускаем Сэди на улицу, и она гуляет у нас на заднем дворе. Но поскольку у нас нет забора, время от времени к нам заглядывают другие собаки. Ну, чтобы понюхать, пописать на какие-то камни и все такое.
Дженни: (Кивает.)
Терапевт: Когда приходят другие собаки, Сэди может занять оборонительную позицию.
Дженни: Она защищает свою территорию.
Терапевт: Совершенно верно! Так что она вроде как оценивает другую собаку. Если она думает, что с соперником справится, то покажет целое представление: выпрямится, ощетинится, может зарычать. А если собака кажется большой и страшной, Сэди изображает покорность, как будто говорит: "Нам ведь не нужны проблемы. (Делает "кланяющийся" жест.)