Вперед в прошлое 7 (СИ) - Ратманов Денис. Страница 28

У каждого СМИ есть хозяин. Телевизионщики отставали интересы хозяев и освещали события однобоко, потому я потянулся к газетам, и в этот момент зазвонил телефон.

Кто хочет услышать деда в столь поздний час? Может, дети балуются?

Вспомнилось, как мы с Ильей еще в младшей школе безобразничали: набирали номер наобум и говорили:

— Это квартира Зайцевых?

— Нет.

— А почему из телефона уши торчат?

Шутка казалась нам очень остроумной, мы вешали трубку и покатывались со смеху. Особенно это развлечение нравилось мне, телефона-то дома нет. Надо бы обзавестись им, вся проблема в том, что это не столько дорого, сколько долго стоять в очереди на подключение.

Я снял трубку и ответил:

— Да?

— Шеф, что с голосом? — звонко воскликнула какая-то женщина. — Почему ты меня игнорируешь?

— Дед в больнице, — ответил я. — Говорит его внук.

— Да брось, Шеф! — усилила натиск женщина. — Если не хочешь меня видеть, так и скажи. Давай я приеду прямо сейчас, пошалим!

Я обалдел от когнитивного диссонанса. Это подружка моего деда⁈ Дедам и тем более бабушкам подобает кряхтеть на лавочке, а не предаваться плотским утехам! Что дед — тот еще ходок по бабам, не укладывалось в голове.

— Он и правда в больнице, — сказал я, не понимая, что говорить дальше дедовой любовнице.

— Ладно, допустим, дорогой внучек. Дома ты когда? Как обычно?

Какая она? Голос — как у школьницы. Да и дед, если так разобраться, о-го-го жеребец! Даст фору молодым! Память взрослого слилась с моим сознанием, и наличие у деда женщины перестало казаться диким. Я хотел спросить, что передать деду и как ее представить, но женщина прервала связь, не дождалась.

Вот так номер! Аж спать расхотелось. Потому я решил немного поизучать материал, ведь в прошлой жизни судьбоносные для страны события прошли мимо меня.

Улегшись в постель, я взял ворох газет. Там вчерашние новости, но вряд ли за один день что-то существенно изменилось…

Радио! В кухне есть радио, а там могут говорить много интересного, о чем умалчивают телевизионщики.

Поднявшись с постели, я включил пыльный 'говоронук, висящий на стене, а сам заглянул в холодильник, достал хлеб и колбасу.

— 30 сентября 1993 года в 00. 50 мэрия Москвы распространила лживую информацию о том, что сегодня защитники Верховного Совета при поддержке сторонников планируют захват городских объектов, — встревоженно, как во время начала войны, проговорил ведущий. — К Дому Советов подтягивается тяжелая техника. В связи с этим Александр Руцкой отдал приказ генерал-майору Фролову, оставшемуся верным закону и Конституции, выдвинуть два мотострелковых полка 39-й дивизии для защиты законной власти Российской Федерации. В результате дезинформации, мирные протестующие подверглись нападению подразделений ОМОНа. Сотни митингующих, в том числе женщины и дети, а также случайные прохожие получили увечья, несколько человек погибло, десятки пропали без вести. Сегодня у нас в студии свидетели происшествия. Представьтесь, пожалуйста.

Интересно, это подставные утки или реальные свидетели?

— Меня зовут Анна Ревякина, мне сорок восемь лет, — чуть шепелявя, неуверенно проговорила женщина. — Нас было трое, мы приехали на Пушкинскую раньше всех, народ только начал собираться. И вдруг подъехали автобусы, оттуда вышли военные в синих беретах.

— Именно военные? — спросил ведущий. — Что за подразделение?

— Да откуда мне знать! Они постояли немного, а потом двинулись на людей и стали их бить дубинками! По головам, лицам, куда попадут. Люди — врассыпную! — Женщина судорожно вздохнула и затараторила, будто хотела скорее избавиться от неприятного, выплеснуть на слушателей: — Там бабушка была маленькая, сухонькая. Они ее ударили, она упала. Люди побежали к метро, эти — за ними, а мы спрятались в арке здания, ну, где издательства.

— То есть люди убегали, а их не только разгоняли, но и преследовали? — уточнил ведущий.

— Да! А потом стали избивать тех, кто не успел убежать. Смотрю — парня омоновцы бьют, двое, дубинками! У него все лицо в крови. Женщина одна не выдержала, побежала к ним, кричит: «Что вы делаете? Вы же его убьете!» Звери… Просто звери! Нелюди! — У свидетельницы задрожал голос. — Потом он встать пытается, а ноги разъезжаются, как у парализованного. Господи! Страшно.

— Спасибо, Анна Николаевна.

Ведущий обратился к слушателям:

— Как мы поняли, военные действовали вместе с ОМОНом и милицией. И об этом отдельный разговор с нашим вторым очевидцем. Олег Вячеславович, расскажите свою историю.

— Я вообще не на митинг шел. Я мимо шел, мне должны были в гастрономе, который, ну, в высотке, передать пакет документов. — Голос у этого рассказчика был вкрадчиво-нервный, и мне почему-то представлялся длинный мужик в клетчатых штанах, с залысинами и гитлеровскими усиками. — Иду я себе, значит, и вижу — старика избивают мен… милиция. Щенки совсем и — старика, а он в орденах весь. Я сделал им замечание, они бросили старика… Кстати, он так и не встал. Бросили, значит, и ко мне, руки скрутили, потащили в милицейский автобус и давай бить по почкам, спине, рукам. А потом обыскали, украли семьдесят восемь тысяч, представляете? И паспорт забрали. Как карманники какие! Я возмутился, пригрозил жалобой в прокуратуру, благо есть кому писать. А эти меня — по голове! До сих пор тошнит. Сотрясение мозга, и справка есть! Но как я мог не прийти сюда, не рассказать, когда такой беспредел творится, милиция — грабит! Жидовской мордой обозвали, а я немец, между прочим! Нойманн моя фамилия! Привезли в участок, а там проще, один звонок — и вот я здесь. — В его голосе проскользнуло злорадство. — За все мне ответят! И за деньги, и за оскорбления!

Следующим выступал студент, которому стало интересно, он пришел одним глазком посмотреть, менты его повязали, избили, обшарили карманы, забрали триста пятьдесят рублей и бросили валяться. А он только притворился, что сознание потерял, и сразу сбежал. Похоже, свидетельствовали и правда простые люди.

Слушая радио, я жевал вожделенный бутерброд с салями, просматривал газеты, где информации было мало, все сжато-официально, и на первой странице — не менее важная новость, оставшаяся в тени: «Сухуми пал, проблемы остались».

Я вернулся к телевизору. Новости Первого канала подвели итог уходящего дня. Правительство Москвы потребовало очистить Белый дом до 4 сентября. Абхазские формирования прорвали тринадцатимесячную блокаду. Азербайджан собирается вступить в СНГ. Мстислав Ростропович посетил Нижний Новгород. В Украине началась предвыборная борьба.

Далее — подробнее. Скорее всего, будет повтор, но хотелось наложить одну картинку на другую.

В картине, создаваемой телевизионщиками, все было иначе, чем говорили по радио. Нет, это была вообще другая реальность! Митингующие перекрыли движение транспортных средств баррикадами. Стали бросаться на проезжающие автомобили, им помешала доблестная милиция, которая их «деликатно оттеснила, пресекая хулиганские действия». Потом беспредельщиков собралось больше, они «принесли запас бутылок, употребив их содержимое», атаковали ОМОН и «при попытке оттеснить, оказали сопротивление. Пострадавших нет, хотя вчера таковые имелись».

«Вчера в 23.30 мы получили информацию оперативного штаба Главного Управления Внутренних Дел о прорыве вооруженной группы лиц, находящихся в Белом Доме, под прикрытием гражданского населения». Ага, вот оно!

«Цель этой акции — выход из здания вооруженных людей».

Остановите Землю, я сойду. Какое же дерьмо происходило, происходит и будет происходить! Там, среди митингующих, мог быть дед. И сколько таких искренних людей используют, как расходники, бьют омоновцы, по телевизору унижают, типа протестует один сброд, бухает и на ментов бросается.

Черти! Аж спать расхотелось.

Но что расхотелось, только показалось. Стоило принять душ и лечь, как я сразу же отрубился. Но по привычке встал в семь утра, подавил желание послушать новости и рванул на авторынок, положив в рюкзак клетчатую сумку.