Вперед в прошлое 7 (СИ) - Ратманов Денис. Страница 44
Воцарившееся молчание Влад расценил по-своему.
— Что ж, понятно: свято место пусто не бывает, я слишком долго рожал решение…
— Погоди, Влад, я просто сплю. Твой звонок поднял меня с кровати, — проговорил я, сложил все плюсы и минусы, понял, что Влад как нельзя кстати. — Сейчас товара нет. В Москве все зыбко и непонятно, вот я его и не заказывал. Закажу сегодня. Придет он послезавтра. Давай встретимся послезавтра в десять двадцать на Казанском вокзале у выхода из подземного перехода на перрон, где посадка на поезда дальнего следования. Там напротив — вторая-третья платформы. Понял, что за место?
— Давай, — без раздумий ответил он.
Я обозначил фронт работ:
— Нужно будет забрать груз, часть доставить на склад в Перово, потом оборудовать место возле метро и начать торговлю. Зарплата — две тысячи рублей в день, на руки по окончании рабочего дня. Сразу предупреждаю: будут производиться контрольные закупки, менять цену запрещается. Если на тебя поступят жалобы… сам понимаешь.
Донесся смешок. Видимо, Владу казалось забавным, что пацан выкатывает ему целый список условий.
— По рукам!
— Послезавтра, шестого октября, десять двадцать утра, — напомнил я. — До встречи!
Однако, внезапно. Уже и забыл про этого парня с мутным прошлым. Слишком велик риск, что рано или поздно он поддастся соблазну и сбежит вместе с выручкой. Но, с другой стороны, двадцать тысяч — не такие уж великие деньги, можно и рискнуть — помощь-то мне сейчас нужна как никогда, а потом, если хорошо себя проявит, Влад останется продавцом на постоянку. Эта случайная встреча может обернуться выгодным сотрудничеством, все зависит от наличия у парня мозгов и способности смотреть наперед.
Только я собрался набирать бабушку, как из спальни грянуло:
— Дорогие сограждане!
По гнусавым ноткам и фрикативному «г» узнавался отец российской демократии. Ельцин собирается толкнуть речь! Вряд ли это надолго, а звонок бабушке может и подождать минут десять.
На цыпочках я вошел в спальню. Дед похрапывал, полусидя на диване. Было девять утра, президент обращался к народу, держа шпаргалку о трех листах. Покосившись на деда, я убавил звук — не хватало, чтобы дед в порыве ярости разбил телевизор.
— Я обращаюсь к вам в трудную минуту. В столице России гремят выстрелы и льется кровь. — Ельцин пытался имитировать Левитановские интонации, но, мягко говоря, недотягивал, шепелявил и заговаривался.
— Свезенные со всей страны боевики, подстрекаемые руководством Белого дома…
Ну неужели так сложно научить его говорить? Я бы от стыда издох, если бы так изъяснялся, когда на меня вся страна смотрит. Куча же методик есть, которые и дикцию прокачивают, и даже от заикания избавляют.
— Сеют смерть и разрушения. — Ельцин уткнулся в листок и прочитал: — Знаю, что для многих из вас эта ночь была бессонной. Знаю, что вы все поняли. Эта тревожная и трагическая ночь многому научила нас. Мы не готовились к войне, мы думали, что можно договориться сохранить мир в столице. Те, кто пошел против мирного города и развязал кровавую бойню — преступники.
И кто же, артикль, ее развязал? Кто дал команду стрелять по Белому дому и собравшимся демонстрантам?
— Но это не только преступление отдельных бандитов и погромщиков. То, что происходило и сейчас происходит в Москве — заранее спланированный вооруженный мятеж.
Ага, попытка отстоять законность теперь называется мятежом.
— Он организован коммунистическими реваншистами, фашистскими главарями, частью бывших депутатов и представителей Советов. Под видом переговоров они копили силы, собирали бандитские отряды из наемников, привыкшие к убийствам и произволу.
Горбачев хоть фигура и спорная, хоть говорить умел.
— Ничтожная кучка политиканов попыталась с помощью оружия навязать свою волю всей стране. Средства, которыми они хотели управлять Россией, показаны всему миру. Это циничная ложь, подкуп, булыжники, заточённые железные прутья, автоматы и пулеметы. Те, кто размахивает красными флагами, вновь обагрил Россию кровью. Они надеялись на внезапность, что их наглость и беспримерная жестокость посеют страх и растерянность. Они надеялись, что военнослужащие останутся в стороне и будут спокойно смотреть, как расправляются с безоружными москвичами, как уновь устанавливают кровавую диктатуру в нашей стране.
На этом моменте захотелось выключить телик. Правильно было бы сказать: «Что военные останутся в стороне и не смогут расстреливать безоружных москвичей» — но что имеем, то имеем. Дальше пошел полный трэш, но я терпел и слушал:
— Они надеялись на то, что граждане России поверят в их ложь, они надеялись на скорую победу. Они просчитались, и народ проклянет преступников!
Ельцин сделал зверское лицо, насколько смог, и попытался прожечь взглядом экран, но в глазах не было огня, там плескалась гниль.
— Им и тем, кто отдавал им приказ, нет прощения, потому что они подняли руку на мирных людей, — взгляд в листок, — на Москву. На Россию. На детей. Женщин и стариков.
Если есть живое свидетельство понятию «наглая ложь», то вот оно. И ведь те, кто не в эпицентре событий, поверят! Белый дом так и не получил эфира, они были отрезаны от народа.
— Вооруженный мятеж обречен. Чтобы восстановить порядок, спокойствие и мир, в Москву входят войска. — Он поменял листки местами и продолжил зачитывать, уже не пытаясь изображать эмоциональный накал: — Их задача — освобождение и разблокирование объектов, захваченных преступными элементами, разоружение незаконных вооруженных формирований. Я прошу вас, уважаемые москвичи, морально поддержать боевой дух российских офицеров, это наша народная армия и милиция. И сегодня у них одна задача: защитить наших детей, защитить наших матерей и отцов.
Ага, всю ночь защищали. Из пистолетов, автоматов, пулеметов и снайперских винтовок. Ну, если он имеет в виду своих детей, то это читая правда.
Градус цинизма немного снизился, и президент объявил, что в столице введено чрезвычайное положение и комендантский час с 23.00 до 05.00. Все общественные организации, которые участвовали в беспорядках, запрещаются. После секундного молчания сказал, что нас стало меньше, назвал своего главного телохранителя, сраженного вероломно, попросил склонить головы «по погибшим», поблагодарил последователей.
Ни слова о штурме Дома Советов, который идет прямо сейчас. В той реальности погибших было точно больше ста, то ли 130, то ли 150 — это по официальным источникам. Что будет теперь?
Вдруг войска уже перешли на сторону Белого дома? Теперь-то возможно все что угодно.
Еще раз покосившись на деда, я подошел к нему удостовериться, что с ним все в порядке, очень уж он крепко спал. Вроде никаких проблем, похрапывает, шевелит пальцами во сне. Спи, дед. Надеюсь, в твоих снах спокойнее, чем в реальности.
Затем я пощелкал каналы, нашел CNN с комментариями на английском. Камеру каким-то чудом установили на крыше здания, было видно танки, зевак на мосту. Идиоты, валите оттуда!
Нет, раззявили рты, смотрят.
Бум! Танк дернулся, выплевывая снаряд — Белый дом, казалось, вздрогнул, но устоял, выплюнул выбитые стекла.
БТР открыл огонь из крупнокалиберного пулемета.
Палили куда придется: по окнам, стенам, по часам с золотистыми стрелками — они-то тут при чем? Почему-то часы было особенно жаль.
Бум! Еще выстрел из танка. В этот раз в здании началось задымление, из окон повалил густой черный дым.
Выругался проснувшийся дед, разразился гневной тирадой. Принялся шарить по столу взглядом в поисках коньяка, но я его спрятал. Требовать, чтобы я вернул коньяк, дед не стал, с обреченным видом уставился на экран и вздрагивал от каждого залпа, словно стреляли — в него.
— Давай выключим, — предложил я.
— А где же военные из мотострелкового полка, которые должны помочь? — спросил дед жалобно.
— Все боятся. Все устали от потрясений, — ответил я и шагнул в прихожую звонить бабушке.
Трубку она взяла сразу же и обрушила на меня волну возмущение: как же так, Москва просто смотрит? Люди безучастны? Ведь если вся Москва встанет, Ельцину придется плохо. С трудом и не сразу я добился ответа на вопрос, как там Каналья — а никак. Дома его не было, ночью свет не горел, рано утром тоже, так что непонятно, пропадает он где-то или пьяный валяется, искать его она не собирается, и так дел много.