Хозяйка лесопилки, или Забытая жена (СИ) - Хаард Дара. Страница 20

— Это не изменяет того, что у меня есть муж, — я разозлилась, не очень-то приятно, когда тебя нюхают, бесят эти оборотни.

— Детка, зачем тебе убогий муж, который даже не знает, с какой стороны подойти к женщине, — раздался голос из толпы, и все заржали как кони, — выбирай любого, мы древляне, покажем тебе, как нужно любить.

Я поморщилась, а старейшина поднял руку, призывая всех к молчанию, а не надо было всех сюда волочь, я недовольно посмотрела на замершего воеводу, который встретившись со мной взглядом, усмехнулся.

— Я не собираюсь замуж, — я повысила голос, а сила, которой собралось вокруг меня довольно много, прошлась по строю мужиков, стирая с их лиц улыбки, — И не собираюсь отдавать вам дракона, или СВОЮ лесопилку! —Я перевела взгляд на старейшину, — Но я не отказываюсь работать, как до этого работал Орсо. Если вы не согласны, ваши проблемы! — перебила я собравшегося спорить старейшину. — Я все сказала, и в следующий раз, приходите один, старейшина, — и повернувшись спиной к этой толпе, пошла в сторону дома. Разговаривать с ними бесполезно, шовинисты несчастные.

Было страшно, потому что злые выкрики, типа, "куда ты денешься" раздавались в спину, но быстро прекратились, когда кто из особо ретивых попытались перепрыгнуть забор. Я не стала оборачиваться, когда раздался сначала человечий, а потом волчий вой, и запахло паленой шерстью и жареным мясом. Я давила в себе позывы блевать от мерзкого запаха и упрямо шла к дому с гордо поднятой головой, но просила лес, силу и все на свете защитить от всех этих животных.

За дверью меня ждали мои домочадцы, молча обнялись все трое и стояли так, пока не успокоились бьющиеся в быстром темпе сердца.

— Ты такая храбрая Нэнья, я тут чуть от страха не померла, так отвечать старейшине и воеводе, ты сильная.

— Эх Ранима, знала бы ты, как я боялась, ноги вон трясутся до сих пор.

— Я сейчас, садись, травок заварю успокоительных, попьём все вместе. Артаю тоже досталось.

Я согласно кивнула и дойдя до дивана, устало села.

— Что ж теперь будет? — то ли спросила, то ли просто сказала Ранима. Артай сел за стол и подвинув себе свою стопку бумаг, стал что-то писать. Бедняжка ему даже не выговорится.

— А ничего не будет, — сказала я, — если не согласятся на мои условия, пусть в другой поселок ездят за древесиной.

— А мы? Я не буду тебе в тягость, Нэнья, только не выгоняй.

— Ты чего? — Я посмотрела на напряжённую спину девушки, — Рыдать надумала? Никого я не выгоняю, Ранима. Успокойся. Найдем чем заниматься. Вон дар у меня есть, буду учиться им работать, а потом поедем на большой торг, помнишь ты рассказывала и продадим чего-нибудь, закупим продуктов, проживем без их поселка дурацкого.

Ранима тут же подбежала ко мне, и села рядом, положила голову мне на колени:

— Спасибо, — сказала тихо, а я погладила ее по рыжим волосам успокаивая.

А потом мы пили взвар, сдобренные медом, который нашли в подвале и продумывали, как дожить до торга, который будет через пару месяцев.

В тот же день собрали все продукты, которые были в доме, подсчитали, на сколько нам хватит, если экономить.

— Я могу силки ставить, кроли у нас крупные, — сказала Ранима, — правда придется со двора уходить, но я тут все знаю.

— Это хорошо, — кивнула я, — научишь меня, будем вместе ставить, значит, без мяса сидеть не будем. На огороде все растет, так что овощи тоже есть. Когда тут зима? — посмотрела на удивленную девушку.

— Зима? — удивилась она, — А что это?

Я уже привычно порылась в памяти Анэньи и поняла, что зимы тут были, путь не такие снежные и морозные, как у меня дома, но прохладно было.

— Постой, — словно вспомнила. Ранима и уложила морковь в ящик, присыпая сухим песком, так мы собрались хранить овощи, — зима — это когда холодно и вода становится белой?

— Да, — я кивнула, — как такое может быть, что здесь нет зимы.

— Говорят, что далеко-далеко отсюда, на краю леса, есть зима. Там часто становится холодно, и с неба падает белый дождь, а еще у драконов, говорят в «кругах» зима бывает. У них это само как-то получается. Но у нас пару месяцев просто все деревья спят. В лесу лучше тогда не ходить, звери голодные и злые, могут и в поселок прийти не посмотрят, что кругом обереги отпугивающие стоят.

— Понятно, и когда наступают эти месяцы?

— Так, сразу после торга и наступают. Все по домам разъезжаются да живут в довольстве. Пока не приходит, пора опять работать. Поселковые в основном собиратели, ягоды, грибы, травы, тут у каждого поселка свой набор трав растет, меняемся. Меньше охотников, зверье нужно уметь бить, чтобы лес не злился, да самому не стать добычей. А несколько семей, что позажиточней, искатели, ходят по руинам старых городов, и собирают артефакты древности. Вот Орсо был таким искателем, у нас в поселке про его несметные богатства целые рассказы сочиняли, но мало кто верил. Ходить-то в руины Орсо ходил, а вот продавать — ничего не продавал, собирал зачем-то.

— Как зачем-то, — я крутанулась, заставляя юбку стать колоколом, — Для нас, старик собирал, и спасибо ему нужно сказать. Расскажешь, как у вас почивших чествуют, нужно отдать ему наш поклон.

— Конечно, — серьезно кивнула Ранима.

— Кстати, если ты жила тут почему ушла, старик выгнал?

— Мне тогда работу предложили в поселке, год жила хорошо у женщины одной, за ребенком смотрела, а как он подрос и стал в школу ходить, я стала не нужна. Возвращаться к старику мне было стыдно, сама сбежала от него, нелюдимый он был. Бывало, как взглянет, так в дрожь бросало от взгляда: тяжелый он был, много видел в жизни.

— Все равно помянем старика, — кивнула я, — нам он помог.

Все это время Артай что-то писал, иногда подходил к нашему столу, пообедал, помог посуду убрать и опять писал. Мы с Ранимой переглядывались, но не хотели его трогать. Захочет, отдаст свои записи. Пока спускались в подвал за продуктами, Ранима шепотом расспрашивала меня о драконенке. Я рассказала, как мы с ним познакомились. Девушка прониклась его бедой и поглядывала теперь с жалостью. Кто бы саму пожалел, не зря говорят, что понять другого может лишь тот, кто на себе испытал тяготы.

Так до вечера мы перебрали все в подвале, и подвели итог, что месяц мы худо-бедно проживем. Ранима показала мне, где Орсо хранил крупы, и нашлось там всего понемногу. Но месяц — это очень мало… Если поселковые не придут, а что-то, мне кажется, будут они меня на измор брать, через месяц нам нечего будет есть и нужно что-то думать.

Вечером спустились в подвал

— Вот из этих чурбачков, Орсо делал поделки всякие и продавал, и в посёлке, и на торгах. Он знал слова леса, это когда лес призываешь на помощь.

Я кивнула и прошлась вдоль стеллажей с резными кусками дерева, еще в первый раз, когда их увидела, удивлялась зачем здесь эта древесина. Оказывается, Орсо собирал ее везде для своих артефактов, даже покупал в других посёлках. Лес не везде одинаков, деревья растут разные, бывают и редкие. Те же лайничные деревья, только в одном месте растут.

Мысли о лайничных деревьях тут же перетекли на мою жизнь в «круге». Все эти шесть месяцев моей жизни казались какими-то далёкими, словно тут, в лесу началась моя настоящая жизнь, а там я просто тихо существовала. Хотя, может, так оно и было на самом деле. Я искренне переживаю за Лину, надеюсь, она осталась жива. Иногда вспоминаю Надима, что интересно, его образ почти стерся из памяти, словно отслуживавшая информация, постепенно забылся его голос и даже цвет его глаз, этот мужчина не стал мне по-настоящему мужем и был мне, по идее, чужим.

Ева, скорей всего, уже хозяйничает в его доме, и бывшая свекровь радуется любимой невестке. Я вздохнула. Нет, мне было не жаль той моей жизни, я не смогла по-настоящему привязаться к дому, где жила, к людям, что меня окружали. Нужно просто жить дальше, не предаваясь воспоминаниям. Здесь у меня настоящая жизнь, здесь я чувствую себя живой и хочу дышать полной грудью. А еще тут я нужна…