Я принесу вам... (СИ) - "Boroda". Страница 6

К чести моей сестры она ни капризничать, ни буянить не стала, просто так ДУШЕРАЗДИРАЮЩЕ вздохнула, что даже у меня, бессердечного вояки, аколита изуверской Инквизиции, проклятого псайкера что-то дрогнуло там, где должна находиться душа. Хотя… наверное, я знаю, почему.

Семья. Семья это… сейчас я не могу найти слов. Своих родных из прошлой жизни я почти не помнил, только смутные образы. Отстойник Адептус Арбитрес — отчётливо. Глаза надзирателей, наполненные страхом и отвращением одновременно, ведь тогда я был опасным, необученным псайкером, несанкционированным псайкером. И не важно, что ПОКА несанкционированным — губительным силам плевать на возраст.

Путешествие на Чёрном Корабле — прекрасно помню. Особенно хорошо помню то, как бился в судорогах, попадая в поле подавления пси-чувствительности очередного ублюдочного парии. Или очередной. Жуткие женщины, чей рот закрыт намордником, а общаются они жестами и единичными словами из воксов. Их холодные, безразличные глаза. Как они с каплей брезгливости отпихивали со своего пути тела теряющих сознание детей и взрослых.

Помню бесконечное брожение из трюма в трюм, чтобы мы не могли запомнить, где находимся. Сирены, что не давали выспаться, стробоскопические вспышки от которых рябило в глазах и постоянно тошнило. Постоянную вялость и тяжесть в голове от химии в нашей еде. Помню воду, настолько отвратительную, провонявшую маслом и металлом, словно это была кровь дохлого сервитора.

Только в Схоластике Псайкана, в системе Солар, я узнал, НАСКОЛЬКО мне повезло, ведь до Терры я добирался ВСЕГО пятилетие, а ведь полёт Чёрного Флота может длиться десятки лет! Нередко те, кто попадают на псайкеровоз ребёнком просто умирают от старости. Хотя, чаще, всё же, недопсайкеры подыхают от ужасных условий жизни. От беспросветной тоски настолько глубокой, что жизнь в подулье не кажется такой уж и плохой.

Хорошо помню беззубого старика, который менял свои пайки, напичканные успокоительным, на рассказы новичков про небо, про траву, про деревья, про солнца и луны их родных миров. Он слушал и плакал. Он выл после этих рассказов, раздирая себе лицо в кровь потрескавшимися ногтями, потому что его забрали с феодального мира на Чёрный Корабль в возрасте семи лет. Этот старик, что тихо умер за неделю до прибытия в систему Солар долго снился мне в кошмарах, я часто слышал его шепелявый голос из-за той «дверки». Он просил, умолял впустить его, показать небо… Проклятый Варп и сраные демоны его…

Единственное, что не давало нам угаснуть — это свет Веры в Бога-Императора. Изредко, малыми группами нас водили в прекрасный храм корабля, украшенный величественными статуями, светлый, сверкающий золотом. Музыка, что мы там слышали была подобна хору ангелов, а проповеди жрецов Министорума разжигали в наших сердцах огонь жизни! Мы должны были жить! Во имя Бога-Императора! Во имя Империума Человечества! Каждый из нас, рано или поздно, должен был умереть за них! Но! Не! Сейчас!!!

Мы должны были внести свою лепту в бесконечном противостоянии Человечества и неисчислимого сонма его врагов! Ведь мы — будущие астропаты, чей хор будет слышен на всю галактику! Мы — будущие псайкеры примарис на службе в доблестных полках Астра Милитарум! А если Вера наша будет сильна, если воля наша будет нерушима, если нас признают пригодными, то мы сможем присоединиться к Инквизиции, дабы помочь ей в праведном деле борьбы с ксеносами, еретиками и ужасами Имматериума!

Император был нам всем отцом. Тем, кто поддерживает нас и одновременно надеется на нашу помощь. Невероятно далёкий и могучий и вместе с тем, близкий каждому, любящий и заботливый…

Левая рука как будто сама касается бритого черепа, где у меня выбита Печать Семи Имен. Семь имён, под которыми когда-то в древности был известен Император Человечества.

— Сынок? Всё хорошо? — женщина, сидящая рядом со мной, с беспокойством заглянула мне в глаза.

— Да, матушка, — осторожно накрываю её маленькую ладошку своей. — Просто задумался. И очень рад, что у вас всё хорошо, — бросаю весёлый взгляд на сестру, — даже несмотря на ужас отсутствия нормальных портных.

Семья… я о ней и не думал толком. Но, наверное, в глубине души всё же мечтал о ней. Когда меня забрали в Башню Круга я ещё этого не подозревал, до того полностью отдаваясь гедонизму, оправдывая его тем, что я ещё маленький, и нужно хорошо кушать и всласть спать, а после попадания к чародеям раздумывая о своём будущем среди местных псайкеров. Забавно, что это странное чувство сопричастности не к боевым товарищам, не к братьям по вере или соучастникам ужасных преступлений против человечности, но во имя Человечества во время службы аколитом Лорда Инквизитора, а к нескольким простым людям, с которыми у меня общего-то — всего четыре года памяти и десяток писем.

И тем не менее, мне сейчас было хорошо и спокойно. Я с удивлением чувствовал растекающееся в груди тепло, когда моя матушка узнала в двухметровом лысом амбале своего сына и бросилась обнимать. Получал странное удовлетворение от одобрительных комментариев отца, который крутя ус говорил, что я вырос весь в него — настоящим Эйрэлом, который бы прекрасно смотрелся в армии Короля Мэрика Тэйрина, когда тот гнал орлесианцев.

С удовольствием любовался сестрёнкой, грозившей вырасти в настоящую красавицу. Всеобщая любимица явно понимала, что в ней души не чают, поэтому крутила отцом и братом, как хотела, признавая только власть нашей мамы, как безоговорочную и абсолютную.

Ну и брат Джефри — не такой крупный, как я, но тоже немаленький парень, который всерьёз собирался стать первым клинком Ферелдена и грезил ратными подвигами благодаря отцу — любителю вспомнить своё героическое прошлое.

А ведь посещение родного замка было полностью спонтанным: подлеченный Рыцарь-капитан ввалился в мою комнату и прямо спросил, как может меня отблагодарить. «Откуда я знаю, что нужно магу-то», — тяжело вздохнул мужчина, когда я попытался мягко съехать с темы в стиле «что хотите, тем и благодарите». Так что я, недолго подумав, сказал, что хотел бы ненадолго погостить в отчем доме.

И к моему удивлению, уже через три часа мы покинули Круг, отправившись ловить мага-отступника «который бегает где-то на севере у Морозных Гор». Первый чародей, правда, выглядел недовольным, но Храмовники с ним вопросы уладили. Думается мне, я Ирвингу обеспечил довольно много возможностей для получения чего-нибудь нужного магам от рыцарей Храма. Всё же Рыцарь-командор Грегор не мой начальник…

Зато смотреть на перекошенную от злости рожу Старшего чародея Ульдреда было мне даже приятнее, чем мять сиськи какой-нибудь красотки в элитном борделе Денерима. С этим лысым не по своей воле придурком у меня были не самые лучшие отношения. Надо будет его прикончить, когда появится возможность. Уж очень его риторика похожа на попытки подстрекательства к мятежу.

— Не портных, а модельеров! — закатила глазки девочка. — Портные-то есть и они хорошие! Ах, да что я вам объясняю? Меня только матушка понимает! Мужчины! У отца все мысли о наших землях, у Джефа ничего, кроме его железок в жизни нет, ещё и вы, брат! В душе должно быть место прекрасному!

Это «мужчины», брошенное сестрёнкой с таким непередаваемым выражением лица, было настолько уморительным, что я чуть не засмеялся.

— У меня мантия богатая, — ткнул я себя в грудь. Действительно, кстати, богатая. Нормальный целитель, да ещё с головой на плечах, никогда не будет бедным. Про Старшую чародейку Винн говорить не буду — у неё свои тараканы, но вот я всегда был одет в качественную одежду.

И доспехи на выездах носил веридиевые, богато украшенные чеканкой, которые, кстати, были не «подарком», а честно заказаны у хорошего кузнеца в столице. Мастер на меня, конечно, косился, но за заказ взялся с энтузиазмом. Ещё бы — необычная броня для мага, состоящая из полукирасы на грудь и спину, наплечников с кольчужным рукавами и наручами, и поножей, надеваемых под мантию. Своеобразной вишенкой на торте был шлем — лёгкий, оставляющий открытым лицо, но защищающий загривок.