Мой неверный муж (СИ) - Лейк Оливия. Страница 26

— Не знаю, — прорвало, и глаза заволокло пеленой. Я отвернулась к окну, смаргивая слезы, успокаиваясь. — Не знаю, Верусь. Кажется мы с Маратом тонем…

— Поля… — подруга закрыла дверь на замок и подсела ко мне на диванчик. — Давай, рассказывай.

Я постаралась разложить все по полочкам, систематизировать информацию и послушать мнение извне.

— Я гоню, да? — прикусила щеку, рассматривая подругу.

— Конечно, нет! Просто ты думаешь, что твой муж чем-то отличается от других. Нет, Поль. Они все немножко трусы. Молчат о проблемах, пока петух капитально не клюнет или пока помирать не соберутся. Может, и твой так? Может, нет никакой бабы. А если есть… — задумалась. — Проследи за ним, нежданчик на работе устрой, посмотри, что там за курочки ходят. Интуиция, знаешь ли…

— Я не хочу, Вер, — устало ответила. — Следить, выпытывать, ловить. Я хочу, чтобы мой муж был честен со мной. Сам! Если у него не хватает яиц на банальную искренность… То я тогда не знаю… — развела руками.

— Так, не раскисать, Крамер! — Вера в шутку иногда звала меня девичьей фамилией. — Давай в субботу на танцы, м? Давно не ходили.

У нас с Верой еще с молодых ногтей была обоюдная любовь к танцам и песням. Мы пронесли ее, как и нашу дружбу, сквозь года. Раз в месяц-два устраивали себе загул в караоке или в клубе. Это обязательно хорошие заведения: без пьяных приставучих мужиков, с хорошей музыкой, без малолетних наркоманов и обязательно с хорошей охраной. Марат со скрипом, но отпускал. Знал, что если будет включать властного пластилина, то и его мужские сабантуи закончатся. Все честно.

— А давай!

С Маратом у нас так и не состоялось необходимого разговора. Я так и спала в гостевой спальне, а он дулся. Ночью приходил и ложился рядом, но приставать не пытался. Я мысленно дала ему неделю. Если не созреет, поставлю вопрос ребром. Как именно, пока не знала. Но начну говорить, и понимание придет. У нас обоих небольшая передышка друг от друга: Марат с отцом улетел в Нижний Новгород. Вернется в воскресенье утром. Вот и поговорим.

В субботу днем я отвезла детей к свекрови. Она часто на выходные их забирала, если у нас не было каких-то общих планов и семейных выходов.

— Мои дорогие, — мама Жанна обнимала Ильдара. Лиана начала взрослеть и уже не так открыто принимала ласку. Более сдержанно. Маленькая фифочка. Так я, смеясь, называла ее. — Поля, — погладила меня по руке, — пойдем, чаю выпьем.

Мы говорили обо всем и ни о чем. Она старательно избегала темы близнецов и Динары. Вероятно, вторая семья стала отнимать львиную долю из отведенного старшей жене. Господи, какая дикость!

— Мама Жанна, можно задать вопрос?

Я хотела поковыряться в ее ранах, но не могла без разрешения. Уверена, она поняла, о чем хочу спросить.

— Говори, Поля.

— Вам было больно, когда Адам Даниярович сказал, что хочет другую женщину? Простите, мама Жанна, но… Но мне нужно знать…

Она как-то тяжело вздохнула, улыбнулась грустно, на меня смотрела каким-то обреченным взглядом.

— Было, Поля, было. Столько лет вместе. Мы рано поженились. Мне девятнадцать, ему двадцать. Он у меня первый и единственный. Я верю, что тоже была для него все эти годы единственной. Когда начались осложнения в родах, и мне матку вырезали, отец Адама требовал развестись со мной или взять еще одну женщину в дом. Один ребенок для Загитовых — это очень мало. Адам защитил меня. Любил меня. Оберегал все эти годы. Я думала, что так всегда будет, потом он пришел… Первым порывом было оттягать Динару за волосы, а его отчихвостить так, чтобы забыл думать о второй жене! — она замолчала, смиряя эмоциональный порыв. — Поля, я слишком хорошо знаю наших мужчин… Хотя, наши не так уж сильно отличаются от ваших православных. Те тоже гуляют и семьи вторые заводят, только без обрядов, в тихую. Если мужик на сторону посмотрел, то все: пока не сходит, не успокоится. Я могла запретить Адаму, и он бы стерпел. Но чтобы я выиграла? Злого мужа и его связь на стороне.

Она очень внимательно на меня посмотрела. Поняла, что думала о возможности уйти. Развестись и жить дальше без мужчины, для которого она потеряла ценность.

— Полина мне шестьдесят. Мне уже не перед кем демонстрировать характер. Если не можешь повлиять на ситуацию, попробуй подстроить ее под себя. Я с радостью принимаю близнецов, когда их привозит Адам. Чудесные малыши. Муж рад. Он целует мне руки, говорит, что у меня большое доброе сердце, дарит подарки. У Динары молоко пропало. Она злится на Адама, пилит его. Он все чаще берет детей и привозит мне. Аллах все видит, — и вознесла молитву. — Динара неблагодарная, и ее наказывают за это.

Мама Жана верила, что Аллах карает предателей. Только как же быть с самим Адамом Данияровичем. Он — не предатель? Да, все не просто и не ясно, и я точно поняла, что не хочу так.

— Поля, у вас с Маратом все нормально? — обеспокоенно поинтересовалась. Да, мои вопросы, как и подавленное состояние, сложно определить иначе как «у нас все плохо».

— Все хорошо, — я поднялась. — Поеду, наверное. Марат только завтра возвращается…

— Завтра? — слегка удивилась мама Жанна. — Адам говорил, что сегодня.

— Да? — улыбнулась и попрощалась с ней. — Наверное, я не так поняла. Иль, Лиана, прощаемся, я поехала, — позвала детей.

Может, Марат вообще никуда не ездил? Тогда, где он сейчас? Мигрень снова сдавила виски. В последнее время она измучила меня. Думаю о муже и физически больно становится.

— Привет, — набрала его в мессенджере по видео.

— Здравствуй, Поля… — и с жадностью мое лицо взглядом обвел. Наигранной?..

— Так ты когда прилетаешь: сегодня или утром? — не стала его подлавливать, что знаю о изменениях в расписании. И так ясно, что муж врет мне. Вопрос только в том как сильно, насколько давно и найдет ли смелость признаться в глаза?

— В девять вечера самолет. Часов в одиннадцать уже буду. Поменяли билеты.

На заднем плане маячил Адам Даниярович и еще какие-то мужчины. Марат выглядел уставшим и слегка раздраженным. Видимо, переговоры прошли не совсем гладко.

— Хорошо. Я вечером с Верой иду танцевать. Дети у твоей мамы.

— Тебе не кажется, что это лишнее, когда муж в отъезде.

— Марат, я не спрашиваю разрешения. Просто предупреждаю.

— Полина, — чеканил каждый звук моего имени, но его нетерпеливо позвал отец.

— Пока, — только и сказала. Он тоже сухо попрощался, оглядываясь на мужчин. Слишком занят.

Мы с Верой поехали в клуб вдвоем. На наши тусовки мужчин не брали. Ее муж ни в чем не провинился, но тоже остался дома. Мы пили коктейли, танцевали, ни на кого не обращали внимания. Я бросила телефон в сумку и не смотрела на него в течении всего вечера. Прилетел ли Марат не знала. Я его предупредила. Мне нужны позитивные эмоции. Силы для рывка. В чем-то он прав. Время на подумать вышло у нас обоих.

— Смотри, какой самец на нас смотрит, — Вера кричала прямо в ухо и указывала пальцем на кого-то у бара. Я присмотрелась. Реутов. Он пил виски и изучал танцпол. Публика здесь приличная, поэтому не удивлена его присутствием.

— Пойдем, — взяла Веру за руку. — Узнаешь? — спросила, когда почти подошли.

— Пашка! — она была чуть выпившая, поэтому буквально бросилась ему на шею. Реутов широко улыбнулся.

— Привет, Карапузка, — вспомнил ее (да и мое) прозвище. Правда, после нашей близости оно стало не актуально. — Классно танцуете, девчонки.

— У нас девичник, — Вера обняла меня за шею. Паша смотрел на меня с тонкой улыбкой.

— Полина мне так и не позвонила, — покачал головой. Говорил Вера, а взгляд на мне застыл. Мне Ангелина рассказала о его фетише. Я же замужем, и вроде как подхожу под его вкусы. Вера, кстати, тоже.

— Паш, если честно, я карточку не взяла, поэтому… — развела руками.

— Дашь позвонить? — неожиданно попросил. Я удивилась, но достала телефон. Сколько пропущенных и сообщений…

— Держи, — вернул мобильный. — Теперь звонок будет зависеть исключительно от твоего желания, — и на Веру посмотрел. — Давайте смешаем ваш девичник с моим мальчишником?