Мой неверный муж (СИ) - Лейк Оливия. Страница 42

— Просто устала, — незаметно вытирала слезы и прятала дрожавшие руки. — Ну почему ты не спишь? Завтра в школу.

— Папа обидел тебя? — она стояла на своем. Когда успела стать такой взрослой и догадливой?

— Иди сюда, — посадила рядом. — Прости меня, доча, но как раньше уже никогда не будет. Я не смогу как раньше, — погладила по волосам и прижала к себе. Она снова плакала. Я едва сумела подняться с этой обезьянкой на руках. Хотела уложить и пойти на диван, но она попросила лечь рядом. Хотя уже несколько дней спала сама, как взрослая. Рядом с дочерью мне удалось заснуть. А проснулась в коконе из любящих рук. Ильдар тоже пришел и лег с другой стороны. С такой поддержкой ничего не страшно! Я просто обязана выиграть!

Я не ходила в спортзал, наверное, с самого отъезда с отцом на лечение. То одно, то другое, потом вообще не до тренировок стало. С фигурой у меня порядок, здоровый образ жизни и правильное питание — моя вторая сущность, а вот силу и сноровку потеряла. Пора восстанавливать. Мне слишком часто в последнее время приходилось сталкиваться с мужской агрессией.

— Артем, привет, — переоделась, размялась и зашла в зал единоборств. Осмотрелась, слегка ошалев от перестановок: в сердце зала теперь красовался ринг: мужчины в основном боксировали, но кто-то на татами упражнялся в тхэквондо и каратэ. — Слушай, а у нас теперь боксеры занимаются?

— Долго тебя не было, Полина, — покачал головой Артем. — У нас новый тренер по боксу, мастер спорта, чемпион Европы и Мира. У него много своих клиентов, вот расширяемся под него…

Я постучала его по плечу. Да, мужчины чаще шли боксировать, нежели в рукопашную, особенно где преобладали броски. Мужикам все бы кулаками помахать.

— Полина? — услышала неожиданно сбоку. Паша Реутов, без футболки и с взмокшими на висках волосами, как раз снимал боксерские перчатки. Он взял бутылку с водой и двинулся в нашу сторону. — Одними дорогами ходим, — улыбнулся он.

— Еще чуть-чуть, и я решу, что неслучайно, — пошутила я. Когда-то это было именно так, а сейчас нам обоим это не нужно.

— Ты все еще занимаешься? — осмотрел мое кимоно. Когда-то именно это его удивило во мне. Не настолько, чтобы ответить взаимностью, но заинтересовался, что хрупкая девочка выбрала боевой вид тренировок.

— Женщине необходимо уметь дать в морду, — мрачно ответила и пошла отрабатывать броски. За полгода я немного потеряла форму, но во мне было столько ярости, что Артем запросил пощады. Конечно, он не работал со мной в полную силу — сто килограмм мышечной массы против моих пятидесяти пяти вместе с туфлями!

— Темыч, можно встать в спарринг с твоей подопечной? — Паша, как оказалось, с ним уже был на короткой ноге.

— Только если она пообещает без жертв. Полина, ну откуда столько агрессии?!

Еще мой первый тренер говорил: злость — хорошее топливо, но она должна быть правильной. Гнев — плохой партнер.

Я поклонилась Реутову и встала в стойку. Сейчас он боксировал, но по молодости вроде занимался рукопашкой. Они с Димкой разбирали мотоциклы в гараже и промышляли в фирме футбольных хулиганов. Тестостероновые товарищи. Тогда это явление было очень распространено. Расцвет, можно сказать. Вроде бы они болели за Спартак. Реутов с Димой в основном прокачивали свои физические данные не в зале, а на улице.

— Ты все еще болеешь за Спартак? — спросила и сделала выпад. Паша легко отбил и попытался провести подсечку.

— Исключительно в рамках законодательства Российской Федерации, — улыбнулся и пошел в бросок, мягко уложив меня на маты. Снисходительно даже. Я лежала, а он улыбался дерзкой мальчишеской улыбкой.

— Что на поле за дыра, то защита Спартака! — вспомнила обидную кричалку. Паша нахмурился. Я зажала его ногу и повалила плашмя. Хотела вскочить и зафиксировать победу, но Реутов, подлец, просто обвил мою щиколотку и потянул на себя. Вроде я сверху и даже не ударилась, а уже через мгновение лежала под тяжелым мужиком. Да что же такое-то! Еще и поясницу прострелило!

— Реутов, вставай, — нажала на широкие плечи. — Мне уже тридцать четыре, и нужен пояс из собачей шерсти, а не на татами, — пошутила и поднялась, едва разогнувшись. Поясница — мое больное место. Видимо, размялась недостаточно.

Через пять минут мы сидели в фитнес-баре и пили томатный фреш с сельдереем. Мне нравилось, а Паша, кажется, взял ради приличия.

— Коньяка точно нет? — обезоруживающе улыбнулся девочке за стойкой. Она засмущалась вся, флиртовать принялась. — Тогда несите все самое полезное, — и на меня переключился: — Как дела, Полина? Мы толком и не поговорили ни в первую встречу, ни во вторую.

— Средней паршивости: поясница болит, сельдерей отвратительный, а мой муж признался, что полгода как содержал любовницу. Уже беременную. А у тебя как? — наигранно улыбнулась. Не знаю, почему сказала. Паша ничего про меня не знал. Даже моей фамилии, а девичью, скорее всего, давно забыл. С практически незнакомцем легче делиться, потому что мне все равно, что он обо мне подумает.

— Да по сравнению с твоими — ничего. Не, ноги ломит, хвост отваливается, нос с утра заложен был, но измену я давно пережил и, слава богу, жена не принесла мне в подоле, — Паша тоже улыбнулся, но как-то хмуро.

— Так, Паша, — решила разрядить обстановку, — если планировал включить меня в свой список замужних побед, то мимо. Теперь я дважды не в твоем вкусе.

— Ангелина рассказала?

— Конечно!

— У меня после мордобоя с ее мужем произошла стремительная переоценка ценностей.

— Расскажешь, что у тебя в жизни произошло? — во мне взыграл внутренний психолог. Я любила слушать. Я умела слушать. Может, у него такая жесть, что мои проблемы цветочками покажутся.

— Не хочу. Еще жалеть меня начнешь, — саркастичный панцирь у Реутова крепкий.

— Паш, я врач. Я лечу, а не жалею.

— Психолог, что ли? — скептически поинтересовался.

— Нет, эндокринолог.

— Хм… — задумался. — У этих я еще не был. Ну слушай, доктор Крамер, — помнил, значит. — Или как тебя сейчас называть?

— А это уже неважно.

— Все банально, — бросил на стол скрученную трубочку. — Влюбился в молоденькую красивую девушку. Любовь-морковь, свадьба. Маша забеременела. Вот оно, вроде бы, счастье. Но… — сжал плотнее челюсти. — Она любила на роликах гонять. Уже срок приличный был, и я запрещал такие прогулки. Жена не слушала, как итог — упала, черепно-мозговая. Срок двадцать пять недель, все плохо. Врачи могли спасти либо ее, либо плод. Мне предложили: или-или. Я выбрал жену.

— Паша… — только и сказала.

— Не нужно, — отмел сочувствие. — Это было давно. Тем более, доктора ведь не жалеют, — вроде с улыбкой, но за ней стена. Еще один отгороженный от мира. Наедине с собственными демонами.

— Мне правда очень жаль.

— Дальше — депрессия, взаимные упреки и обвинения, — ровно продолжил. — Мы отдалились. Когда очнулся, хотел наладить отношения с женой, снова интегрировать ее в себя. Она протестовала, считала, что пытаюсь задушить вниманием. Так прошло два года, — Паша рассказывал, глядя прямо на меня. — Помнишь Андрея Власова?

Я только кивнула. Да, он тусовался с ними в гараже. Только был сыном изначально богатых родителей.

— Эти два года он утешал мою жену. Я жестокий, а он понимающий. Я душил, а он окрылял. Ну и прочая поебе… — осекся. — Прочая лапша на уши. Ее уши, — жестко усмехнулся. — Андрей был женат и не развелся, когда все вскрылось. Жена простила его. Маша осталась без окрылявшего ее ебаря. Прости, Поль, но по-другому не скажешь. Жена просилась обратно, что-то там объясняла, что так горе переживала, но, — развел руками, — я больше не любил ее. Женился ведь по любви, а потом все. Как бабка отшептала.

— Ты поэтому так с замужними? — мне было реально интересно. В чужих головах копаться легче, чем в своей.

— Через полгода ко мне пришла Настя Власова. Сказала, что хочет мужу отомстить. Моей любовницей стать. Предложила себя.

— Ты согласился?

Паша посмотрел на меня долгим тяжелым откровенным взглядом. Понятно…