Техану. Последняя книга Земноморья - Ле Гуин Урсула Кребер. Страница 21

Когда посетители ушли, она вздохнула с облегчением. Хифер последовала ее примеру и захлопнула, наконец, рот, который оставался открытым на протяжении всего визита чужеземцев.

– Я – никогда, – сказала она с ноткой глубокого удовлетворения в голосе и вышла взглянуть, как там козы.

Ферру выбралась из темного закоулка за дверью, где она заслонилась от чужеземцев посохом Огиона, ольховым прутом Тенар и своим ореховым прутиком. Она двигалась скованно, выставив вперед одно плечо и прижав изуродованную щеку к другому. Она не ходила так с той поры, как они перебрались в дом Огиона.

Тенар подошла к девочке, опустилась перед ней на колени и обняла ее.

– Ферру, – сказала она. – Они не причинят тебе никакого вреда. Они не злые.

Малышка упорно смотрела в сторону. Она не противилась объятиям Тенар, но держалась напряженно и скованно, словно вязанка хвороста.

– Стоит тебе пожелать, и я больше ни под каким видом не пущу их в дом.

Спустя несколько мгновений девочка пошевелилась и спросила своим хриплым голоском:

– Что они сделают с Соколом?

– Ничего, – ответила Тенар. – Пальцем не тронут! Они пришли… чтобы воздать ему почести.

Но Тенар начинала понимать, что они, со своими попытками воздать ему должное, не берут в расчет то, что он опустошен, скорбит о своей утрате. Они пытаются заставить его играть роль, справиться с которой он уже не в состоянии.

Тенар, наконец, отпустила девочку. Та побежала к кладовке и, достав метлу Огиона, тщательно подмела пол там, где стояли посланники с Хавнора, вышвырнув принесенную ими пыль за дверь, далеко за порог.

Наблюдая за ней, Тенар собралась с мыслями.

Она подошла к полке, на которой стояли три огромных книги Огиона, и пошарила там. Она нашла несколько гусиных перьев и полупустой пузырек чернил, но там не было ни клочка бумаги. Тенар стиснула зубы, поскольку терпеть не могла наносить какой-либо вред столь священной вещи, как книга, но все же оторвала тоненькую полоску от чистого листа в конце Книги Рун. Она села за стол, наточила перо и принялась за дело. Слова, впрочем, как и чернила, ложились на бумагу с трудом. Ей не часто приходилось брать в руки перо с тех самых пор, как четверть века назад, за этим самым столом, Огион, поглядывая через плечо Тенар, учил ее рунам Хардика и Великим Рунам Власти. Она написала:

Читала она свою записку едва ли не столько же, сколько писала ее. Тут Ферру закончила подметать и выжидающе посмотрела на нее.

Тенар добавила еще два слова:

– Где Хифер? – спросила она девочку, попутно дважды сложив записку. – Я хочу, чтобы она отнесла вот это в дом тетушки Мосс.

Ей очень хотелось пойти самой, повидаться с Соколом, но она не осмеливалась. Вдруг они следят за ней, рассчитывая, что она приведет их к нему.

– Я сама схожу, – прошептала Ферру.

Тенар пристально взглянула на нее.

– Тебе придется идти одной, Ферру. Через всю деревню.

Девочка кивнула.

– Отдашь записку прямо ему в руки!

Малышка снова кивнула.

Тенар сунула записку в карман Ферру, обняла ее и поцеловала. Ферру ушла, ступая прямо, свободно, а не скрючившись в три погибели. Тенар подумала, следи за тем, как ее фигурка растворяется в сгущающихся за порогом сумерках, что Ферру парит свободно, как птица, как дракон.

8. Коршуны

Ферру вернулась быстро и передала ответ Сокола:

– Он сказал, что уйдет сегодня же вечером.

Тенар было приятно это услышать. Хорошо, что Гед принял ее план. Скоро он будет далеко от посланников и их посланий, нагонявших на него страх. Пока Тенар кормила Хифер и Ферру поджаренными лягушачьими лапками, укладывала малышку в постель и пела ей колыбельную, все было ничего, но стоило ей остаться одной в темной комнате с потухшим очагом, как сердце ее судорожно забилось. Он ушел. Он слаб, напуган, неуверен в собственных силах и нуждается в поддержке друзей. А она оторвала его от тех, с кем он был дружен. Он ушел, а она вынуждена остаться, дабы сбить гончих с его следа или, по крайней мере, быть в курсе всех их передвижений, дожидаясь отплытия корабля на Хавнор.

Она подумала, что ее паника столь же беспричинна и нелогична, как и его стремление бежать как можно дальше. Если бы Гед пораскинул мозгами, то он просто бы продолжал прятаться в хижине тетушки Мосс. Это последнее место во всем Земноморье, где Король стал бы искать Верховного Мага. Лучше бы ему оставаться там, пока посланники Короля не покинут остров. Затем он вернулся бы обратно в ставший ему почти что родным дом Огиона, и все бы шло своим чередом. Она приглядывала бы за ним, пока он окончательно не окреп, деля с ним все радости и невзгоды.

В дверном проеме появилась чья-то фигура, загородив собой звезды:

– Тс-с-с! Не спишь?

Вошла тетушка Мосс.

– Ну, он ушел, – ликующе прошептала она. – По старой лесной тропе, сказал, что сократит путь к Срединной Долине, если пойдет через Родники-под-Дубами.

– Хорошо, – сказала Тенар.

Вопреки обыкновению тетушка Мосс уселась на стул без приглашения.

– Я дала ему с собой в дорогу ломоть хлеба и кусок сыра.

– Спасибо, Мосс. Ты очень добра.

– Госпожа Гоха…

Доносящийся из темноты голос Мосс вдруг обрел ту напевность, с которой старуха произносила заклинания и заговоры.

– Я хочу кое-что сказать тебе, дорогуша, невзирая на то, что я знаю о тебе, а мне известно, что ты жила среди сильных мира сего и сама была одной из них. Стоит мне подумать об этом, и слова тут же застревают у меня в глотке. Но все же о некоторых вещах, насколько я знаю, ты не имеешь ни малейшего представления, несмотря на все твое знание рун, Древнего Наречия и всего того, чему ты научилась у мудрецов далеких стран.

– Ты права, Мосс.

– Да уж, наверное. Помнишь, мы разговаривали с тобой о том, как ведьмы распознают себе подобных, и я сказала тогда, – о том, кто сегодня ушел – что кем бы он ни был в прошлом, теперь он не маг, а ты все не соглашалась со мной… Но я была права, не так ли?

– Да.

– Конечно, я была права.

– Он сам в этом признался.

– Ясное дело, признался. К чему ему лгать, называя белое черным, а черное – белым, пока ты окончательно не запутаешься, если мне все про него известно. Он не из тех, кто пытается стронуть с места телегу без вола. Но, если говорить начистоту, я рада, что он ушел, так больше продолжаться не могло, ведь он стал совершенно другим человеком, и ничего тут не поделаешь…

Болтовня старухи показалась Тенар лишенной всякого смысла, если не считать той фразы, где говорилось о тщетности попыток сдвинуть с места телегу без вола.

– Я не могу понять, почему он так напуган, – сказала она. – Но на этот счет у меня все же есть кое-какие соображения. А вот чего он так стыдится, я понять никак не могу. Насколько я могу рассудить, смысл жизни каждого человека в том, чтобы найти занятие по душе и иметь возможность посвятить себя ему. Это доставляет радость и, одновременно, приносит славу. И если ты не можешь больше заниматься любимым делом, если его забрали у тебя, тебе ничего не остается, кроме как найти что-то взамен…

Мосс слушала и кивала, будто во всем соглашалась с Тенар, но после короткой паузы добавила:

– Старику, без сомненья, нелегко вновь стать пятнадцатилетним мальчишкой!

У Тенар с губ едва не сорвался вопрос: «О чем ты, Мосс?», но что-то остановило ее. Она вдруг поймала себя на том, что прислушивается, ожидая возвращения Геда домой из его странствий по склонам Горы, прислушивается, надеясь услышать его голос, что всем своим существом не верит в его отсутствие, Тенар внезапно подняла глаза и посмотрела на ведьму – бесформенный сгусток тьмы, притулившийся на стуле Огиона подле погасшего очага.