Всё сложно (ЛП) - Айсли Камилла. Страница 26

Поездка от кампуса заняла чуть больше двух часов, что вряд ли можно назвать приключением, но я надеялась заночевать у Эйдена, представляя, что именно в эту ночь мы наконец-то поцелуемся. Вместо этого его брат неожиданно решил вернуться домой из Мэдисона. Поскольку свободная комната в доме Эйдена ожидаемо оказалась занята, мне довелось испытать вселенское разочарование и переночевать в комнате Джессики, так как она почти всегда была свободна. Джессика училась в колледже Калифорнийского университета в Сан-Диего и не могла поехать домой по своей прихоти. Тем не менее, Джулия, мама Джейса, на следующее утро испекла блинчики, подсластив горькую пилюлю разочарования. Сейчас, думая об этом, я вспоминаю, что Джейс не переставал улыбаться в то утро на завтраке с семьёй. Должно быть, он был счастлив, что я была с ними. А я ничего не замечала, никогда не пыталась капнуть глубже его образа самоуверенного и колючего сердцееда. Я была такой идиоткой.

В те выходные я впервые побывала в Чикаго, и поездка меня так впечатлила, что я влюбилась в этот город. Сама я родом из Сарасоты, и мне хотелось провести студенческие годы в таком месте, где времена года реально сменяют друг друга, и побыть как можно дальше от дома. Урбана — милый, причудливый городок с потрясающей зимой. Но Чикаго — великолепный мегаполис, где жизнь течёт иначе. И я знаю, странно предпочитать город природе, учитывая мою любовь ко всему живому и желание спасти всех и вся. Живи я на ферме, я бы приютила миллион бездомных животных, что превратило бы меня в полноценного ветеринара. Я бы этого не хотела, потому что единственное, что меня волнует больше, чем спасение домашних животных — забота о своих пациентах. В каком-то смысле городская жизнь заставляет меня поддерживать баланс между людьми и животными, которым я помогаю, и пока это отлично работает.

Меня охватывает беспокойство, когда я представляю, как Джейсу придётся приспосабливаться к моему беспорядочному образу жизни. Если между нами всё сложится, сможет ли он когда-нибудь принять мой багаж странных увлечений и бездомных животных? Хотя, я же не кот в мешке. У меня нет от него никаких секретов. На протяжении многих лет Джейс был моим доверенным лицом. Я никогда не открывалась Эйдену настолько сильно, как ему. С Эйденом я всегда старалась сдерживаться, так как мечтала, что однажды он станет моим парнем, в то время как Джейс с самого начала получал настоящую, неприукрашенную версию меня.

Я только закончила сушить волосы, когда на экране высветилось сообщение от Джейса.

ДЖЕЙС:

Я снаружи.

Я торопливо спускаюсь по лестнице и на цыпочках пересекаю прихожую, чтобы кошки не заметили, что я снова сматываюсь. Я надеваю пальто, беру сумку и выхожу из дома. На лестничной площадке я как можно незаметнее закрываю за собой дверь и так же осторожно, медленно поворачиваю ключ в замке.

Я замечаю Джейса, ждущего меня в своём чёрном «Мерседесе». Солнечные блики на лобовом стекле скрывают половину его профиля, но это не мешает моему сердцу затрепетать, когда я вижу его. Как можно было не замечать его сексуальность все эти годы? Как будто всё это время я носила повязку на глазах, и теперь, когда её нет, — я не могу на него насмотреться.

Я быстро перехожу улицу и сажусь на переднее сидение.

— Привет.

Джейс улыбается.

— Почему ты вышла, как вор, скрывающийся с места преступления?

— Старалась, чтобы кошки не застукали меня.

Глаза Джейса расширяются.

— Хуже всего то, что я знаю, что ты говоришь серьёзно.

— Как всё прошло с Джессикой?

— Теперь мы, по сути, её рабы.

— Прости?

— Нам придётся работать волонтёрами в её бесплатной клинике.

— Разве мы уже не работаем там волонтёрами?

— Да, но один из её постоянных врачей уходит в декретный отпуск в следующем месяце, а это значит, что до следующего сентября у нас практически не будет времени на жизнь.

Я пожимаю плечами.

— Пока мы можем дежурить вместе, я не против.

— Ты ещё об этом пожалеешь, — говорит Джейс, заводя двигатель.

Я не против поработать волонтером. К тому же бесплатная клиника Джессики делает очень важную работу, гарантируя отличное медицинское обслуживание менее привилегированным слоям населения. А если мы с Джейсом будем там вместе, это совсем не будет похоже на работу. Ещё несколько часов в клинике — сущий пустяк.

— Но твоя сестра поклялась сохранить тайну? — уточняю я.

— Ага. Она будет вечно меня доставать по этому поводу, но Джессика обещала, что прикроет нас.

Я облегчённо выдыхаю.

— Тем более, я сказал, что, возможно, наши чувства настоящие.

— И что она ответила?

— Что я милый, и ворковала со мной, как курица-наседка.

— Ох, бедный малыш…

Джейс одаривает меня кривой улыбкой, после чего концентрируется на дороге.

— О, думаешь, у меня всё плохо? Подожди, пока моя мама не начнёт относиться к тебе как к возможности наконец обзавестись внуками…

— Хочешь сказать, что я не должна поощрять разговоры о детях? Например, сказать, что на днях я проходила мимо детского магазина, увидела эту милую розовую кофточку и, — я театрально приложила руку к груди, — моё сердце заколотилось при мысли о том, что я буду держать в руках эти крошечные ножки.

Джейс останавливается на красном светофоре и смотрит на меня с чистым ужасом в глазах.

— Я шучу! Шучу! — говорю я, — К тому же в ближайшее время дети нам не грозят, учитывая наш запрет на секс.

Джейс смеётся и качает головой.

— Это правда, но не стоит рисковать.

Я притворяюсь, что закрываю рот на замок.

— Да ладно, твоя мама меня любит. Всё будет в порядке.

Мы подъезжаем к дому Барлоу, и Джейс паркуется на подъездной дорожке. Он глушит двигатель, и мы выходим из машины. Я поднимаюсь за ним по ступенькам крыльца к входной двери. Его родители живут в двухэтажном таунхаусе в стиле фермерского шика в Лонг-Гроув — пригородном районе на окраине Чикаго, известном своими ресторанами, историческими достопримечательностями и причудливым очарованием.

Джейс открывает незапертую входную дверь и зовёт:

— Мама, папа, мы приехали…

Я вхожу следом за ним, и, как только закрываю за собой дверь, меня встречает пушистый белый комочек с чёрным пятном прямо между глаз.

— О, Крашер! — я опускаюсь на колени, чтобы погладить собаку. Он прижимается ко мне и радостно тявкает, пока я чешу его за ушками — отважный поступок с моей стороны, учитывая, что меня ждёт адская расплата, когда я вернусь домой, целиком и полностью пропахнув собачатиной, — Привет, милый, где все?

— Они, наверное, на веранде, — говорит Джейс.

Он опускается на колени, чтобы подобрать с пола теннисный мяч, и дважды подбрасывает его, полностью лишая меня внимания Крашера.

Собака жадно смотрит на мяч.

Джейс насмехается.

— О, так теперь ты вспомнил обо мне?

Бордер-колли лает в ответ.

— Ладно, дружище, лови.

Джейс запускает теннисный мяч, словно шар для боулинга, заставляя его аккуратно покатиться по длинному коридору, чтобы, надо полагать, ничего не разбить. Крашер бросается за мячом, царапая когтями паркетный пол.

Найдя занятие собаке, Джейс проводит меня через гостиную и кухню и выходит на веранду. Это моя любимая комната в доме его родителей. Оконные рамы вместо стен, которые закрываются в зимний период. А летом они держат веранду открытой, как своего рода большой крытый дворик.

Сегодня солнце сияет высоко в небе, поэтому комната залита светом. Джулия, мама Джейса, вносит последние штрихи в сервировку стола. В одной руке у неё подсвечник, а в другой она держит вазу с цветами.

— Мама.

При звуке голоса Джейса она бесцеремонно роняет оба предмета на стол и поворачивается к нам.

— Джейс, — Джулия быстро обнимает сына и чмокает его в щеку, а затем обращает внимание на меня, — Лори, — говорит она, её голос одновременно удивлённый и счастливый. Она заключает меня в медвежьи объятия и, отстраняясь, кладёт обе руки мне на плечи, — ты всегда была частью семьи, но теперь наконец официально.