Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК - Маркел Ховард. Страница 90

[29]

Обращаем внимание

Традиции Кембриджа требовали, чтобы Крик и Уотсон лично сообщили Полингу о своей двойной спирали, хотя оба понимали, что он уже знает об их успехе. 21 марта они наконец написали длинное письмо, сообщавшее самому могущественному химику мира, что его обошли. Здесь была очень важна осмотрительность, а это свойство Уотсон проявлял редко, да и Крик не всегда.

Прежде всего следовало придумать причину задержки прямого обращения к Полингу. По настоянию Крика Уотсон вписал некоторые оправдания: «Один из нас (Дж. У.) был в отъезде в Париже, а кроме того, пришлось подождать, поскольку профессор Брэгг лежал с гриппом» {1221}. Обе отговорки выглядели неубедительно. Парижский вояж Уотсона продлился всего шесть дней, с 13 по 18 марта. Болезнь Брэгга представлялась более достоверным поводом, так как руководитель должен знать о работе сотрудников прежде, чем кто бы то ни было на стороне. Впрочем, хотя, когда Крик и Уотсон писали Полингу, Брэгг все еще ощущал последствия вирусной инфекции, но 9 марта он пришел-таки в лабораторию, чтобы оценить их модель. Истинная причина задержки с письмом заключалась в том, что они не были готовы делиться конкретными подробностями своих результатов с человеком, которого считали самым грозным конкурентом.

В конце марта Уотсон и Крик послали наконец черновик статьи Полингу, сопроводив его письмом, в котором просили разрешения упомянуть его структуру, несмотря на сомнения на ее счет, и заверили, что внесут соответствующие поправки в корректуру, если Полинг и Кори уже как-то изменили свою модель. Также там сообщилось, что сотрудники Королевского колледжа опубликуют часть экспериментальных данных одновременно с посылаемой статьей и что Уилкинс (Франклин не упоминалась) скоро вышлет ему окончательный вариант. В заключение была такая фраза: «Мы с нетерпением ожидаем вашего визита и возможности всесторонне обсудить ДНК. Будьте добры, считайте эту информацию конфиденциальной в течение нескольких дней, поскольку профессор Брэгг еще не мог ее получить» {1222}. 24 марта Уотсон написал родителям, что так нервничает в ожидании ответа Полинга, а также в целом критического разбора их работы в научном сообществе, что не способен оценить свое открытие объективно. «Поэтому, – писал он, – я пытаюсь забыть обо всем и играю в теннис» {1223}.

Полинг собирался посетить Лондон и Кембридж, после чего ехать в Брюссель на IX Сольвеевскую конференцию по белкам, которая должна была пройти с 6 по 14 апреля. Брэгг тоже был приглашен и собирался рассказать об исследовании гемоглобина Перуцем и Кендрю. Ввиду недавних событий в Кембридже он запросил и получил разрешение выступить с дополнительным сообщением о модели двойной спирали Уотсона и Крика {1224}.

Полингу снова пришлось бороться с Государственным департаментом США при обращении за паспортом. Грозная Рут Шипли обнаружила запись его свидетельских показаний, данных под присягой в ноябре 1951 г. в Комиссии по контролю занятости в промышленности (IERB). Он тогда заявил: «Я признаю: моя политическая деятельность и связи таковы, что указывают на ненадежность в качестве обладателя секретной информации». Это высказывание двухлетней давности послужило основанием для нового раунда волокиты. Полинг утверждал, что не является коммунистом и что для его работы или поездок секретный допуск высшего уровня не требуется. Миссис Шипли имела менее прочную почву под ногами, чем в 1952 г., поскольку повестка, вызывающая на разбирательство в IERB, была выписана по ошибке и все дело было прекращено. Тем не менее она целую неделю мучила Полинга, прежде чем втихую одобрить его заявку {1225}.

Полинг написал Брэггу, что хотел бы лично изучить модель Уотсона – Крика и данные рентгеновской кристаллографии, полученные в Королевском колледже. К этому моменту он уже прочитал письмо Уотсона Максу Дельбрюку от 12 марта и давал понять, что готов признать свое поражение {1226}. На публике Полинг держался потрясающе, притом что в душе у него все пылало – ведь его обогнали как раз те, от кого этого меньше всего можно было ожидать {1227}. В конце концов, как он однажды заявил под присягой перед федеральным правительством США: «В Соединенных Штатах я обладаю, как мне кажется, наиболее широким пониманием науки в целом – математики, физики, химии, биологии и геологии (минералогии)» {1228}.

Авторитетный британский научный еженедельник Nature лучше всего подходил для быстрого опубликования работы Уотсона и Крика, тем более что Брэгг и Рэндалл поручились за статью о ДНК и были на короткой ноге с редакторами.

Рэндалл и соредактор Nature Лайонел Дж. Ф. (Джек) Бримбл были членами клуба джентльменов «Атенеум», самого престижного в Лондоне. За массивными хрустальными стаканами отличного шотландского виски Бримбл выслушал Рэндалла и проникся жалостью к Королевскому колледжу, который обошли в последнюю минуту {1229}. Рэндалл не упустил свой шанс и уговорил его опубликовать статью Уилкинса наряду со статьей Уотсона и Крика; статья Франклин была добавлена только после того, как она ходатайствовала о ее включении. Вернувшись в Королевский колледж после этого разговора, Рэндалл отдал приказ своему войску браться за перо {1230}. Примечательно, что коллегиальное рецензирование вообще не проводилось, благодаря чему статья была отредактирована, набрана, прошла корректуру и вышла в свет уже через месяц после ее поступления в журнал. Второй соредактор Nature А. Гейл впоследствии вспоминал об исключительной важности статьи Уотсона и Крика, но на этом ее следы обрываются. К сожалению, огромный архив, содержавший переписку с авторами публикаций за 1869–1963 гг., был ликвидирован при переезде редакции {1231} в 1963 г., и письма, связанные с номером от 25 апреля 1953 г., утрачены.

17 марта Крик послал Уилкинсу черновик статьи, еще не одобренный Брэггом. В сопроводительном письме Крик спрашивал разрешения сослаться на некоторые неопубликованные работы Королевского колледжа и интересовался, как быть с благодарностями – эта проблема в случае статьи Уотсона и Крика стояла довольно остро. В письме также с завистью сообщалось об отъезде Уотсона в Париж {1232}. Вот что Уилкинс ответил Крику на следующее утро, ясно понимая, что происходящее войдет в историю: