Голубка для князя (СИ) - Рэйн Ева. Страница 25

Не видел он и того, что тело Ярины было мерцающим и полупрозрачным, словно на истинную форму натянули плохо скроенную оболочку. И там, под этой оболочкой, проглядывали жуткие, уродливые формы существа, лишь отдаленно напоминавшего человека.

Наконец, «Ярина» приказала княжичу остановиться, спрыгнула на землю и принялась кружить вокруг раскидистого дуба, к которому и пришел Деян. Что-то приговаривая себе под нос, она пыталась сплести защитное заклинание, чтобы никто не помешал ее скорой трапезе.

Из высокой травы рядом с деревом выглянуло еще одно существо, напоминавшее скрюченного, синюшного младенца, с неприглядно огромным ртом и мутными глазами.

— Ау! — тихо пискнуло оно и довольно заулыбалось, во все глаза разглядывая княжича.

— Не аукай тут, не твоя добыча! — зло ощерилась нечисть, сманившая Деяна.

— Злой ты, Свида… — пробубнил синюшный младенец, почесывая голый живот.

— А ты — бесполезный. Толку-то с тебя, Аука?! — огрызнулся Свида, принимая, наконец, свой истинный облик.

Высокий и худой, как жердь, он казался отчасти похожим на человека мужского пола, но излишне широкие плечи с сучками по краям, и лысая, обтянутая серой кожей головенка, выдавали в нем существо совершенно иного рода.

Свида был одним из тех, кого больше всего боялись шедшие в лес люди. Плотоядный и жадный до людской крови, он рыскал по чаще, и завидев жертву, принимал образ знакомого или родного человека. Заманивая добычу все дальше в лес, Свида приводил несчастных людей на свою излюбленную поляну, где и обедал ими, наслаждаясь предсмертными криками и агонией умирающих.

С Аукой, более слабым, но не менее мерзким существом, Свида встретился уже давно, и с тех пор они не только охотились на одиноких охотников и грибников, но и забавлялись с ними, устраивая себе жуткие игры. Свида все так же принимал облик человека, а Аука заманивал жертв поближе, имитируя голос плачущего в лесу ребенка.

Оба еще помнили недавнюю такую «игру». Аука сумел заманить на поляну к Свиде пожилую женщину, пришедшую в лес за хворостом. Притворившись обычным младенцем, он улегся возле корней дуба, и когда женщина подошла ближе, набросился на нее, вонзив острые зубы бедняге прямо в шею. Свида же до сих пор злился на то, что Аука не дал ему поучаствовать в забаве со старушкой, да еще и оставил ему на поживу только ее руки да ноги.

— Что толку, говоришь? Да ведь я так ловко ту бабку поймал! И тебе часть оставил… — скривился Аука, понимая, что зря пожадничал.

— Кости ты мне оставил, земной поклон тебе в ноги. Только все, кончилось твое время. И без тебя я научился голос нужный создавать. И магия моя все крепнет, вон какую добычу привел — не чета твоей! — самодовольно усмехнулся Свида, понимая, что победит в этом споре.

— Ну поделиииись! — заныл Аука, подходя ближе и преданно заглядывая Свиде в глаза.

— Пшел прочь! Сам себе еду ищи! — оттолкнул тот сообщника, щеря зубы.

— Эй, вы… погань лесная. А не много ли на себя берете?

Свида с Аукой, не сговариваясь, резко обернулись, с удивлением взглянув на пришедшего в себя княжича.

— Быть по-твоему, поищу-ка я себе другую жертву… — злорадно усмехнулся Аука, бросившись бежать.

Свида зашипел, проводив труса презрительным взглядом, и снова попытался сменить облик, но по насмешливому взгляду княжича понял, что он больше не поддастся на морок.

— Ну, иди сюда, сквернавец. Угощу тебя от души, да только не плотью своей, а мечом-Кладенцом… — мрачно скривился Деян, поманив нечисть к себе.

В руках его ослепительно сверкнул обнаженный клинок. На сей раз вредный меч не видел никакой беды в том, чтобы отрубить злой нечисти голову.

Свида, заметив Кладенец, пронзительно заверещал и попытался удрать, но Деян не дал ему такого шанса. Нагнав поганца в несколько широких прыжков, он взмахнул мечом, и отрубленная голова Свиды покатилась по траве, расплескивая вокруг отвратительно пахнущую, черную, как смоль, кровь.

— Второго догонять не стану, и так время потеряли… — пробормотал Деян, намереваясь уйти, но меч вдруг потянул его в обратную сторону.

— Долг свой исполни. Кто мной владеет, от зла людей хранит. Следуй за врагом, прямо на север. Недалеко он ушел, схорониться вздумал. Нагоним быстро, а там и волк твой подоспеет… — прошипел клинок, продолжая тянуть хозяина к цели.

Делать нечего, пришлось Деяну подчиниться. К счастью, меч оказался прав — Аука нашелся буквально в пяти минутах ходьбы к северу. Уверенный в том, что его не заметят, он попытался спрятаться в зарослях лещины, зло глядя на княжича из-под ветвей. Деян же, не говоря ни слова, метнул в него меч, и Кладенец, изогнувшись в полете, сам нашел свою цель — вошел Ауке аккурат промеж глаз.

— Отмой меня в ключевой воде, да не трать время зря… — прошелестел вредный клинок, снова погружаясь в безмолвный сон.

Пока Деян раздумывал, как исполнить поручение Кладенца, послышался топот и чьи-то тревожные крики. Молчан, Роек и Сирин выскочили прямо перед княжичем, явно готовясь спасать его от похитителей.

— Поздно. Мертвы оба. Поехали обратно, кажется понял я, что за бой такой «текучий» у жениха твоего, девица. — улыбнулся Деян, демонстрируя окровавленный меч.

— Вот те и сын княжеский… — тихо пробормотала Сирин, с удивлением разглядывая Деяна, — Того гляди, новым богатырем станет, ох и прибавится нам с ним проблем…

Роек же, сев Деяну на плечо, сердито клюнул его в щеку. Вороненок страшно расстроился тем, что не смог помочь другу в бою.

Глава 10 «Последнее испытание»

Сирин, Молчан и Роек зачарованно следили за боем Бродника и Деяна. Теперь там было, на что посмотреть — княжич и впрямь понял, в чем суть, его движения стали плавными и текучими, как вода.

Сойдясь в схватке, противники кружили по поляне, выискивая бреши в обороне друг друга, и казалось, вовсе не уставали, хоть с момента начала боя прошла уже пара часов. Деян, бледный и сосредоточенный, удерживал меч-Кладенец, Бродник же пользовался привычным ему водяным клинком, прозрачным и острым, как бритва.

Наконец, дух воды отступил, светло улыбнувшись.

— Больше мне нечему учить тебя, княжий сын. Ешь, спи, набирайся сил — завтра отправимся к терему Лешего. Дольше медлить нельзя, всего пара ночей осталась до прихода зимы.

Деян поклонился, благодаря за науку. Спрятал Кладенец в ножны и сел у костра, с наслаждением набросившись на еду. Сирин, довольная тем, что все радуются ее стряпне, знай подкладывала жениху самые аппетитные кусочки мяса — Молчан, поохотившись, принес кролика, которого Сирин и зажарила на углях.

Закончив с трапезой, уснули, оставив дозорным Роека. Вороненок уселся на самой вершине дерева, неустанно оглядывая лес, чтобы никто не смог незамеченным подобраться к спящим. После полуночи его сменил Молчан, но проснувшийся Бродник прогнал его дремать дальше — от волка многое зависело в предстоящем бою с Лешим.

На рассвете собрались и отправились в путь. Шли молча, каждый был погружен в свои мысли, и только Молчан вздыхал, вспоминая, как давно не видел ни жену свою, ни малых деток. Выросли уж, поди… признают ли отца, когда вернется домой? Точнее — если вернется.

Терем Лешего, окутанный утренней мерцающей дымкой, стоял на прежнем месте. Только в этот раз звать хозяина не пришлось — лесной князь сам вышел навстречу гостям, по привычке недобро усмехаясь.

— О, вернулся, добрый молодец… а я уже дождаться отчаялся. Хорошо хоть, не пришибли тебя по дороге. Да еще и новых товарищей привел. — весело оскалил он зубы, разглядывая всю честную компанию.

Бродник сдержанно поклонился, Деян нахмурился, Сирин же и вовсе фыркнула, повернувшись к отцу спиной. Леший, рассерженный ее дерзким поведением, смерил Деяна тяжелым взглядом.

— Почему птица Сирин не в клетке златой? Али ты забыл наш уговор, сын Мстислава? Не справился ты с испытанием моим, так что поди прочь, и про невесту свою забудь.