Беспредел в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.. Страница 8

— Что будем делать с их багги? — спросила я, когда Хаэль сделал то же самое с мистером Винсентом.

Мальчики погрузили пару на заднее сидение нашего. Передняя часть немного поцарапана, но не настолько, чтобы можно было предположить, что мы кого-то протаранили.

— Отвезем его обратно, — с улыбкой сказал Вик. Он пошел в сторону транспорта, и, впятером налегая на него и толкая, нам удалось перевернуть транспорт обратно. — Это просто прыжок, скачок и прыжок в какую-то чертову сторону, — Виктор наклонился и поцеловал меня в висок, обхватывая за талию и притягивая к себе. — Давай покончим с этим, чтобы мы вернулись к траханью, ладно? Это мой чертов медовый месяц.

— Наш, — поправила я его, но не была уверена в том, пыталась ли донести до Вика, что он принадлежит мне и ему или… всем нам.

Глава 3

Винсенты владели особняком у моря. Площадь на пять тысяч соток, шесть спален, ночной кошмар с пятью ванными комнатами с каменной стеной, закрытая подъездная дорожка с клавиатурой и прямой выход на пляж. Судя по списку Zillow^[4], который я открыла на своем телефоне, они заплатили за него три с половиной миллиона долларов.

Скажите мне еще раз, как педиатр и социальный работник могли позволить себе дом, стоимостью почти в четыре миллиона?

Ох, точно.

Продавая беспомощных молодых девочек извращенцам.

— Шикарно, — присвистнул Хаэль, открывая ящик на кухне и приподнимая бровь. — Какого хрена? Здесь холодильник внутри.

Он поднял контейнер с мороженым, проверил этикетку, а потом сорвал пластиковое кольцо с верхушки. Порыскав еще в трех ящиках, нашел ложку для мороженного.

— Это называется «встраиваемый морозильник», — сказал Оскар, не отрывая взгляд от своего iPad. — Они безумно дорогие, несомненно, буржуазные и оплачены деньгами, которые Винсенты получили от продажи потерянных, маленьких девочек.

— Пожалуйста! — закричала Корали, привязанная к стулу в гостиной. Слева от нее было окно на всю стену, смотрящее на море и солнце, но на этом пляже не было ни души, потому что он был частным. Это пространство не было открыто для крестьянского сброда — тех, кто достаточно глуп, чтобы работать на нормальной работе и не эксплуатировать людей в корыстных целях. Следовательно, никто не услышит ее криков. Никто не увидит наши багги, припаркованные перед входом. А так как Оскар — гений с этим iPad, никто не увидит съемок с камер наблюдения Винсентов. — Послушайте: мы можем решить все полюбовно. Это не обязательно должно перерастать в насилие.

Каллум рассмеялся, сидя на краю одной из столешниц и поедая яблоко, которое украл из соседней фруктовой миски. В это время Аарон был наверху с четырьмя нашими девочками, проверял, что они сменили засыпанную песком одежду на свежие пижамы. Там наверху была еще одна девочка, которую Винсенты собирались продать Кушнерам.

Она все еще была маленькой, у нее были черные волосы, и, хотя я не видела сходства с Пенелопой, но внезапно просто не смогла перестать думать о своей сестре. У них были одинаковые глаза. Не цвет, потому что глаза Пен были голубыми, а взгляд девочки был обсидиановым, как у Вика. Но…было что-то еще, жизнерадостность и стремление к жизни, которые выглядели так, будто они заперты под брезентом, как пузырь, который только и ждал, чтобы вырваться на свободу, лишь бы его не лопнули первым.

Я думала, что со смертью Найла мне станет лучше, менее грустно из-за мыслей, что моя сестра мертва, словно месть — это панацея от горя. Хоть я и была счастлива, что мы вычеркнули этого монстра из жизни, грусть не уменьшилась ни на йоту.

Стояла перед Винсентами, осматривала этот идиотский роскошный дом и гадала, как чьи-то мозги могли быть настолько отравлены жадностью, что они забыли о базовых принципах человечности: милосердии, сострадании и доброте.

— Мы убьем их? — спросила я, частично потому, что мне было искренне любопытно, но еще и потому, что знала, вопрос до чертиков напугает Ли и ее мужа (чье имя все еще не запомнила в основном потому, что мне все равно).

— Пока не уверен, — ответил Вик, подыгрывая, когда устроился у изогнутого сидения рядом с окном, его спина опиралась на стекло, а в правой руке была бутылка пива. — Зависит от информации, которой они обладают, и от информации, которой они хотят… ээээ… с нами обменяться.

Он отталкивающе улыбнулся, когда я подошла к ящику, в котором Хаэль нашел мороженое, продолжая искать еще.

— Хочешь, чтобы я поделился? — спросил он, предлагая свою ложку.

Я улыбнулась, соглашаясь и чувствуя, как глаза Вика прожигали мою спину, когда наши с Хаэлем пальцы сплелись. Мы уставились друг на друга, когда я набрала немного шоколадного мороженого и слизала очень медленно, самым чувственным образом.

— Послушайте, — продолжила Корали, смотря на нас, словно мы вторглись в ее личное пространство. Мне стала интересно, думает ли она о девочках, которых продала и о том, какими оскорбленными они себя чувствуют. Вряд ли, да? — Маркус и я — уважаемые члены общества. Если мы пропадем, кто-нибудь точно заметит.

— Как только мы сольем имеющуюся у нас информацию о вашей цепочке секс-торговли детьми, никто не станет усердно искать, — Вик замолчал, обдумывая, и поправил себя. — Людям будет все равно, — его рот изогнулся в ухмылке. — Как было с Эпштейном и его загадочным самоубийством. Вот только вы фигуры менее значительные, и вашими клиентами не являются миллиардеры, политики и короли.

— За нами придут друзья, — продолжала Ли, когда, сидящий справа от нее, захныкал, его глаза были прикрыты, а лицо было влажным от слез. — Они будут здесь в любую минуту.

— О, дорогая, — сказал Оскар, наконец-то отрывая взгляд от планшета. — Очень надеюсь, что нет. Ненавистна мысль, что мне придется застрелить их, а потом, как следствие того, что вы были свидетелями, мне придется застрелить вас тоже.

Я запрыгнула на столешницу рядом с Каллумом, наши руки были достаточно близко друг к другу, чтобы соприкоснуться, его спокойная уверенность вызывала наслаждение. Она проникала в кожу, словно бальзам, напоминая о нашей беседе на крыше и о том, как он промурлыкал «пока что», когда я упомянула, что мы не спали вместе.

Он посмотрел на меня, а я на него в ответ, посасывая ложку с шоколадным мороженым.

— Нет необходимости прибегать к насилию, — сказала Корали, все еще болтая в своей манере. — Мы не домогались детей. Мы не насиловали девочек. Мы просто два обычных человека, пытающиеся выжить в нечестном мире. Вы можете это понять, не так ли? Сегодня здесь вы делаете то же самое.

— Почему они все еще живы и говорят? — спросила я, наконец отводя свой взгляд от Кэла, чтобы посмотреть на своего социального работника по делам несовершеннолетних.

Третий номер в моем списке, и, по-моему, настолько же виновна, как и Эрик. Если бы она на самом деле присматривала за доверенными ей детьми, может, они бы не исчезали?

Нужно было высказаться лишь одному человеку, чтобы подбодрить остальных, чтобы дать им понять, что раз ты видишь темноту, то и они тоже смогут. Монстры прятались вокруг нас, но если каждый раз мы будем освещать эту бездну, то сможем увидеть их, сможем найти их, сможем охотиться на них, как они на нас.

Я откусила еще мороженого. Его греховный декаданс таял на моем языке, уничтожая вкусовые рецепторы самым ужасным образом. Из меня вырвался стон удовольствия, и Кэл хихикнул.

— Ты хорошо себя ведешь, учитывая обстоятельства, — прошептал он своим великолепным голосом, который звучит так, каким на вкус является это мороженое с двойным темным шоколадом и эспрессо.

Я сделала вид, что его присутствие не повлияло на меня, и пожала плечами. Аарон был тем, кто сказал мне попытаться и искать счастье в каждом моменте. Я на самом деле старалась. О, к тому же, начала осознавать, что я — одна из тех сумасшедших стерв, которым нравится испытывать адреналин.

Я, Бернадетт Саванна Блекберд, и я зависима от адреналина.

— Твой дерьмовый менталитет жертвы сводит меня с ума, — сказал я Ли, перехватывая разговор, что было лишь в удовольствие Хаэлю. Он просто заливался смехом в своей обычной манере — безрассудной несдержанности и развращенной молодости. Он должен был быть просто любящим резвиться ребенком, но мир сделал из него гогочущее чудовище с твердым телом и идеальным членом. Я почти улыбнулась, но еще не достигла того уровня жути. — Нет ничего хуже того, что кто-то ведет себя так, будто травили его, но на самом деле он сам издевался над другими. Это всегда отвлекало внимание от тех, кто действительно подвергался насилию, — я указала на чету Винсентов своей ложкой. — Вы не жертвы. Вы выбрали воспользоваться своим положением и доверием в обществе, исключительно чтобы вредить другим, и ради чего? Чтобы у вас был гребаный встроенный морозильник для вашего органического мороженого? — чувствовала, как перехожу на рычание, и остановилась, чтобы увлажнить губы.