Не будите спящую собаку (СИ) - Мах Макс. Страница 11

Однако сегодня с ней явно творилось что-то неладное. Посторонние мысли, обрывочные, хаотичные, неразборчивые то и дело нарушали плавный ритм повторения материала, раздражая Роберта и заставляя его нервничать. Временами это было похоже на «выпадение в слепое пятно», а иногда в мысли Лизы врывалось нечто, напоминающее шум статических помех. Что-то, ее определенно, беспокоило. Кажется, она ругала себя за что-то, что собиралась сделать в ближайшем будущем, но, возможно, уже разочаровалась в своих «преступных планах» и раздумывает, стоит ли продолжать начатое. Всех этих душевных терзаний Роб, разумеется, не понимал, так как не мог ухватить главного, о чем, собственно, идет речь! В результате, он здорово устал, пытаясь сосредоточиться на информационной составляющей и не отвлекаться «на всякие глупости», но, к счастью, Изи закончила читать свои конспекты прежде, чем начался экзамен.

До самого последнего мгновения Лиза не верила, что доведет дело до конца.

«Я — страшный человек, — думала она с ужасом. — Но, с другой стороны, я действую не из злобы, и не потому, что хочу сделать ему гадость. И, кроме того, вряд ли мои действия способны причинить ему настоящую боль. В конце концов, юридическая школа, похоже, ничего особенного для него не значит. Он неделями не появляется на лекциях, вот что я хочу сказать!»

С тех пор, как Лиза обнаружил у себя способность влиять на других людей, у нее имелась мечта, сделать свою жизнь осмысленной, то есть такой, какая способна приносить моральное и интеллектуальное удовлетворение. Лиза хотела стать адвокатом, специализирующимся на охране окружающей среды, и использовать свой уникальный Дар, чтобы наказывать крупные корпорации, которые эту среду безжалостно разрушают. Однако, учитывая ее происхождение — а она выросла в приемной фермерской семье, — учеба в одном из университетов «Лиги плюща» не рассматривалась даже теоретически. У Лизы, впрочем, были отличные оценки, но получены они были в обычной муниципальной школе, хотя и этого могло хватить на получение полной стипендии. Однако, поступив в престижный университет, Лизе пришлось бы чувствовать себя там бедной родственницей, а это, разумеется, было неприемлемо. Поэтому она поступила в университет рангом пониже, решив, тем не менее, стать в нем лучшей. Быть лучшей в своем университете, означало, между прочим, и возможность конкурировать на равных с выпускниками элитных юридических школ. В принципе, при ее уме, работоспособности и внутренней дисциплине ничего невозможного в этом не было. И начиная с первого семестра, на всем потоке нашелся лишь один студент, который мог оспорить у нее безусловное лидерство. Лиза всегда была гораздо способней, чем большинство ее сверстников, и училась намного усерднее, чем они. Поэтому и высокие баллы, которые она получала в школе и университете были чем-то само собой разумеющимся. Она превосходила всех, и у нее никогда не было настоящих соперников, тем более неожиданным было появление рядом с ней этого «зазнавалы» Роберта Хелша. И дело даже не в том, что он все время шел вровень с ней, то немного опережая, то, отставая, но и тогда ненамного. Одна вещь раздражала ее в нем и, пожалуй, даже бесила, выбивая из обычного душевного равновесия — ощущение несправедливости. Награда была незаслуженна, вот в чем дело. Роберт, казалось, не слишком-то и старался. Он пропускал лекции, читал на занятиях посторонние книги или витал, если судить по его виду, в небесах. Возможно, он что-нибудь такое курил или даже кололся. Все может быть, и еще однажды она видела у него пистолет, засунутый за поясной ремень на спине под свитером. Роберт тогда нагнулся, чтобы подобрать упавшую ручку, край свитера задрался, и Лиза увидела рукоять пистолета. Чем уж он там занимался, прогуливая лекции и семинары, можно только гадать. Но, по-видимому, ничем хорошим. И, тем не менее, он все время был рядом, демонстрируя отличные знания и получая великолепные оценки. Конечно же, это было несправедливо. Не помогало даже то, что Роберт был очень красив, притом красив по-мужски, а не как-нибудь еще, и да, он ей нравился, пожалуй, хотя и казался невероятно скрытным, замкнутым и даже несколько высокомерным типом.

Несмотря на то, что, в конце концов, Лиза научилась блокировать спонтанные «посылы», способные повлиять на ничего не подозревающих людей, установление и поддержание ментальных барьеров требовало от нее жесткой дисциплины и предельной концентрации. Той самой концентрации, которая улетучивалась под воздействием сильных эмоций и еще, возможно, тогда, когда она смотрела на Роберта, или он смотрел на нее. Поэтому, опасаясь «послать» ненароком в голову парня свое о нем мнение — будь то ревность к успехам, или мысли о том, насколько он мил, — едва оказавшись рядом с ним, Лиза моментально устанавливала самые мощные барьеры, на какие была способна. Обычно она опускала глаза, чтобы не смотреть на Роберта — даже если ей этого очень хотелось — и нарочно начинала думать о скучных, неинтересных вещах, и, разумеется, спешила как можно скорее покинуть «опасные воды». В конечном счете, это стало ее второй натурой — блокировать ментальную активность, когда она думала о личном, и отпускать контроль, приступив к учебе.

Однако теперь, в конце третьего семестра, Лиза собиралась сделать нечто, чего поклялась не делать никогда. И пусть обещание было дано лишь самой себе, но от этого легче не становилось. Разумеется, сложившаяся ситуация требовала решительных действий. Роберт просто достал ее, если говорить прямо, и Лиза решилась на крайность. Она собиралась воспользоваться своей способностью, чтобы легонько притормозить разогнавшегося конкурента. О, ни в коем случае, не террор — она не собиралась губить репутацию Роберта. Всего лишь мелкий саботаж. Все в чем она нуждалась — это небольшое преимущество в десять-пятнадцать пунктов, способное, тем не менее, существенно улучшить ее средний бал.

Дело, однако, только казалось простым. Чтобы добиться желаемого, Лиза должна была «работать» буквально на пределе своих возможностей, стремительно записывая правильные ответы для себя, и одновременно, проталкивая в голову Роберта — ошибочные. Экзаменационное задание состояло из трех вопросов, и ей было достаточно запутать конкурента всего лишь в одном из них.

Профессор раздал билеты, и все сосредоточились на своих тетрадях. Экзамен начался, и это означало, что перед Робертом стоит задача двойной сложности. Он должен читать экзаменационные вопросы, чтобы сориентироваться в предмете хотя бы в общих чертах, и одновременно блокировать резкий всплеск ментального фона, так как и все прочие студенты начали думать «в полный голос». Но с этим Роберт давно уже не испытывал особых затруднений. Дело привычки, и ничего более.

Роб бегло просмотрел вопросы, отмечая в уме пункты, совпадавшие с конспектами Элизабет, и те, что следовало дополнить позже, исходя из сформулированных девушкой ответов. Он все так же сидел позади Изи, чтобы сохранять максимальную физическую близость, ведь он помнил, что иногда девушка думает слишком «тихо». Однако случившееся с ним в следующее мгновение, оказалось для Роба полной неожиданностью. Мысли девушки буквально ворвались ему в голову. Изи, словно кричала Роберту в ухо. Никогда прежде он не слышал ее так ясно и так громко. И если этого мало, то тут же выяснилось, что он просто не способен блокировать эти «трубы Иисуса Навина». Он не мог их даже приглушить.

«… Как заявлено в конституции…» — слова звучали так, как если бы она проговаривала ответ по слогам или даже выбивала их чеканом в бронзе.

«У меня прорыв?» — удивился Роберт, но тут же сообразил, что ошибается. Он по-прежнему успешно блокировал мысли других студентов, но, к сожалению, неприятные чудеса на этом не заканчивались. Изи думала о неправильном ответе, вот в чем дело. Первый вопрос оказался по-настоящему легким, и у человека, хоть немного знакомого с темой, не оставалось ни единого шанса понять его неправильно. Но и не знать этот материал Изи не могла тоже, ведь Роб только что «читал» вместе с ней ее собственные конспекты. Там все излагалось более чем ясно. Так почему же она ошибалась столь очевидным образом?