Наизнанку (СИ) - "Вареня". Страница 11

– Второй раз я не прыгну!

Руслан снова заржал.

Месяц до Дня рождения Марка прошел суматошно. Еремеев насел с курсовой, и Марк почти не вылезал из Ленинки, штудируя редкую литературу по теме. Руслан, недовольный тем, что времени на него осталось катастрофически мало, предложил съехаться. Изумленный Марк сначала отнекивался, потом боялся реакции родителей, а потом перевозил вещи, так как родители у него были действительно толерантными.

Сессия была сложной – куда там зимней! Марк не спал ночами, то зубря, то наверстывая упущенный секс. Поэтому к защите он был просто опустошен. Еремеев, зверствовавший во время написания, оказался белым и пушистым на защите, да и остальные преподаватели, мало того что смотрели на первошей снисходительно, так еще и восхищались старательным Марком. В общем, из дверей факультета Марк выкатился сверкающим, но изрядно сдутым шариком. Руслан, закрывший сессию на пару дней раньше, ждал его с небольшим букетом ярких летних цветов. Посмотрел вопросительно, словил широкую улыбку и засиял в ответ своей. Раскинул руки и поймал влетевшего к нему в объятия Марка.

– Садись в машину, – ласково сказал он, когда поток восторгов и впечатлений от Марка подутих.

– Куда поедем? – спросил тот, разглядывая цветы.

– Сюрприз.

– Надеюсь, что-то сидячее или лежачее, потому что я вымотался, как собака, – зевая, пожаловался Марк.

– Я буду только за, если ты поспишь. Ехать долго.

Марк уснул почти сразу, стоило машине тронуться. Проснулся, когда за окном было уже темно. Они двигались по трассе и совершенно точно не в сторону дома.

– Куда мы едем? – недоуменно поинтересовался Марк, оглядывая темный лес за окном.

– В Питер.

– Что?!

Северная столица была его давней мечтой. Об этом не знал, наверное, никто. Кроме Руса, который тихо посмеивался над открывающим-закрывающим рот Марком.

– С днем рождения, кроха, – ласково проговорил он.

Марк оттянул ремень безопасности и обнял своего альфу, стараясь не сильно мешать ему и не придушить ненароком, потому что это было… из ряда вон. То, что просто выворачивает наизнанку от восторга.

Уже утром они остановились на заправке. Руслан разминал ноги, прогуливаясь вокруг машины, а Марк нырнул в небольшой магазинчик, мечтая о кофе и шоколадке. Еще на улице он обратил внимание на четыре крутые тачки и их обладателей. Видимо, парочки из числа золотой молодежи – сверкающие картинки: внушительные альфы, как-то слишком хищно красивые, и холеные куколки-омеги. Марк повосхищался, потому что было в них столько эстетически прекрасного, что даже завидовать не получалось, и машинально посчитал: три пары. А вот машин было четыре. Несостыковка решилась в магазине. Охренительный блондин-альфа флегматично водил взглядом по стеллажу, выбирая воду, и периодически выдувал пузыри из жвачки. А миловидный брюнет-омега, из числа тех, что сразу и намертво приковывают к себе взгляды альф, недовольно щурился, глядя на него.

– И вообще, Антипов, – продолжил он прервавшуюся, видимо, ссору, – когда ты в последний раз говорил мне, что любишь?

Блондин насмешливо фыркнул, повернулся и столь же насмешливо оглядел нахохлившегося омегу:

– Важны не слова, а действия, Бэмби.

– Слова тоже важны, – припечатал тот. – Действия всегда можно трактовать по-разному, а слова…

Дальше он говорить не смог, потому что альфа быстро наклонился и поцеловал его, а затем протянул:

– Люблю тебя. Был неправ, исправлюсь.

Омега вздохнул и сразу растерял весь свой боевой настрой, но вдруг встрепенулся:

– С тебя компенсация: десять нежностей!

Альфа тихо рассмеялся, а Марк стоял, как пришибленный. Понимание того, что он так ни разу и не сказал Руслану того, что сказать стоило еще в ту первую совместную течку, оглушило. Он развернулся, начисто забыв и про кофе, и про шоколадку, и рванул обратно к машине.

– Люблю тебя, – выпалил, резко затормозив перед Русланом. – Очень-очень. – И замер, не зная, что делать.

Рус округлил глаза, приоткрыл рот, а потом шумно выдохнул и запрокинул голову. Пару секунд смотрел в небо, а потом перевел взгляд на Марка. И столько было там какой-то невероятной, необъятной любви, что в груди у того защемило. Марка снова затапливало с головой, вот только ни темным, ни липким это давно уже не было. Никогда не было.

– Нельзя же так, – жалобно прохрипел Рус и обхватил Марка, стискивая почти до боли.

Марк сжимал его в ответ так же сильно и радовался, что его альфа оказался таким избалованным, не терпящим отказов и привыкшим получать желаемое. Его Альфа.