Надо жить - Морозова Анна. Страница 6
Проснулась Настя от того, что кто-то стучал в калитку и звал ее: «Анастасия, вы дома?» Она выглянула в окно и увидела под калиткой знакомые белые валенки. А сколько времени? Как без пятнадцати одиннадцать? Настя позвонила на номер дедка и попросила заходить. Какие уж тут утренние страницы! Их можно написать и днем. Так, переодеться, вниз, чайник. Через пару минут она выскочила на улицу, на ходу причесываясь руками. Иван Семенович сидел на ступеньках крыльца, держа в руках пакет с булками.
– Добрый день, Настенька! Я в магазин сходил, у них булки вкусные.
– Здравствуйте, Иван Семенович, проходите! Сейчас свежего чайку заварим. У меня пирожные есть. А я и не знала, что здесь магазин!
– Ну как магазин? Маленький. Вы уж извините, что не позвонил. Телефон-то ваш я не записал!
– А вот сейчас и сохраните по принятым. Давайте я вам помогу.
– Не беспокойтесь, зрение у меня хорошее! Мне катаракту удаляли и заодно кое-чего там поправили. Так что я очки теперь надеваю только для красоты. У меня ведь двое детей и трое внуков! И одна правнучка уже! И все обо мне заботятся! Зубы тоже омолодили. Так что я как новый теперь.
– Ну, значит, вот это чудесное миндальное пирожное вам по зубам! Если нет аллергии на орехи, конечно!
– В нашем поколении аллергии нечасто встречаются. Это уже среди тех, кто в шестидесятых родился, там да. У нас на работе сотрудница одна так мучилась! И на пыльцу, и на котов. Есть много чего ей нельзя было. Даже комар укусит – сразу нужно таблетку пить, опухала вся.
– А вы работали вместе с Натальей Александровной?
– Да, с Натулей и Раечкой тоже, вашей свекровью. Она вас любит. Все рассказывала мне, какая вы хорошая и талантливая девочка.
«Была когда-то, а теперь я уже давно не девочка и не талантливая. Хорошая, в принципе да, хорошая вроде». И она спросила:
– Иван Семенович, вот вам восемьдесят шесть лет, вы столько всего повидали, я уверена! Никогда не хотели воспоминания написать? Представляете, как было бы интересно?
– Да, помотало меня, поломало, было дело. Одна война чего стоит, будь она неладна. И потом тоже. Вот сейчас народ все что-то стонет, всем недоволен, все ему не так. А я думаю: слепцы вы, не понимаете, что самое главное – сейчас мирное время, цените это! А воспоминания интересные получились бы, это точно. Да вот я больше по другой части. Руками что-нибудь сделать – это да. Не Толстой, в общем. Каждый должен своим делом заниматься, что умеет и к чему душа лежит, правда? Пирожное какое вкусное, давно таких не ел!
– А возьмите вот еще картошку!
– Какие картошки моя покойная супруга делала! Потом покупал в магазине – как замазка. Но это тоже хорошее, – добавил он, попробовав пирожное.
– Вы вдовец? Всегда жалко, когда женщина уходит раньше. Мне кажется, что мужу одному тяжелее оставаться, чем жене. Она ведь может заботиться о внуках.
– Да, не стало моей Ирочки вот уже пятнадцать годков как. Не думал никогда, что ее переживу. Я ведь старше на пять лет, да и мужчины обычно раньше умирают. Онкология, как и у матери ее. Операцию делали, облучения. Но все равно только три года прожила после этого. Рецидив, и за два месяца сгорела, как свечечка. Но меня не оставляют. Дочка старшая очень заботится, да и невестка хорошая попалась, приезжает, еду мне везет. Я уж ругаюсь, что, мол, откормите меня, в гроб не помещусь, придется в шкафу хоронить.
Они засмеялись. Ей все больше нравился этот дедок.
– Мне-то много не надо, – продолжил сосед. – Вот молоко козье беру регулярно, три раза в неделю по пол-литре, и яиц всяких-разных тоже. Здесь у председателя ферма целая, вот я и пользуюсь. Ну, у младшего сына вашей свекрови, у Миши. – Настя кивнула. – Мне, как почетному клиенту, даже на дом стали приносить, как к нему племянница переехала.
– Племянница? – с недоумением спросила Настя. Откуда, интересно, взялась племянница? У него только племянник, Антон. – А сколько ей?
– Совсем еще девчонка, кажется, и шестнадцати нет. Полинка. Такая добрая. И рисует хорошо.
Настя ничего не понимала. Это нужно было выяснить. Может быть, у ее деверя с горя крыша поехала и он завел себе юную любовницу? А что, «племянница» – это же классика!
– Никогда козьего молока не пила. Оно не с привкусом?
– Нет, у них оно просто идеальное, я вам скажу. С привкусом я бы не пил. А вы возьмите на пробу. Я беру по вторникам, четвергам и воскресеньям. Сегодня среда? Вот завтра прибежит Полинка. Запишите ее телефон, она и вам захватит пол-литру.
– И правда, попробую, спасибо! – Настя записала телефон, твердо решив посмотреть на эту племянницу.
– Ладно, соседка, спасибо за чай, за вкусные пирожные. Булки спрячьте в холодильник, потом чайку попьете, они вкусные, правда.
– А вы приходите завтра, вот и попьем чайку вместе.
– Лады, – согласился Иван Семенович, вставая.
Настя с улыбкой закрыла за ним калитку. Как же она так проспала! Свежий воздух, наверное. Да и луна спать не давала ночью. Она вернулась в дом, взяла телефон. Ага, сын ответил на ее фотку: «Полнолуние, суперлуние…» Так, тетя Рая. Да ей пять человек написали про суперлуние! Теперь понятно, почему луна была такая странная. «Хорошо хоть, что я проснулась, а не пошла бродить по дому в приступе лунатизма. Вроде с подросткового возраста не было, а вдруг бы этот суперблин так подействовал? Закрою сегодня шторы, ну его на фиг. А теперь пора браться за утренние страницы. Нет, сначала позвоню этой Полине».
Она набрала номер и услышала приветливый девичий голос. Полина сначала хотела передать ей через соседа, но Настя попросила ее занести молоко самой. «Мне Иван Семенович сказал, что ты хорошо рисуешь. Захватишь показать свои рисунки? Ну, хотя бы на телефоне. Мне интересно».
Настя поднялась к себе, заправила кровать и уютно устроилась на ней с блокнотом. А если позаимствовать из «советской» комнаты вышитую подушку, будет еще уютнее. Она быстро прошла за подушкой и уже было собралась вернуться в свою «гостиницу», но почему-то остановилась возле стенки и стала рассматривать содержимое открытой секции. Прямо на нее с фотографии смотрела счастливая пара молодоженов: невысокая девушка с добрыми глазами и волевым подбородком, темные кудрявые волосы которой выбивались по бокам откинутой назад фаты, и парень, который излучал мягкую, спокойную силу. Настя не видела хозяина дома, но в девушке узнала Наталью Александровну. Она всмотрелась в жениха. «О таких говорят: как за каменной стеной. Но такие и спиваются, если жены стервозные попадаются. И измену они ни за что не прощают. И сами не изменяют даже после смерти любимой женщины». Ее мысли перенеслись на десять лет назад, когда она только начала подозревать, что у Игоря кто-то есть на работе. Но даже мысль о служебном романе казалась ей такой пошлой и так не вязалась с ее деликатным мужем, что она руками и ногами запихивала ее обратно в подсознание еще полгода. У Насти где-то привычно заныло – то ли в сердце, то ли в животе. «Душа болит, блин, сколько времени еще должно пройти, чтобы отпустило?» Настя решила отвлечься и, отодвинув фотографию, обнаружила за ней три альбома. Наугад вытащила один и села на диван, который оказался вполне удобным, несмотря на свой возраст. Преодолев легкую неловкость, она перевернула твердую бархатную обложку. Альбом был совсем старый: фотографии на первых страницах были тридцатых-сороковых годов. Она поняла это еще до того, как увидела под некоторыми фото даты, записанные карандашом. Настя умела по лицам угадывать эпоху и редко ошибалась. Ближе к середине альбома годы сменились на пятидесятые-шестидесятые, а дальше на семидесятые-восьмидесятые. На одной фотографии она узнала дедка по пышным усам и задорному, молодому взгляду. Он ласково обнимал за плечи симпатичную темноволосую женщину, которая, улыбаясь, смотрела в объектив. «Вот кто был счастлив в браке», – с грустной завистью подумала Настя, внимательно разглядывая следующую фотографию. На ней эта же пара была сфотографирована возле молодого цветущего деревца, а за ними через рабицу виднелся дом, который показался Насте знакомым. Да ведь в этом доме она сейчас смотрит альбом! Значит, фотографировали на участке Ивана Семеновича. Ну да, а деревце, похоже, та огромная яблоня или груша, которая хорошо видна от скамейки, где она сидела! Настя тихо положила раскрытый альбом на диван, взяла подушку и вернулась в свою комнату.