Река духов - Маккаммон Роберт Рик. Страница 32

Мэтью понял, что кожаный шнур, связывающий его и только что почившего горе-беглеца, был мгновение назад разорван смертоносным оружием сторожа. Тем временем игра продолжалась с новой головой, и обе команды пытались помешать соперникам закинуть ее в сеть. Мэтью полагал, что в этой деревне живут около сорока или пятидесяти индейцев, и все они сейчас находились здесь, прикованные к любимому зрелищу.

Молодой человек подумал, что, если использовать то, что шнур порвался, возможно, удастся хотя бы попытаться сбежать, но как только он об этом задумался, справа от него поставили другого пленника и вновь связали их накрепко, после чего все надежды рухнули.

Ему нужно было острое лезвие или хотя бы что-то, чтобы разрезать путы. Если б только был способ добыть нож, но его не было! Хотя… если бы ему удалось получить что-то острое, то идея с отчаянным побегом могла и сработать, и такая возможность у него имелась. Да, это было безумием, но, возможно, попросту сама эта ночь ознаменовывалась безумием, правившим свой бал…

У стрелы, засевшей в его плече, был острый край.

Единственное оружие.

Единственная возможность выбраться.

Люди-скелеты увлеченно наблюдали за игрой, хотя были готовы к любым резким движениям узников, поэтому вырывать стрелу из плеча было нельзя — тут же заметят и убьют. Если осуществлять свой безумный план, делать это придется медленно… и боль будет невыносимой. Молодому человеку придется вытащить стрелку собственными руками, другого выхода нет.

Мэтью наклонился вперед, попытавшись сказаться больным. Прикосновение к древу заставило дрожь прокатиться по телу. Если наконечник засел в кости, его будет не достать. Если древко переломится у самого наконечника — будет и того хуже. Он закрыл глаза, пот заструился по его лицу под аккомпанемент криков индейцев, от которых в ушах стоял звон. Мэтью с трудом сглотнул и указательным пальцем правой руки надавил на стрелку…

Где-то Чарльз-Тауне пальмы вдоль гавани обдувал легкий летний ночной бриз, и музыка вечеринок разносилась над улицами с каменными домами. В Нью-Йорке Берри Григсби могла вдруг пробудиться ото сна, так и не поняв, почему вдруг забеспокоилась о судьбе Мэтью Корбетта. Хадсон Грейтхауз мог бы сидеть в своей постели с Эбби Донован и случайно задуматься о том, что его младший товарищ попал в беду, однако рука страстной вдовы, пройдясь по его спине, отмела бы эти мысли прочь.

Где-то в мире стройный мужчина в бежевом костюме элегантного покроя, лицо которого скрывала тень, наверняка думал, подписывая смертоносные указы, что при следующей встрече с Мэтью Корбеттом не станет проявлять милосердие, потому что этот молодой выскочка расстроил его планы, и месть должна быть холодной и очень-очень продолжительной.

А в это время в индейской деревне на Реке Духов, когда очередная голова отправилась в сетку, корзина, наконец, опустела. И тогда первый пленник из колонны в тот же миг был обезглавлен. Мэтью согнулся в агонии, с силой зажмурил слезящиеся глаза, обливаясь потом и пытаясь добраться до наконечника стрелы. От боли к горлу подступила тошнота, сознание грозилось покинуть его, но приходилось держаться изо всех сил. Один из скелетов-охотников прошел мимо и ударил его по спине, заставив поморщиться и с трудом сдержать стон. Он должен был выполнить это задание, потому что еще две головы улетят в сеть, и следующей будет его собственная.

Кровь сочилась из раны, пропитывая рубашку. Мэтью постарался расширить отверстие большим пальцем. Следуй за древком, подумал он, стискивая зубы: или эта пытка, или неминуемая смерть — другого не дано. Звуки толпы начали доноситься как через трубу, сознание балансировало на грани. Терпи! — приказал он сам себе.

Толпа взорвалась криком: была забита в сеть еще одна голова, а Мэтью сейчас пришлось сдерживаться сильнее прежнего, чтобы не закричать от боли.

Указательный палец добрался до наконечника стрелы. Молодой человек продолжал склоняться вперед, изображая, что болен или рыдает от ужаса, когда человек-скелет лишил головы следующего бедолагу перед ним и оттащил тело, чтобы с кровью могли позабавиться другие жители.

Голова начала новый этап игры. Мэтью лихорадочно работал, пытаясь сложить большой и указательный пальцы так, чтобы вытащить наконечник. То была кровавая и зверская работа, в свете которой сознание норовило покинуть его с минуты на минуту. Лицо напряглось, кровь бешено стучала в висках. Он вдруг подумал, что не сумеет продолжить, что все напрасно, и вдруг пальцам удалось ухватить наконечник. Той боли, которой Мэтью боялся, не пришло — плечо уже попросту казалось мертвым. Можно было получить свое острое оружие, и сделать это надо было быстро, пока не вернулась чувствительность и не пропало мужество.

Он начал вытаскивать стрелку… скользкие пальцы обхватили кремень… потеряли контроль… нашли снова и коснулись чего-то, что заставило взрыв боли прокатиться не только через руку, но и через всю левую сторону тела. Мэтью хотел зарыдать от боли, но на это не было времени.

Стрела была извлечена. Самая последняя волна мучительной боли пронеслась по телу, и он едва не лишился чувств. Пожалуй, он мог бы, если бы крики толпы не возвращали его в мир живых — а эти крики обозначали что пристанище еще одного мозга пошло в ход.

Мэтью приложил острый край к шнуру на своей шее и начал пилить его, задевая собственную кожу, будь она проклята! А тем временем последний человек, отделяющий его от смертоносного серпа, был уже обречен: сзади к нему подходили люди-скелеты. Неожиданно этот житель Джубили, до сих пор не издававший ни звука, пребывая в шоке, вдруг истошно закричал и попытался вскочить, но тут же получил несколько ударов в спину и был снова опрокинут на колени. На время это действо отвлекло внимание Мэтью, и он потерял несколько драгоценных секунд. Осознал он это, только когда очередная голова была отделена от тела.

Когда обезглавленный мертвец рухнул, Мэтью почувствовал, как наконечник стрелы перерезал шнур. Как только путы ослабли, он мгновенно сорвал их с шеи и со взрывом отчаянной энергии поднялся на ноги. Ободренные успехом Мэтью, два человека позади него тоже попытались встать. Один из мужчин-скелетов закружил возле Мэтью с серпом в одной руке и ножом в другой. Глаза воина на лице-черепе были двумя черными провалами безумия.

Не дав лезвию пройти через свое тело, Мэтью вонзил стрелку в верхнюю часть груди индейца с небывалой силой, какую он не проявлял никогда прежде. Не теряя ни минуты, он развернулся и бросился к болоту. Молодой решатель проблем знал, что практически сразу за ним бросился второй охотник, и его смертоносный серп уже ищет голову наглой жертвы. Мэтью вжал голову в плечи и побежал вперед по грязи, а позади него послышались крики, которые могли бы своей силой поднять мертвецов из могил. Похоже, такой поворот в игре привел обезумевших индейцев в экстаз.

Мэтью бежал в направлении костра мимо хижин, и никого из жителей не попалось на его пути, потому что, вероятно, он не ошибся: все они были на поляне. Случайно обернувшись, молодой человек заметил, что охотник находится от него на расстоянии одного удара серпом. Мэтью споткнулся, ноги его ослабли, и он вот-вот должен был упасть. Он чувствовал, как смерть подбирается к нему все ближе.

Ему почти удалось достичь костра, когда из леса вдруг послышался плач ребенка. Это были мучительные стенания, переходящие в мягкие рыдания, а затем вновь набирающие силу. Они длились около трех-четырех секунд, а затем прекратились.

Мэтью удалось миновать костер, он оглянулся и с облегчением увидел, что воин-скелет замер. Более того, он испуганно попятился, хотя серп по-прежнему держал высоко для удара. Мэтью все же упал, оттолкнулся руками и коленями, едва не потерял равновесие снова, но возобновил бег.

Крик ребенка не повторился, но накрепко засел в памяти, как и слова Бабули Пэгг, звучавшие эхом в голове Мэтью, пока он пробирался через колючие заросли к реке.

Старая Кара сказала мне вот, что: если услышите детский плач, продолжайте идти. Не пытайтесь найти ребенка, просто продолжайте идти, потому что это дух, которого вы бы не захотели видеть.