Бастион (СИ) - Букреев Марс. Страница 13

Сначала я решил, что удар тролля достиг своей цели. Затем нестерпимо запахло горелым мясом. Сияние перед глазами начало меркнуть, открывая моему взору все то же серое небо. Воздух обжигал горло при каждом вздохе. Царила тишина. Жуткая, неестественная. Лишь птицы все так же кружились в свинцовой хмари.

Что за ядерный Апокалипсис? «Глендрику понадобиться время, чтобы призвать силу Священного Света», вспомнил я слова Маленкорха, сказанные им на башне. Передо мной возник образ коленопреклоненного жреца, в окружении своих подручных. Каменный алтарь. «Попытаемся дать ему это время», кажется так ответил ему Дуэндал. Ведь это и есть результат молитв Глендрика, удар Священного Света! Но как же я остался жив?

Я медленно поднялся. Передо мной лежало тело лошади, наверное, оно и защитило меня от жгучего жара. Тролли, словно поваленные бурей деревья, лежали на земле. От их тел исходил дым, запах мясной гари перехватывал дыхание.

Налетел легкий ветерок и унес нестерпимый, тошнотворный запах. От груды гигантских тел по земле протянулся дым. Он стелился по равнине, уносясь прочь от Бастиона, к невидимому для меня вражескому лагерю.

У меня болело все тело. Падение с лошади и эльфийский термояд не прошли бесследно. Надо возвращаться. Я подобрал меч и хотел уже направится к крепости, но позади раздалось утробное ворчание.

Обернувшись я увидел, как из-под кучи гигантских тел поднимается тролль. Раскидывая тела, великан поднялся. Огромный, закованный в броню гигант жаждал моей смерти. Из-за прорези шлема я увидел глаза, наполненные злобой и ненавистью. Тролль зарычал, поднялся во весь рост и двинулся на меня.

Я сжал меч. Руки тряслись, обожженное горло не давало вздохнуть полной грудью, шлем, казалось, сдавливал голову. Преодолевая боль, я бросился в атаку. Увернувшись от дубинки, я ударил по ноге великана, но клинок лишь звякнул о броню, не причинив противнику вреда.

Я отпрыгнул, дубина просвистела у меня над головой, а я попытался уколоть тролля в сочленение доспехов. Не вышло, клинок вновь звякнул и соскользнул. И тут, отбросив палицу, чудовище схватило меня. Руки в латных перчатках сдавили грудь. Я не мог вдохнуть, глаза вылезли из орбит, а голову, будто стянули стальным обручем. Мои руки оставались свободны, я все еще сжимал рукоять меча, но он был бесполезен.

Тролль вознес меня над головой. Сейчас он либо раздавит меня в крепкой хватке огромных ладоней, либо ударит оземь. На мгновение перед меркнущим взглядом возник зазор между наручем и наплечником великана. Уже теряя сознание, сам не знаю как, я вонзил острие меча в сгиб тролличьего локтя.

Хватка ослабла, меч выскользнул из руки, а я полетел вниз. Первый же глоток воздуха вернул мне силы. Я сумел ухватился пальцами за одну из пластин брони, сдирая пальцы перехватился за другую и оказался на спине противника. Доспехи не позволяли троллю дотянуться до меня, он встряхнулся, словно мокрая собака. Но я держался цепко.

Воя от боли, я ухватился за его наплечник. Подтянулся и выхватил нож. Огромная ладонь ударила меня, попав по лицу. Кровь потекла из разбитых носа и губ. Зря ты так, ублюдок!

Ненависть помутила мое сознание, перед глазами возникла красная пелена. Дико рыча я ухватил гиганта за шлем. Навалился, заставляя его запрокинул голову и полоснул по морщинистой, грубой, словно кора дуба, шее.

Вязкая кровь потекла нескончаемым потоком. Тролль рухнул на колени, а потом завалился на бок. Отцепившись я покатился по земле. Вскочив, все еще ошарашенный боем и падением, я успел подумать: «Лучше бы меня убили!». Сквозь боль во всем теле я расслышал какие-то крики и, оглядевшись, понял, все, кто находился на стене Бастиона наблюдали за моей схваткой с троллем.

Возле шеи появилось жжение. Я подумал, что саднит одна из ран, но приложив руку, я нащупал на своей шее уже не две, а три жемчужины. Вот и Священный Свет, наконец-то, обратил на меня свой взор!

Шатаясь я двинулся к Бастиону. Я шел мимо павших тел, эльфов и гоблинов, лошадей и саргантов. Хромая и изнывая от боли в отбитых ребрах, я думал, что повысить ранг в этом мире — ой, как не просто! Алгоритм Священного Света — непонятен и непостижим. Но эта война, это противостояние с Тьмой, может сослужить мне добрую службу. Как знать, возможно, Гунальф Веспар вернет себе столь бездарно утерянный седьмой ранг. Под моим чутким руководством, конечно.

А Охренуэль? Да пускай хоть всю жизнь просидит в Лабиринте Грез, его тело — теперь мое! И видит Священный Свет, и все боги, и демоны, обитающие здесь, без боя я его не отдам!

Меня встретили и помогли добраться. Уложили под полог. Кажется, среди прочих, я заметил лицо Оленьки, встревоженное и немного восхищенное. Ко мне подошел Глендрик:

— Отличная работа, родич! — произнес он.

С бледного, осунувшегося лица смотрели глаза, наполненные дикой усталостью. Он словно не спал целый год.

Дуэндал хлопнул меня по плечу, и я скривился от боли. У меня болело все, что можно, кажется, даже доспех. Целительница Эфелита поднесла мне чашу с тягучим травяным отваром. В ее золотистых глазах плясали искорки интереса. Правда, я заметил их лишь после того, как оторвал взгляд от глубокого декольте, открывающий чудесный вид на ее полную грудь. Она уже не смотрела на меня, как на полное ничтожество, а смотрела…да, черт его знает, как. После отвара, боль прошла мгновенно. Дикая усталость навалилась каменной плитой, и я провалился в сон.

Проснулся я под вечер. Кто-то снял с меня доспехи и обработал раны. Да и проснулся я не там, где заснул. Вместо тканевого полога на открытом воздухе, я лежал в своей постели в доме Дуэндала.

Я сел. Кто-то зашевелился в углу и в свете свечей я разглядел раба-лоталли.

— Что угодно, господин? — низко поклонившись спросил он.

Угодно мне было выпить воды и поесть. Едят, кстати, эльфы редко. Такой вот у них организм. Кушанья скорее носят эстетический характер и относятся к высокой кулинарии. На такой случай, когда хочется не просто есть, а жрать, они используют сухие галеты или хлебцы. Голод утоляют на ура.

Покончив с едой, я решил прогуляться. Натягивать черный доспех я не стал, обошелся рубахой и штанами. Пока я одевался лоталли тихо произнес:

— Госпожа Юнифинд хотела видеть вас.

Даже так. Интересно, чего эта большегрудая целительница хочет от меня. Чувствовал я себя вполне сносно. Раны затянулись, боль прошла. Определенно, эльфийские снадобья творят чудеса. Поэтому, я решил не отказывать в просьбе столь высокоранговой даме. Да и не стоило. Врагов у меня уже предостаточно. Пора бы обзавестись и друзьями.

В сопровождении раба я вышел из дома и проследовал к жилищу Эфелиты.

В отличие от домов Маленкорха и Дуэндала, где царили голые стены, а из мебели только самое необходимое, дом представительница рода Вер выглядел настоящим дворцом. Полы устилали мягкие ковры. Стены, выкрашенные в мягкие цвета, казалось привели в порядок прямо перед моим визитом. Вазы, гобелены, изящные подсвечники — придавали жилью уют и некую изысканность.

Рабы-лоталли неслышно скользили по коврам, а охраны я не заметил вовсе. Что несколько странно, все высокоранговые эльфы обзаводятся телохранителями. Борьба между родами и семьями за влияние царит не шуточная.

Пока меня провожали к изящным плетеным дверям одной из комнат, я лихорадочно вспоминал хорошие манеры этого и моего мира. Эфелита — красивая женщина, и ударить в грязь лицом мне не хотелось.

Сплетенные из тончайшего металла цвета солнца, двери распахнулись, и я шагнул в комнату. На мягком ковре возвышался изящный столик, уставленный яствами в хрустальной посуде. Кувшин, без сомнения, с чудесным эльфийским вином, возвышался среди блюд, исходя запотевшими стенками.

Сама комната утопала в полумраке. Светильник со свечами, свисающий с потолка, освещал только стол и два резных кресла. В одном из них, в снежно белом платье, восседала Эфелита Юнифинд. Ее рыжие волосы, рассыпавшиеся по плечам, походили на застывшие всполохи огня. Золотистые глаза влажно поблескивали в полумраке. На изящных губах играла приветливая улыбка.