Наномашины, первоклашка! Том 4 (СИ) - Новиков Николай Васильевич. Страница 19
Ой да ладно. Ну почему я чувствую себя виноватым⁈ Я что, неправильно поступаю? Да не может быть!
Аргх!
Она выдохнула. Наверное, она меня понимает и знала, что рано или поздно эта тема поднимется. Хоть мы и встречались всего несколько раз, но между нами есть какая-то особая связь. Как минимум «дружба». А друзья не должны такое скрывать.
— Мишенька, если я скажу, что нуждаюсь в тебе, ты поверишь?
— А?..
— Ты же понимаешь, что я не обычный ребёнок? Я быстро начала соображать, колдовать и умнеть. Прямо как ты! И как и ты, я тоже хочу веселья! Но только с тобой я могу быть собой. Я ребёнок с магией перемещения, который пока хочет скрыть свою личность, и который умеет отслеживать людей по запаху, — она тыкает свой нос, — Я же Зайка, носик у меня хороший! Так я однажды тебя и учуяла. А мама говорит, что когда папу встретила, сразу поняла — вот она, судьба! По запаху.
Я внимательно слушал. Погоды это не делало, на вопросы не отвечало, но своей эмпатией я понимал… что, может быть, она и не врёт.
Кстати, интересно, а как я пахну? Всегда задаю этот вопрос, всегда слышу разный ответ. Похоть же.
Что нравится зайке?
— Ну и чем от меня пахнет? — хмыкнул я.
— Тобой.
Ответ поставил меня в ступор. В смысле «тобой»? Это… как вообще? Не может зайке нравится «я», нет такого запаха!
— Ой, ха-ха, а что так смутился? — снова звонко засмеялась она.
— Не знаю… — пробубнил я.
— Ну какой забавный мальчик! Ха-ха, о-о-ой, — она утёрла выступившую от смеха слёзку, — Я понимаю, что ты не веришь, но я клянусь всем чем можно — я не желаю тебе зла. Даже наоборот. Со мной… ты можешь быть кем хочешь. Как и я с тобой. Мой ма-а-альчик, — протянула она с улыбкой, — Подумай, пожалуйста. Сегодня не буду приставать, потом приду. Но гостинцы забери! Они под дверью, — она топнула ногой, и в земле обвалилась бездонная яма, — Пока-пока!
И она прыгнула в норку, в последний раз сверкая своими длинными ушами. Земля за ней закрывается, и девочка окончательно исчезает.
Я вздыхаю. Вот и поговорили, ёмаё…
Быстренько закрыв окно, я открываю дверь в коридор и нахожу… рогатую маску, внутри которой лежало два ядра и сердце.
— Да чтоб тебя, Зайка… — вздыхаю я и, не сдерживая ухмылку, иду всё это прятать в рюкзак, с которым и заехал, — Клянусь, если ты хоть раз накосячишь…
Ядро Жабича, девушки-ангела и сердце Соломона… снова у меня. Благодаря одной ушастой и пушистой девочке, которая так сильно не хочет раскрывать свою личность.
Да ну что за жизнь…
* * *
Следующим утром пришли новости — рука безвредна.
— Она и вовсе даёт ему преимущество в некромантии, — кинул козырь Альберт.
Он на месте не сидел! Реально изучал материал моей руки. И вывод здесь один — какой-то доброжелательный гражданин тупо решил, что почему бы не сделать мне руку получше. Ну типа… сильно лучше.
— Михаэль, не знаешь кто это мог быть? — спросили меня, — Ты никому в Аду не помогал?
— Помогал. Но они все мертвы.
Почему-то эта фраза всех расстроила. Ладно, пока не буду про ядра распространяться, давайте сначала руку.
Всех это крайне смущало, но аргументов против найти никто не смог. Конечно можно сто раз подумать, что всё это подстроено самим Альбертом, кругом враги и так далее, но мы с мамой, — а мы крайне эмпатичны, — не почувствовали ни капли лжи в воплях Альберта на его коллег. Он был в шоке больше нашего!
И тут вот вопрос…
А может это Безымянный, и не такой уж он и враг? В записке же он плохого не желал. Он просто сказал, что мы ещё встретимся.
И вот, я снова на операционном столе.
— Опять анестезия?.., — вздохнул я.
— Опять, — кивнул анестезиолог.
Операция прошла как по маслу. Я снова нёс бред, мечтал, как съедаю всех людей на этой планете, хотел стать маленьким грибочком и старался не шевелиться.
Кость уже была. Сделали связки и мышцы, отдохнули, сделали кожу. И в итоге, спустя два часа, мне сказали пошевелить рукой, проверили нервы и…
— Всё, — выдохнул доктор Джекил, — Готово. Поздравляю, операция прошла без нареканий!
Мне ввели препарат, который быстро выводит из контузии и сказали медленно подниматься. Я чувствую холодок на левой руке, чувствую, как с неё убирают ткань. И затем, повернувшись в её сторону…
Я вижу чуть бледную, чуть худую, но обычную детскую руку. Я… больше не инвалид.
— С мелкой моторикой могут возникнуть проблемы, да и вид у неё деградировавший, но со временем восстановится, — сказал доктор.
— Спасибо вам… — прошептал я, — Спасибо большое.
— Это мой долг, — улыбнулся доктор Джекил, — Ладно, пора тебе перекладываться на кушетку. Поехали радовать твою семью.
— Ага… — вот теперь улыбнулся уже я, — Поехали.
Операция была завершена.
* * *
Весь следующий день мы радовались и искали подвох. С одной стороны — и тортик надо поесть, а с другой, вдруг рука схватит нож и всех зарежет⁈ Мы даже дали её понюхать Бингусу, потом щенятам, а потом разбудили бедного вендиго.
Ничего. Это реально просто рука. Сейчас, с кожей и нервами, я всё чувствую, она кровоточит, и ничем от обычной руки она не отличается!
И с прошествием времени, уже под вечер, мы даже как-то и позабыли что рука-то практически не моя, а с подвохом.
Ночь прошла без нареканий. Утро тоже. Меня осмотрели врачи и пришли к выводу — всё идеально. Даже конвертация энергии в некротику — и та идеальной пропорции!
И этим же днём, не без моего ворчания…
Я стоял в кабинете директрисы первой гимназии Города N.
— Что-ж, Михаэль. Дело обстоит так, — скрестила она пальцы, — Ты являешься переведённым учеником Корейского лицея. Буквально. Ты первоклашка из Сеула. И благодаря этому, ты попадаешь под все условия легального зачисления, и… — она улыбается, — Уже завтра можешь приступать к учёбе.
Мои брови полетели вверх. Эй, погоди, мы же просто на консультацию шли! Или…
Я поворачиваюсь на маму, и удивления на ней не было. Это был сюрприз. В честь моей удачной операции.
— И… и что делать? — я заволновался, — А куда⁈ К А-шкам или Б-ешкам! Не хочу к А-шкам, там заучки одни! Максим так сказал.
— «Б», — кивает женщина, — Мы использовали твои старые фото для пропускного, плюс старые мерки для формы. Если вы сейчас подписываете документы, то уже завтра…
Я схватил ручку и потянулся к протянутым бумажкам.
Всё. Момент настал.
Пора из демонёнка становиться первоклашкой и нести хаос в систему образования.
Меня ещё раз поздравили с зачислением и сказали забрать форму. Всю дорогу от школы до дома я не могу наобниматься с мамой, а затем и с батей, которые так сильно подсуетились, что сделали всё за три дня! Прикиньте? Три дня, и я прописан в сеульском лицее!
Я не находил себе места весь вечер. Максиму решил не говорить, устрою сюрприз. Надо ещё подстричься! Приду вообще красивеньким! Так, что ещё? Надо… надо ещё рюкзачок купить!
— А-а-а-а, да почему так волнительно⁈ — пищал я.
Мои маленькие нервы не справляются с таким стрессом!
А как там в школе? А меня помнят? А вдруг все выросли, и я сопляк? А… а… а домашка сложная⁈ А если старшаки приставать будут⁈ А девочек за косички обязательно дёргать⁈ Бабушка говорит, что да!
Ыа-а-а-а, я не могу!
В итоге я уснул лишь в час ночи, и проснулся уже в шесть. Мы быстренько заехали к Альберту, он подтвердил, что всё хорошо, и вот, снежным утром, я стоял на пороге школы вместе с мамой и папой.
Вокруг нас сновали толпы детей. Кто-то с родителями, кто-то с охраной. Карапузы смеялись, шутили, зевали, а кого-то вообще на руках несли, потому что не проснулись!
Я был одним из многих. Частью всех учеников младшего блока. Я был среди других таких же детей, у которых такое же детство в попе, и которые так же хотят веселиться, как и я.
Не взрослые. Не демоны. Не грехи. Не ангелы.