Наномашины, первоклашка! Том 4 (СИ) - Новиков Николай Васильевич. Страница 37

[Адаптация — Обезвоживание: 2/6]

[Адаптация — Изнеможение: 2/14]

[Адаптация — Изнеможение: 3/14]

Три последовательных щелчка, как от стрелок огромных металлических часов, и паршивое ощущение тошноты перестало подступать, а темнота начала рассеиваться.

Я стоял на четвереньках после очередного «круга», после отжиманий, и дышал во весь рот.

Колбаш был здесь за старшего. Он многого достиг, потому ему давали тренировать, и меня… он просто уничтожал.

Час. Грёбанный час ПОСТОЯННЫХ нагрузок. Отжимания, скакалка, подтягивания. Половине пришлось учиться на ходу, половину я просто не мог. Надо мной смеялись, заставляли делать «детские» упражнения за место тех, что я физически не могу, постоянно подкалывали за картавость и «детскость», но я продолжал.

Скрепя зубы.

Тягал.

Бегал.

Прыгал.

Дело не в силе, мне никто не хотел подарить грыжу, дело в выносливости и «характере», как это называют. И последнее…

— А пацан-то стальной, — я слышал их голоса.

— Ага. С характером шкет.

Ко мне подошёл Колбаш. Я его морду терпеть уже не могу! Как и зал. В гробу я это всё видел!

Но есть слово «нужно». И сила — мне «нужно».

— Ну надо же, даже не блеванул! — подошёл ко мне подросток, — Держишься? Молорик. Это, если что, твой первый день, проверочный. Мы тут убивать детей не хотим. Смотрели туда-сюда, какой предел чё можешь.

— И… что могу?.., — тяжело дышу.

— Да толком ничего. Обычный результат для твоего возраста. Сколько тебе? Семь?

Я цыкнул. Меня это задело. Ведь я, со всем пережитым, считаю себя исключительным. Да я и есть, наверное. Но не здесь. Отбери у меня Рой и Психоз, то кто я? Пробуждённый, просирающий свой потенциал, да переросший ребёнок. Вот и всё.

И топтание моего эго на этом не остановилось.

Сегодня меня полностью добили.

— Кайзер, ещё спарринг, и закончили. Посмотрим, что в бою можешь. Морозов, иди сюда!

Мне дали отдохнуть десять минут, и под конец тренировки у многих начались спарринги.

Я поднимаю изнеможденные глаза и вижу, как сюда идёт черноволосый мальчик.

— Лёня, с Кайзером два раунда на перчатках. Не сильно, понял⁈ Проверочный.

Морозов медленно перевёл на меня взгляд:

— Понял.

Я хмыкнул. Сил уже не было, я на пределе чтобы просто замертво не свалиться. Но спарринг с Морозовым? Здесь я выжиму последние капли.

Мы поднимаемся на ринг с такой сетчатой стеной и нам выдают шлем и перчатки. Сказали без борьбы, просто удары, причём лёгкие, проверочные. Про магию, полагаю, не знают ни про мою, ни про его.

Я взял экипировку и глянул на Морозова, чтоб понять, как вообще её надевать.

Чёрт возьми… реально он. Реально Леонид Морозов из моей школы, мальчик, которому я расквасил лицо.

Морда у него сейчас подбитая, видать уже отхватил. Да и вообще, весь потный и уставший — видно, что выкладывается на все.

Он стоит и натягивает перчатки уверенными движениями, даже на меня не смотря.

— Я, кстати, тебе так и не сказал, — подал я голос, — Спасибо. Ну… тогда, за нож. Ты же его остановил?

— … — Морозов плотно затягивал перчатки.

— Всё окей?..

— Надевай шлем, Кайзер.

Ясно.

Я выдыхаю, и Гнев начинает во мне загораться. Какая-то… злость, не знаю. Я чувствую её от Морозова и сам ей заряжаюсь.

А ещё волнение. Мой первый спарринг, с моим фактическим школьным врагом. Он меня не простил. Он затаил обиду.

И вот — появился шанс для мести.

Затягиваю старые боксёрские перчатки, надеваю детский боксёрский шлем и отхожу в другой конец ринга. Сердце колотится. Дыхание неровное. Мандраж. Кажется, что все на меня смотрят, и что пути назад нет.

— Кайзер и Морозов, начинайте! Минута пошла!

Краем глаза я видел деда. Видел тренеров. Некоторые на нас смотрели, Леонид здесь звезда, да и я интересен.

И меня отвлекало всё.

Шлем слишком тяжёл, перчатки неудобны, мои мышцы забились. Я не могу пользоваться магией, от Акселерации нет смысла, а рукопашного боя я не знаю.

А Морозов… пусть он и умён, пусть он и талантлив, но он всё ещё ребёнок своего возраста. Мелкий, обидчивый, и злопамятный.

Он бьёт по печени. Ровно и без колебаний! Мне удаётся заблокировать, но тут же пропускаю в ухо, потому что опустил руки. Меня ведёт. Я прижимаюсь к сетке, прихожу в себя благодаря адаптации, и ухожу от прямого…

Чтобы попасться на лоукик в голень.

— М-м! — подгибаюсь.

Снова удар. В блок, в тело, в ногу. И так минуту. У меня не самая плохая реакция, я умудрялся блокировать!.. И тут же отхватывал. На мне работали элементарные комбинации, ведь я неуч и вижу их впервые.

Удар, блок, пропускаю.

Ноет нога. Ноет живот. Звенит в ушах. Знаете сколько раз я попал по Морозову? Ноль.

Меня бьют по блоку. По уху. По ноге! Потом по животу. Потом по блоку. Я отмахиваюсь, отхожу, блокирую, пропускаю. Но меня бьют. Бьют. Бьют. Без жалости! Чётко. Ровно. Бьют как двигающуюся грушу! Я уже не могу держать руки, они сами опускаются, я уже считаю оставшиеся секунды до отдыха!

И на этом… всё.

Всё закончилось.

Я пропускаю в живот, опускаю руки и… Морозов моментально пробивает мне ногой в челюсть.

Последнее, что слышу — как щёлкают суставы. Бах.

Темнота.

* * *

Я медленно открываю глаза.

Всё плывёт. Всё мутное. Уши заложило. Голова раскалывается. Ничего… не понимаю. Память будто отшибло. Я не понимаю, что происходит.

«Рой?..»

«Вы потеряли сознание на семь секунд. Повреждения не критичные, переживать не стоит. Но рекомендую воздержаться от урона минимум на сутки».

Голову мутит. Сознание трещит. Ничего не соображаю.

Картинка потихоньку начинает фокусироваться, и я начинаю видеть нависших надо мной людей. Пара ребят, Колбаш и тренер в военной одежде. А я, очевидно лежу на земле.

Моргаю. В голове туман.

— Кайзер… ты жив? — спрашивает тренер.

— Мхм… — мычу.

— Поднимите его аккуратно! — кричит он, а затем медленно поворачивается куда-то вбок, — Морозов…

Колбаш помогает мне приподняться и опереться спиной об октагон. Тяжело дышу. Всё ватное. Челюсть начинает ныть, всё лицо раскалывается. Я будто после наркоза просыпаюсь.

И тем не менее… просыпаюсь. Начинаю приходить в себя и осознавать всё, что сейчас произошло.

— Что в слове ПРОВЕРОЧНЫЙ тебе не понятно, придурок⁈ — орал тренер, — Ты вообще берега попутал⁈ В тебе вообще ни грамма чести⁈

— Простите, тре…

— В очко себе засунь своё простите! — вопил он.

Морозов отводил глаза, но было видно, что такой реакции он ждал и к ней готов.

— Неделю. Всё неделю будешь зал драить! — он обернулся на других, — Эй, слышали? Кто хочет — скидывайте свою очередь на Морозова! Ему, дебилу, силы девать некуда!

Все засмеялись, Морозов не среагировал. Он знал что делает и на что идёт.

Моё дыхание приходило в норму. Я продолжал сидеть и смотреть в ринг, в то место, куда только что свалился как мешок с фекалиями. На моём лице ноль эмоций. Зато в голове…

Но тут я вижу, как подходит тень. Задираю голову. Дедушка.

— Как ты, Миша? — спросил Всеволод, — Нехило тебе прилетело.

— … — я поджал трусящиеся губы.

— Сильно больно? Морозов какой-то неуравнове…

— Обидно, — прошептал я.

— А? Ч-что?

— Обидно. Мне очень… обидно, — сжал я кулаки, со стыдом смотря в пол, — Я проиграл. Меня вырубили. Я впервые проиграл! За всю жизнь! Впервые! Я проиграл, деда! Я… проиграл!

Впервые… это впервые, когда у меня чёткое бескомпромиссное поражение. Здесь не «но», здесь проигрыш. Всё. Точка.

Впервые.

От своего ровесника.

Сегодня днём я говорил, что у Ярославцева на дуэли ВООБЩЕ не было шансов. Но жизнь поставила меня на место.

Сейчас «Ярославцев» — это я.

— Обидно, что пропустил? — спросил Всеволод.

— Да!

— Тогда не пропускай, — со вздохом распрямился дед.