Баунти с перцем (СИ) - "Eva Rouse". Страница 15

— Ты вообще не знаешь ничего о реальной жизни, Рики. У меня нет и не было денег, чтобы получить шикарное образование. Без этого я смогу, конечно, заработать на ресторан тебе, но тогда я не смогу заработать на образование моим младшим братьям, не смогу помогать папе, — пожал плечами Рафаэль. — Я никогда не буду зарабатывать столько, сколько люди твоего круга. Не потому, что я тупой, потому, что Стэнфорд мне не по карману. Потому, что я должен тянуть семью, а не семья — меня. Тебя всю твою жизнь везут вперед на лимузине, а я тащу за собой свою семью. И ты считаешь, что мы равны? О нет… И не будем никогда.

— Я пытался сказать, что для тебя разница в социальном статусе имеет большее значения, чем для меня. Ты предпочтешь надрываться, чем попросишь о помощи. Ты говорил, что я люблю быть жертвой. Тогда ты у нас мученик?

— За помощь твоей семьи я расплатился тремя годами своей жизни. Тремя отвратительными годами. Нет, у твоей семьи это слишком дорогого — просить помощи. Они за любой цент заставят расплачиваться в десятки раз дороже. Я ни у кого больше не буду просить помощи, — горько улыбнулся альфа.

— Даже у меня? Даже, как мой истинный альфа? Я иду со своей семьей в придачу, твоя роль иная, твой статус.

— У тебя? Сколько долларов ты заработал? Не твой траст, а твоя зарплата… Со мной идет моя семья, — улыбнулся устало альфа. — И работать я опять буду в двух местах, а, может, в трех. Мне не нужны деньги твоей семьи, я не приму от них помощь.

Рики нахмурился, но вздохнул, кивнул.

— Знаешь, я буду взрослым и мудрым и приму твои условия, потому что хочу быть с тобой. Я могу съесть свой стейк? Потому что мне его дедуля обещал достать, — не удержался от шпильки Рики. — Или где логичные границы?

— Ты можешь есть что хочешь, но я тебя в ресторан сводить не смогу. Ни сейчас, ни в ближайшие десять лет, — пояснил Рафаэль. — И если мы решим съехаться, то я не смогу снять нам шикарный дом.

— Чем плохо мое жилье?

— Тем, что его оплатила твоя семья, а я не могу себе его позволить. Не могу и половину квартплаты оплатить.

— Тебе нужно платить за крышу, чтобы чувствовать себя альфой?

— Нет. Я не доверяю твоей семье и ничего от них не хочу принимать. Так что… Если бы ты заработал на свой дом, я бы смог в нем жить, но не в доме твоей семьи.

Рики задумчиво прижался. Он не понимал, почему Раф упирается, говорит, что хотел бы давать ему привычный уровень жизни, но при этом сам отнимает его, чтобы чувствовать себя спокойным. Рики не хотелось думать, что остров — единственное место, где они могли просто жить.

— Я… не понимаю, но доверюсь тебе, — решился Рики, стараясь не думать, что его подчиняют. Он не из тех омег, что сидят дома, варят супы, греют тапочки и вытирают пыль, вынашивая одного ребенка за другим. Но он же может посмотреть на семью, какой ее видит Раф, вместо того, чтобы выдумывать себе ужасы.

— Ты не понимаешь, — вздохнул Рафаэль. — Я не хочу с тобой расставаться, но уверен, что нам рано жить вместе. Ты зависишь от своей семьи. Я не хочу зависеть от твоей семьи… Но не жди, что на наших свиданиях ты будешь в тех местах, к которым привык.

— Мне не принципиально, я работал в столовых для бездомных, я в курсе, что не все живут, как я.

Рафаэль улыбнулся и кивнул:

— Знаешь, но не осознаешь. Ты, от чего-то, решил, что мы можем быть на равных. Что в моей школе, как и в твоей, учителя были довольны зарплатой и увлечены работой. Что мне легко подняться, стать богатым. Ведь тебе это легко.

— Я понимаю, правда, поэтому доверяюсь тебе. Мне непонятно, почему ты не пользуешься теми средствами, что у тебя в руках, как это делаю я. Раф, даже если ты не возьмешь у семьи ни цента, в прессе и для общественности ты будешь тем, кто сорвал джекпот, охмурив богатенького наследника. Чтобы ты не сделал и как бы себя не вел, люди решат за тебя, как решают за меня, кто я есть.

— Люди — не твоя семья. А твоя семья заставит меня за каждый цент заплатить. За одолженные деньги они заставили меня расплачиваться… Не хочу. Никакой выгоды мне это не принесет, только неприятности. Я не верю твоей семье.

— Разве не ты согласился отработать долг работой, не желая подачек?

— Да. Но до момента с островом я сто сорок раз просил или поменять мне работу, или дать отсрочку в три года на возвращение долга, чтобы расплатиться и не работать твоим нянем. Мне не дали.

Рики закусил губу.

— Это… из-за меня. Я попросил не отпускать тебя.

— Все равно. Я не хочу быть должным твоей семье ни цента.

— Прав ли я, если предположу, что ты злишься?

— Не злюсь. Просто второй раз не хочу совершать одну и ту же ошибку, — покачал головой Рафаэль. — Твоя семья богатая и вполне себе бесчувственная и жестокая.

— Хотел бы я не согласиться, но это так, пусть наш бизнес и на поверхности — легален, но лапочки не выживают, — Рики обнял Рафа за шею. — Раф, когда я зашел… Ты мне удивился… Почему?

— Думал, что ты… Решил забыть меня, — кивнул альфа.

— Это обижает, но я понимаю и это. Ты привык к моему легкомыслию, — Рики погладил Рафа по волосам. — Я с тобой, Раф, я твой омега и хочу им оставаться. Поверь мне, просто поверь.

— Я верю тебе, — обхватил лицо омеги ладонями Рафаэль. — Думаю, я влюблен в тебя, но в того, каким ты был на острове… А сейчас я боюсь, что ты станешь опять тем, кто был на яхте. И если станешь… Просто уйди, не надо, не порти мои воспоминания о том омеге, что ходил с растрепанными волосами.

Рики грустно улыбнулся.

— Таким растрепой я могу быть только наедине с тобой, для остальных у меня маска. Я тоже боюсь, что тебя это отпугнет и охладит, — Рики вцепился в плечи Рафа.

— Может быть, — кивнул альфа. — Я не знаю… Я не знаю, что делать с тем тобой. Тот ты мне не нужен, не интересен. И никогда не будет интересен. Высокомерный тупой тип.

Рики прикоснулся к щеке Рафа, не замечая, что начинает плакать.

— Давай постараемся, — он улыбнулся. — Если что, то всегда сможем сбежать от всех на остров. Или на ферму с козами.

Альфа погладил по худым плечам, прижал Рики к себе, пообещав:

— Мы попробуем. Просто попробуем, а там посмотрим. Не плач, Рики, я не стою твоих слез. Эй… Ну чего ты?

— Не знаю, но я почувствовал, что теряю тебя, — он всхлипнул. — Они сами текут…

Рики шмыгнул и потер нос.

Альфа убрал слезы с глаз и тихо признал:

— Я знаю тебя, двух тебя. И первый мне не нравится. Я не знаю, какой ты на самом деле. Но сейчас, в данную минуту, ты такой же, каким был на острове: живой омега со своими страхами, недостатками, но все же… Не высокомерный, не жестокий и наших коз любишь. От такого Рики я никогда никуда не денусь. Да, мы будем спорить, ссориться, мириться. Это нормально. Понимаешь?

— Наверное… Я не понимал, что это так сложно — просто быть вместе, — вытер нос Рики. — Я такой, как сейчас, я тоже никуда не денусь, если не ранить меня и не отталкивать. Я не часто открываюсь. Вообще никогда, если быть честным. И я влюбился в тебя, поэтому мне еще и страшно.

— Тогда… Я не отталкиваю тебя, Рики. Ты чудесный омега в страшном ледяном и колючем панцире. Не прячь себя от меня, пока мы одни… Ты очень красивый внутри, и очень подходишь мне.

— Спасибо, я рад это слышать, и я хочу жить с тобой, потому что иначе придется спать порознь.

— Мелкий… Давай не торопиться? Я бы хотел поухаживать за тобой, хотел бы, чтобы ты не пропускал этот момент наших отношений, — улыбнулся альфа.

— Жмот, — шутливо надулся Рики и потянулся за поцелуем.

Рафаэль жадно поцеловал омегу и погладил по спине.

— Рафаэль, — послышалось за дверью, и в каюту, не стучась, зашел Джулиан. — Что здесь… Рики!

— Вы бы стучаться научились, и были бы нервы целей, — устало посоветовал Рафаэль, обнимая омегу.

Джулиан поджал губы и нехорошо прищурился, смотря, как Рики жмется к альфе.

— Я не стучусь в свои двери. Рики, малыш, выйди, мне нужно поговорить с Рафаэлем. Понимаю, на острове вы оказались в экстремальной ситуации…