Выплата (СИ) - Каляева Яна. Страница 43

— В смысле — купил?

— Ну а как, по-твоему, покупают? Бабла отсыпал. Много, наверное. Мама довольная такая была — отработала ее инвестиция на все сто. Разодела меня, как куклу, и отвезла в какое-то большое здание, в толпу народу. Я ничего тогда не понимала, боялась, жалась к маме… А это суд был, ее там родительских прав лишили. Ну она мне рукой помахала и ушла — красивая, счастливая… А я с тех пор с папахеном. Такие дела.

— Господи, жесть какая…

— Да не особо-то. Рязанцев, по ходу, побаивается меня тронуть лишний раз. Смотрит, как будто сквозь меня. Типа ссыт, что и я от него уйду. Да я бы ушла, только как-то все… я не знаю. Сестра из Америки написывает, зовет к себе, обещает помощь, хоть и не видела меня ни разу в жизни. А я чота как говно в проруби — ни туда ни сюда… Вот Кипр этот несчастный приныкала, сама не знаю, хрюли он мне сдался… Может, чтобы папахен признал наконец, что что-то у нас не так. А он только предлагает мне то купить, сё купить… не знает уже, чем откупиться. И присылает всех подряд… вон, даже тебя прислал. Ну ты хоть нормальный. Спасибо за концерт, круто было.

— Да не за что. Сам рад, что выбрался.

Мы просто стоим и смотрим на город. Машины в этот час ездят редко, над мостом тишина. Молчание не тягостное — расслабленное.

— Ты забыл, что должен уговаривать меня вернуть Кипр, — тихо напоминает Дина.

— Ничего я не должен. И ты не должна. Честно — я бы ничего не возвращал на твоем месте. Я бы, может, вовсе особняк этот чертов спалил. Потому что родители не имели права так с тобой поступать.

— Так что делать-то?

— Что делать? А поехали-ка пожрем, вот что будем делать. Жрать охота, сил нет.

Такой вот я простой, как валенок, мужлан. Дина оживляется:

— Точно, поехали жрать! В «Тройку» или в «Европейский»?

Хм, там дороговато… Не люблю выбрасывать деньги на тупые понты, а просить даму оплатить счет как-то неловко.

— Да чего ты в этих пафосных кабаках не видела? Давай покажу тебе настоящую ночную жизнь!

Мы едем в шаурмятню. Я выбрал самую приличную, почти ресторанного уровня стритфуд, но для Дины это все равно что потусить под мостом с бомжами возле бочки с горящим мусором. Потом мы посещаем круглосуточную наливайку, а после, ради разнообразия, бар поприличнее. Замерзли, да и о естественных потребностях подумать надо — тут есть такой сортир, от которого дочь олигарха не свалится в обморок. Мужчины, выгуливающие даму, склонны забывать о таких житейских мелочах, а без них какое может быть настроение…

Дина пьет только сок и воду — отлично, если бы она наклюкалась, мой план оказался бы под угрозой: похмельные люди не слишком склонны к альтруизму. Мы взахлеб болтаем о всякой ерунде, словно старые приятели; про Кипр и прочую нудятину больше не вспоминаем. Речь Дины становится вполне нормальной, литературной даже. Похоже, гопнический сленг был еще одним слоем защиты, которым она отгородилась от мира.

— Забавно, — говорит Дина. — Я ведь почти всю сознательную жизнь здесь провела, а с этой стороны города никогда не видела.

— Знаешь, есть фантастические книжки про разные пласты реальности и всякие там параллельные миры. Так вот, не только лишь все знают, что реальность и в самом деле многослойна, причем безо всякой магии и мистики. Миллионер, офисный планктон, работяга и бомж могут жить в одном городе — и при том в совершенно разных, вообще не пересекающихся слоях реальности.

— Это уж как водится. Деньги решают все…

— Может, не одни только деньги. Наверно, мусорщик, поэт и детектив тоже видят вещи совершенно по-разному. Живут, по существу, в разных мирах — хотя ходят по одним улицам. Я вот сегодня понял, что сто лет уже толком не смотрел на наш исторический центр. Видел его чуть ли не каждый день, но почти на него не смотрел… А ведь здесь так красиво.

— Да, красиво…

Занимается рассвет. Дина становится вялой, зевает в ладошку, да и я выдыхаюсь. Здесь сложный момент моего плана…

— Давай отвезу тебя домой, а утром снова заеду.

Дина сникает:

— Домой… ужасно не хочется, сегодня по крайней мере.

Понимаю ее. Мне тоже не хочется терять настрой, который я создавал весь вечер.

— Можно у меня в квартире поспать, там две комнаты. Только, чур, по-товарищески!

Дина хмыкает. Везу ее в свою старую квартиру, где не был больше месяца. По углам клочья пыли — мерзость запустения. Дина озирается с любопытством — наверно, моя вполне приличная двушка выглядит для нее романтической халупой, вроде мансарды нищего художника; она-то привыкла к жилью совсем другого класса. На скорую руку перестилаю для Дины белье на своей кровати, а сам устраиваюсь на диване в гостиной.

Странно, вроде устал, а сна нет ни в одном глазу. Хороший, черт возьми, был вечер… давно я так не оттягивался. А почему, собственно? Средства позволяют, время… да можно найти время — это же и есть жизнь. Но я давно уже откладываю ее на потом.

Но как же мне повезло с Олей — она нормально реагирует, когда я работаю по ночам. И даже если узнает, что у меня ночевала девушка — соседи насплетничают, например — сцену закатывать не станет. Ночевала — значит, так надо было. Мне-то с Олей повезло… а вот ей повезло ли со мной? Давно ли я приглашал ее куда-нибудь дальше ближайшего парка? Когда мы в последний раз были на концерте вроде сегодняшнего, на выставке, да хотя бы в кабаке приличном? Часто ли я разговариваю с ней о чем-то за рамками бытовых дел? Разливался соловьем про разные слои реальности — а сам завис в круге дом-работа-дом. И эти мои сомнения, не станет ли жизнь с Олей скучной… а что я сам делаю, чтобы она не была скучной? Деньги даю? Ну так и Рязанцев дочку деньгами заваливает. Хрюли, как говорит Дина, толку…

Утром долго раскочегариваю старенькую кофеварку, уговаривая ее проглотить чудом завалявшиеся в шкафу просроченные капсулы. Пока Дина в ванной, звоню внучке подруги Нины Львовны — проверяю, что к нашему приходу все готово.

Дина заинтригована, но вида старается не подавать. Она смыла макияж и смотрится уже не так эффектно, как вчера, но в общем-то и без раскраски выглядит достаточно хорошенькой.

В этот раз мы едем за город через нервные утренние пробки — люди спешат на работу. Дина молча смотрит в окно, а я гадаю, удалось ли сохранить атмосферу вечера и ночи. Концерт, прогулка, шаурма — всем этим я пытался настроить Дину на нужный лад. К стальному крокодилу Рязанцеву у меня сегодня еще меньше симпатии, чем было вчера. И все же я дал ему слово, что попытаюсь наладить его отношения с дочкой. Пусть он даже и не отец года.

Мы подъезжаем к служебным воротам в сетчатом заборе — не хочу, чтобы Дина видела раньше времени вывеску с названием учреждения. Нас встречает Света, с которой я созванивался. Это скучного вида полноватая тетка; когда она улыбается, видно, что лицо у нее доброе.

— Вон наш пятый корпус, — суетится Света. — Ребята как раз покушали, сейчас в игровой. Бахилки наденьте только… Курточки — вот сюда, в шкафчик. Вот так. Идемте.

Идем по коридорам со свежим, однако весьма экономичным ремонтом — плитка на полу подогнана плохо. В просторной игровой комнате — полтора десятка детишек лет четырех-шести. Если не особо присматриваться, выглядят они почти нормально. Игрушек у них хватает — но все же намного меньше, чем в Дининой комнате.

К нам решительно подходит бритая наголо девочка:

— А где наши подарки?

Дина растерянно смотрит на меня. Я успокаивающе поднимаю ладонь:

— Ща все будет. Пять сек.

Выхожу за Светой, чтобы помочь ей дотащить до игровой контейнеры. Самодеятельностью я не занимался — попросил ее вчера заказать все, что нужно, а сам только оплатил. Обошлось примерно в ту же сумму, что гараж для уличных пацанов, но в этот раз денег совершенно не жаль — я рад, что выдался повод так их потратить. Собственно, это стоило сделать и безотносительно Дины с ее детскими травмами.

Нянечки уже вносят подносы с нарезанными фруктами. Угощение тоже выбирала Света — этим детям можно есть далеко не все.