Среди овец и козлищ - Кэннон Джоанна. Страница 25

– Так ведь это уже не в первый раз происходит, правильно? – заметила миссис Рупер.

Брайан снова заскрипел пружинами.

– А не выпить ли нам чего-нибудь? Я весь день пылесосил, во рту пересохло.

– Прекрасная мысль, Брайан. – Миссис Рупер положила ноги на кушетку. – Иди, поставь чайник. Вот, хороший мальчик. После похорон у меня всегда такая жажда.

Я вызвалась помочь Брайану приготовить чай, и мы прошли в маленькую кухню в задней части дома. Дверцы шкафчиков были окрашены в унылый темно-ореховый цвет, здесь было так темно и тихо, что показалось, будто я очутилась в коробке.

– Не обращай внимания на маму, – сказал Брайан. И принялся накладывать ложкой заварку в ярко-оранжевый чайник. – Ее иногда заносит. Слишком много времени проводит, сидя на диване, погруженная в свои мысли.

– Она не часто выходит из дома?

– Нет, после того, как отец смылся. – Он отворил дверцу одного из шкафчиков, и я увидела там опасно накренившиеся пирамиды тарелок и мисок.

– Села в гостиной, когда он ушел, все ждала, что вернется и извинится… Ну и с тех пор почти не сдвигается с места.

Чайник начал закипать. Сперва тихо, что-то в нем пощелкивало, шипело и постукивало по металлу. Затем свист стал громче, он весь так и трясся от нетерпения, сердито выпускал струйки пара на кафельную плитку.

– Вы, должно быть, огорчились, когда он ушел. Такой шок для сына.

– Ну, не совсем, – ответил Брайан. – Я это предвидел. Прямо нюхом чуял. Как приближение грозы.

Он взял с холодильника поднос. Старый, затертый, с круглыми следами от чайных чашек, оставшимися бог знает с каких времен.

– Считаете, то же самое произошло и с миссис Кризи? – спросила я. – Думаете, она заранее спланировала бегство?

Какое-то время Брайан не отвечал. Молча ставил на поднос молочник, чайник и сахарницу, затем начал вынимать чашки из буфета. Рисунки на чашках были все разные: колокольчики, маргаритки и гортензии соревновались друг с другом в яркости, каждый цветок норовил перекричать другой.

– Даже не знаю, – произнес он после паузы. – Не думаю.

Я выжидала. Я уже давно поняла: если молчать, создать тишину, люди не смогут удержаться, захотят заполнить мертвое пространство.

– У нее на следующий день была назначена встреча. – Брайан потянулся к бисквиту, пристроившемуся рядом с чайником. Бисквит был выпечен в форме гончей, пришлось удалить ей часть головы, чтобы разместить еще и пакетик с имбирным орехом. – Она не могла подвести человека. Не того сорта была леди.

– А с кем была назначена встреча?

Брайан накрыл чайник розово-зеленым стеганым чехольчиком, пристроив его так, чтобы он плотно облегал бока и оставлял носик открытым. Потом обернулся ко мне и уже приготовился было что-то сказать, но тут из гостиной послышался голос миссис Рупер:

– Ты что, в Китай за чаем уехал, а, Брайан?

Он поднял поднос, упаковка с бисквитом съехала к самому краю. Потом посмотрел мне прямо в глаза и тут же отвернулся.

– Встреча со мной, – сказал он.

– Прямо в самый разгар воскресного обеда, – говорила миссис Рупер, когда мы вошли. – Только что накладывала себе на тарелку печеный картофель, а в следующую секунду упала лицом вниз прямо в фаршированную курицу.

– Миссис Рупер рассказывает мне о сердечных приступах, – пояснила Тилли. Она была какая-то бледненькая. – Хотя мы вроде бы уже закончили с этой темой.

– Я просто объясняла Тилли, как важно дорожить каждым моментом жизни, – сказала миссис Рупер. – Ведь никогда не знаешь, что случится дальше. Достаточно посмотреть на Эрнеста Мортона или Маргарет Кризи.

Брайан поставил поднос на журнальный столик. Столешница была сделана в виде шахматной доски, но никаких шахматных фигур поблизости видно не было. Он прислонил пакетик с имбирным орехом к молочнице.

– Тарелку, Брайан. Принеси тарелку для бисквитов. Ведь у нас гости. – Миссис Рупер взмахнула руками и прищелкнула языком. – Он славный мальчик, – сказала она, когда Брайан вышел из комнаты. – Безобидный, но немного простоват. Точная копия отца.

– А вы много времени проводили с миссис Кризи? – спросила я.

Брайан вернулся и высыпал имбирные орехи на тарелку. И тарелка отправилась к миссис Рупер на диван в полное ее распоряжение.

– Мы часами резались с ней в карты, – ответила миссис Рупер. – Лучше меня ее здесь никто не знал.

– Но ведь вы же не знаете, почему она исчезла? – Я сообразила, что до имбирных орехов все же можно дотянуться, если сдвинуться на самый край сиденья. – Она ничего вам не говорила?

– Нет. – Миссис Рупер и сама была страшно разочарована этим фактом. – Ни единого словечка.

Брайан разлил чай по чашкам. И я заметила, как он покосился на мать.

– Хотя выбор у нее в этом смысле был небольшой. – Миссис Рупер выпалила эту фразу, пока Брайан возился с сахарницей.

– Не забивай девочкам головы всякой ерундой, мам.

– Я лишь высказываю свое мнение, Брайан. Для того твой дед и сражался на войне, чтобы я могла свободно высказывать свое мнение. – Она макнула бисквит в чай, и крохотные крошки имбиря заплясали по молочным волнам. – На этой улице полно людей, которые знают гораздо больше, чем говорят.

– Вы это о чем, миссис Рупер? – спросила я.

Она обсосала орешек, потом он исчез у нее во рту, подложила себе в чай сахар, размешала. Я слышала, как ее ложечка постукивает по бокам чашки, расписанной гортензиями. Брайан стоял перед матерью. Хотел опереться локтем о каминную доску, но она располагалась чуть ниже, чем следует.

– Я о том, – начала она и, прежде чем продолжить, взглянула на Брайана, – что мир состоит из самых разных людей.

Брайан не сдвинулся с места.

– Есть порядочные люди, – продолжила миссис Рупер, – а есть испорченные и подлые, им среди нас не место. Именно они и создают нам проблемы.

– Овцы и козлища, – уточнила со своего места Тилли.

Миссис Рупер нахмурилась.

– Ну, наверное, можно и так посмотреть.

– Именно так смотрит на нас Бог, – вставила Тилли и сложила ручки под пончо.

– Суть в том, что эти люди думают не так, как мы, все остальные. Они неудачники и чудаки. Именно с ними должна говорить полиция, а не с такими, как мы. С нормальными людьми.

– Полиция и к вам заходила, миссис Рупер?

Она утопила в чае еще одно печенье.

– О, да, один здесь был. Констебль полиции, как его там… Забыла имя. Ты не помнишь, Брайан?

– Грин, – ответил тот, отошел и сел у окна, под торшером.

– Да, точно. Констебль полиции Грин. Знает не больше, чем все остальные, ну, о том, как и куда пропала Маргарет. Хотя я что-то не видела, чтобы он стучался в дом под номером одиннадцать. А ты, Брайан?

Брайан отрицательно покачал головой. И у меня возникло ощущение, что этот вопрос ему уже задавали.

– А как же определить, какие люди, ну… не вписываются, что ли? – спросила Тилли.

Миссис Рупер пососала еще один орешек.

– Да это проще пареной репы. У них странные привычки, странное поведение. Они не похожи на всех остальных. Они даже выглядят иначе.

– Неужели? – удивилась я.

– Поймешь, когда повзрослеешь. За милю их будешь чуять. Научишься сразу переходить на другую сторону улицы. – Она указала на табурет. – Передай мне пепельницу, Брайан. Эти ноги, они меня просто убивают. Совсем двигаться не могу.

– Может, они сторонятся остальных, потому что все они находятся на другой стороне улицы? – предположила Тилли.

Но миссис Рупер сосредоточилась на раскуривании сигареты, и через несколько секунд густые слои дыма «Парк драйв» [28] поплыли по комнате.

С улицы донесся звук тормозящей машины, затем хлопнула дверца.

Брайан высунулся из-под абажура с бахромой.

– Интересно, – пробормотал он.

– Что? – Миссис Рупер быстрым движением дикого зверя оторвала взгляд от «Кволити-стрит».

– Опять полиция.