Среди овец и козлищ - Кэннон Джоанна. Страница 40

И решила спросить прямо в лоб, без обиняков.

– А вы верите в Бога? – спросила я.

Я видела, как Эрик Лэмб взглянул на фотографию, однако отвечать он сразу не стал. Вместо этого сидел так тихо, что я слышала, как он дышит. И вот, наконец, он снова посмотрел на снимок, потом – на меня, и сказал:

– Конечно.

– И вы верите, что Он находит каждому подходящее место?

– Как анемонам? – вставила Тилли.

Эрик Лэмб посмотрел через окно в сад.

– Думаю, Он позволяет нам расти, – ответил он. – Просто мы должны найти лучшую почву. Каждое растение может расцвести пышным цветом, надо лишь найти для него правильное место. Но иногда самое подходящее место вовсе не там, где нам кажется.

– Интересно, могут ли овцы и козлища расти на одной и той же почве, – сказала Тилли.

Эрик Лэмб взглянул на нее и нахмурился, и тогда мы рассказали ему о козлищах и овцах и о том, что Бог повсюду, и мы размахивали руками и пили лимонад.

– А кто эта леди на фотографии? – спросила Тилли.

Мы посмотрели на Тилли. И она смущенно отвернулась.

– Это моя жена, – ответил Эрик. – Я ухаживал за ней, но потом она умерла.

– И теперь, когда она ушла, вы вместо нее ухаживаете за садом, – сказала Тилли.

Эрик Лэмб забрал у нее пустой стакан.

– У меня ощущение, что вы отбрасываете гораздо больше тени, чем мне поначалу казалось, – сказал он.

И улыбнулся.

Едва мы затворили за собой калитку, как Тилли ухватила меня за рукав.

– Мы так и не поговорили с ним о миссис Кризи.

Я открыла пакет, который вручил нам на прощанье Эрик Лэмб. В нем лежали томаты черри, от коричневой бумаги исходил сладковато-пряный аромат лета.

– Ну, разумеется, поговорили, – ответила я. Сунула один помидорчик в рот, почувствовала, как он лопнул на зубах. – Ни о чем другом почти что не говорили.

Тилли тоже запустила руку в пакет.

– Как это?

– Ах, Тилли Альберт, – сказала я. – Что бы ты без меня делала?

Она надкусила черри и улыбнулась мне.

К полудню пакетик опустел. Томаты были сладкие, как сахар.

Дом номер три, Рябиновый участок

15 июля 1976 года

– Сегодня мамочка подает чай к шести, Ремингтон. Так что будем надеяться, воспитанные люди явятся в дом вовремя, как раз к чаю.

– Если люди обладают хорошими манерами, Ремингтон, то они понимают: чай в этом доме подается именно в это время прежде всего потому, что кое-кому из нас надо ходить на работу.

Родители мои продолжали выяснять отношения через собаку.

Пес был избран инструментом общения, хотя, как обычно, лежал под кухонным столом и, похоже, не осознавал своей новой роли. Просто, наверное, думал, что стал очень популярен и всем интересен.

Родители обращались непосредственно друг к другу, лишь когда в доме появлялся кто-то еще или когда они вдруг затевали открытую громкую ссору с криками, хлопаньем дверец кухонных шкафчиков и беготней по лестнице – то вверх, то вниз. Мама перестала спрашивать отца о миссис Кризи, вместо этого переключилась на другие темы. Говорила о том, что в этом году они вместе в отпуск не поедут, или же спрашивала, когда отец заберет свое барахло в офис и будет, черт возьми, жить там постоянно.

Мы с Тилли убегали к миссис Мортон, где было куда приятнее и тише, где никто ни на кого не нападал.

Миссис Мортон возилась в кладовой, мы с Тилли сидели за кухонным столом.

Мы раскладывали пасьянс «Солитер», но всякий раз, обнаружив короля, Тилли подсовывала его под самый низ колоды.

– Так не полагается, – рассердилась я. – Это жульничество.

– Как хочу, так и играю.

– Но есть правила.

– Это не мои правила, – ответила Тилли. И прямо у меня на глазах спрятала еще одного короля. – Думаю, людям надо разрешить играть по своим правилам.

– В том-то и смысл правил, – заметила я. – Они созданы для того, чтобы все играющие их соблюдали.

– Но ведь это же ужасно скучно, разве нет?

Тилли принадлежала к тому разряду людей, которые отправляют рождественские открытки в июле – лишь на том основании, что, как им кажется, адресату понравится картинка. Так что порой приходилось ей уступать.

Миссис Мортон прошествовала мимо нас с тремя коробками зефира.

– А вы верите в правила, миссис Мортон? – спросила я.

Миссис Мортон и коробки с зефиром затормозили прямо передо мной.

– Есть очень важные правила, – ответила она. – Ну а другие, как мне кажется, созданы лишь для одного. Чтоб люди почувствовали: они на одной стороне.

Я кивком указала на Тилли и вытащила из-под колоды короля.

– Но ведь на самом деле это не работает, верно? – спросила Тилли. – Взять, к примеру, мистера и миссис Форбс. Похоже, они никогда не бывают на одной стороне. Мистер Кризи сейчас вообще ни на чьей стороне. И я пока что не поняла, на чьей стороне миссис Дейкин.

– Да уж, – сказала я и посмотрела на короля. – Выходит, это не всегда так.

– А твои мама с папой сейчас явно не на одной стороне, – добавила Тилли.

Миссис Мортон кашлянула и понесла коробки с зефиром обратно в кладовку.

– Все дело в Боге, – сказала я. – Если бы мы нашли Бога, то миссис Кризи точно вернулась бы домой. И все остальное тоже утряслось бы.

– А может, она никогда не вернется домой, Грейси. Может, мы с самого начала были правы. Может, мистер и миссис Форбс убили ее и похоронили во внутреннем дворике.

– У мистера и миссис Форбс нет никакого внутреннего дворика! – крикнула из кладовки миссис Мортон.

– И все же я уверена, что если мы найдем Его, то миссис Кризи вернется, – сказала я. – Просто надо продолжать искать.

– Раньше ты говорила, что в доме Эрика Лэмба Его точно нет. Потому что Бог просто не может быть там, где человек так грустит. Ну, а все остальные места мы уже обыскали.

Я подцепила край игральной карты ногтем.

– Грейси?

– Мы еще не все места обыскали, – пояснила я.

Я изложила Тилли свои соображения, она удивленно посмотрела на меня и воскликнула:

– Нет! Мы не можем!

Я взяла Тилли за руку и вывела в сад. Просто удивительно, как много может подслушать человек из кладовой.

– Мы же договаривались, что не будем заходить в дом номер одиннадцать, – сказала она. – Потому что там опасно.

– Нет, – ответила я. – Ничего мы не договаривались. Это твои выдумки.

Мы уселись на два огромных глиняных горшка для растений, которые миссис Мортон хранила за сараем. Вообще-то сараем миссис Мортон назвать это было нельзя, поскольку после исчезновения человека на белом свете всегда остаются места, которые будут неизменно принадлежать ему.

– Миссис Мортон говорила, чтобы мы не смели приближаться к этому Уолтеру Бишопу. – Тилли заерзала на своем горшке.

– А ты всегда делаешь то, что говорит тебе миссис Мортон?

– Ну, почти.

– Ведь ты только что сама говорила, что не веришь в правила. Говорила, что они делают жизнь скучной.

Тилли сидела, обхватив руками колени, и казалась совсем маленькой.

– Это совсем другое дело, – пробормотала она. – И я считаю, что это правило мы должны соблюдать.

– Бог точно должен там быть, Тилли. Просто обязательно. В других домах мы его не нашли, и дом номер одиннадцать – наша последняя надежда.

– Ладно, давай просто представим, что Он там, и все. Зачем туда ходить?

– Нет, мы должны проверить. Если не сделаем этого, миссис Кризи никогда не вернется, а потом может исчезнуть кто-нибудь еще. Так что надо убедиться: у нас есть пастырь и защитник.

У меня разболелась голова. За сараем миссис Мортон тени не было, солнце палило во всю мощь. От жестоких яростных лучей кожа у меня покраснела.

– Мне страшно не хочется туда идти, Грейси.

Тилли заглянула мне в глаза. Прежде она никогда так на меня не смотрела.

– Что ж, и без тебя обойдусь! – воскликнула я, пряча за криком страх. – Если не хочешь идти со мной, пойду одна!