Самоучитель для бога. Дилогия (СИ) - Кривошеин Алексей. Страница 10

Это случилось, когда Егор переходил дорогу. Мир вокруг сделался предельно четким, цвета необычайно яркими. Словно кто‑то резко крутанул ручку контрастности. Егор замер. Потом в глазах полыхнуло всеми цветами радуги, словно взорвалась световая бомба. Виски пронзила острая боль. Егор вскрикнул, закрыв лицо руками.

Рядом, отчаянно сигналя, пронеслась машина. Егор дернулся в сторону, под ноги что‑то попало. После яркого взрыва ничего не видел. Глаза полностью отключились.

Сознание возвращалось медленно. Егор почувствовал под собой твердый асфальт. Бок болит: не устояв на ногах, рухнул прямо на бордюр. Дорога рядом?! Нужно уйти с дороги, много машин. Нынче такие времена, сшибут и не заметят. Только бы открыть глаза. И тут Егор понял, что глаза уже открыты.

Острый страх пронзил почти физической болью. Страшное ощущение открытых глаз и одновременно тьмы. Вокруг по‑прежнему шелестит листва. Лицо охлаждает легкий ветерок. Где‑то далеко шумят, пролетая по главным улицам, машины. Слышен топот каблучков. До Егора долетел раздраженный женский голос:

– Надо же так напиться! Даже ходить не может, козел! Шаги стали удаляться.

– Подождите! – закричал Егор. – Помогите!

Из пересохшего от страха рта вылетели лишь непонятные хрипы.

Егор поднес руки к лицу, коснулся носа и вздрогнул: он не видит собственной руки. Дотронулся до глаз, отодвинув очки. К чему они теперь. Он отрешенно снял очки, откинул в сторону.

Мысли путались и разбегались. Он сидел на обочине и глядел в никуда широко раскрытыми, слепыми глазами. Что случилось? Перед глазами даже радужные пятна не прыгают. Егор принялся остервенело тереть глаза, мять, нажимать на глазные яблоки. Раньше при этом возникали цветовые круги, какое‑то мельтешение, сейчас же полная тьма. Полная, непроглядная тьма. И Егор в самом ее центре.

Боже! Что все‑таки произошло?

Он начал прислушиваться. Какой‑то странный звук! Словно кто‑то идет… Он сидел и вслушивался в эту тьму до рези в ушах. Звуки стали четче, осязаемее. Егору вспомнилась высказанная кем‑то мысль, что у слепых обостряются другие чувства. Неужели это происходит так быстро?

Отдаленный шум машин, проносящихся по главной улице, распался на десятки звуков. Он начал различать машины: вот прошелестела легковушка, вот прогудела грузовая. Умей он разбираться в моторах, по звуку определил бы марки машин.

Хотя нет! Не определил бы. Мешает шелест листвы. Он тоже стал громче. Он все заглушает. Почему он такой громкий? Егор зажал уши ладонями, но нарастающий гул и шелест все равно не исчезли. Наоборот, становились все громче и громче.

– Не‑е‑ет! – закричал Егор. Свой собственный голос отдался в голове словно гром. Егор упал на асфальт. А тьма вокруг кричала тысячей голосов. От этого кружилась голова. Словно к каждому листку, к каждой машине, к каждому даже самому незначительному источнику звука поднесли микрофон, подключенный к усилителю с мощными колонками. И колонки поставили у самых его ушей.

Пф!

Со странным звуком все затихло. Что‑то перегорело внутри. Вырубились предохранители. И Егора накрыла тишина. Глухая, ватная тишина.

Егор сидел на твердом асфальте, а в голове безразлично мелькали мысли: «Как странно. Я ослеп!.. Я оглох!.. И мир вокруг исчез! Его не стало! А был ли мир? Со множеством людей, машин, домов, предметов. С разными звуками. Мир сузился до твердости асфальта, прохлады ветерка и… все?»

Тьма и тишина! Егор попытался произнести эти слова вслух, но ничего не услышал. Он чувствовал, что мышцы рта сокращаются, губы шевелятся, но звука нет. Отныне нет звука. Нет цвета.

И тут пришел страх. Он все нарастал.

Егор зашарил вокруг руками! Пополз куда‑то. Асфальт! Твердый асфальт! Пыль, мелкие камушки. Как приятно чувствовать их под руками. Бордюр! Трава!!! Травка! Его охватил ужас, потому что он никак не мог представить себе траву. Даже не смог представить, как выглядит зеленый цвет. Но он чувствовал мягкую, податливую почву, прохладу травы, и это странным образом успокаивало.

А потом начал неметь бок, на котором он лежал и в который так приятно упирался острый угол бордюра. Онемение разливалось по телу липкой волной. «Нет! Только не это! Бог. Дьявол, кто угодно! Не лишайте чувств»…

Но онемение неумолимо распространялось по всему телу. И вот уже он просто точка. Единица голого сознания, зависшая посреди вселенной. Только сознание – и никаких чувств. Он хотел пошевелить рукой, ногой, хотя бы пальцем. Но это было бессмысленно. Он не видел, чтобы зафиксировать это движение. Он не слышал, чтобы уловить шелест одежды. Он не чувствовал, чтобы осязать, как сокращаются мышцы. Он просто сознавал, что мир вокруг существует. Что он лежит безучастным трупом посреди города, полного людей. Тело его лежит. А сознание вне времени и пространства.

Сколько времени он так лежал, Егор не знал. Вскоре даже мысли стали пропадать. Словно он растворялся во вселенной. Исчезал. Его Я исчезало. Он не мог потом сказать, сколько прошло времени. Пара секунд или целый век. Егору показалось, что на одно мгновение он перестал существовать. Его просто не стало!

А потом появилась она…

Вдруг что‑то изменилось. Егор встрепенулся и прислушался. Нет, наши обычные понятия не объясняют того состояния, в котором находился Егор. Как можно прислушаться глухому, приглядеться слепому? Но за неимением других терминов воспользуемся этим – он прислушался. Вокруг по‑прежнему абсолютная тьма, абсолютная тишина!

Но что‑то изменилось! Он висел точкой сознания в центре вселенной. И почувствовал, что он не один. Где‑то на границе сознания он ощутил кого‑то. Он потянулся к нему всем своим существом, рванулся к этому кому‑то, разом перепрыгнул всю вселенную. Хотя как можно перепрыгнуть вселенную? Вселенная бесконечна, поэтому всегда находишься в ее центре!

Ощущение присутствия кого‑то усиливалось. И вот уже Егор понял, что этот кто‑то добрый. Добрый и светлый. И как только Егор подумал о свете, тут же забрезжил свет. Егор не мог сказать, что это – настоящий свет или просто воспоминание о нем. Но раньше он не мог даже вспомнить. Он упивался этим чувством света!

Свет! Яркий свет! А потом он услышал шелест. Шелест легких шагов. Шагов? Он слышит шаги? Или он вспомнил звук шагов? Или это одно и то же?

– Вспомни! Вспомни! – Неужели я слышу голос? Сердце Егора замерло. А может, он просто вспомнил, как замирает сердце? – Вспомни мир, и он снова появится! – шепнул ему таинственный голос. С каждой фразой голос этот становился громче, ощутимее. В нем появились оттенки.

Вспомни мир, и он снова будет существовать. Ура! Это выход. И Егор принялся вспоминать. Листва! Зеленые листики. Они шелестят! Шелестят на ветру. Ветерок! Прохлада на лице! Серые глыбы домов. Шероховатость асфальта. Девушки! Прекрасные королевы нашего мира. Перед внутренним взором появилась Настя. Огромные глаза! Настя!

– Ничего! Сейчас мы дойдем! Уже немного осталось… Что это? Какой приятный женский голос. Егор прислушался.

– Все будет хорошо! Шагай! У нас все получится! Кто же это говорит?

И тут мир вокруг него начал обретать реальность. Сначала появился свет, затем размытые тени, звуки. Появились ощущения. Егор понял, что идет! О, как это прекрасно – просто идти! Ощущать двигающееся тело. Чувствовать сокращающиеся мышцы, боль в боку. Он снова в своем теле. Он идет.