Самоучитель для бога. Дилогия (СИ) - Кривошеин Алексей. Страница 83

У самого дома на него выбежал ребенок. Маленький, лет пяти. Джинсовые шортики, маленькие пухлые ножки, на левой коленке ссадина. На голове картуз набекрень.

В ручонках Егор увидел черный пистолет. Темное дуло уткнулось в Егора, мальчик выкрикнул звонким голоском:

– Та‑та‑та! Та‑та‑та! Дядя убит!..

Мир вокруг залило красным. Перед глазами Егора полыхнул выстрел, пуля разорвала грудь солдата. Тот вскрикнул, гимнастерка расцвела темным пятном. На лице застыло удивленное выражение. Словно маленький мальчик, которого незаслуженно обидели. Вспышка, свинцовый град, разрывающий людские тела на части. Брызги крови и ошметки тел. Крупнокалиберный пулемет – изобретение прошлого века. Взрыв осколочной мины, свист острых осколков, рвущаяся плоть, хруст костей. Оскаленные лица братков из фильма «Бумер», пули, разрывающие тела милиционеров. Девушка у экрана телевизора, судорожно сжимающая платочек: злые менты обидели любимого актера… Груз со спущенными штанами, испуганные глаза Люды и бесстрастное лицо Бориса в стороне. Выстрел, безжизненное женское тело… и снова маленький мальчик с пистолетом:

– Дядя убит! Саша – Белый король!..

С детства с пистолетом! И ведь не в милиционера играет, в бандита. Кто больше награбит! Быдло! Все быдло! Развращенное и испорченное. Уничтожать! Уничтожать таких!

Кулаки Егора медленно сжались. Убивать! Уничтожать! Он глянул на ребенка в последний раз и… увидел его глаза. Огромные карие глазки глядели на него с непосредственной смелостью. Дядя сильный, дядя не обидит малыша! Ребенок опустил пистолет и улыбнулся. Глаза опустил смущенно, словно сам испугался, что пошутил с незнакомым дядей.

Что‑то кольнуло Егора в сердце. Да что же он делает? Отчего? За что он их ненавидит? Застонав от отчаяния, Егор бросился домой. Мальчик провожал его удивленным взглядом.

В подъезд влетел, словно вихрь. Сердце испуганно сжималось – был на волосок от убийства ребенка. Просканировал квартиру: в таком состоянии лучше вообще ни с кем не встречаться. Бабка начнет тараторить, сосед может попросить денег, а ты сейчас как прыщ, налитый гноем, только тронь…

К счастью, дома никого не оказалось. Осторожно, точно вор, проскользнул в дом. Долго пытался попасть ключом в скважину. Руки дрожали и не слушались. Почувствовал, как ярость с новой силой вскипает в груди. Остановился, прислонился к двери лбом.

– Спокойно! Спокойно, Егор! Ты не должен поддаваться! Ты справишься! – прошептали губы.

Попытался вызвать в памяти Знак. Раньше он всегда помогал, успокаивал тело, вливал силу и спокойствие. Но сейчас все было не так. Знак никак не желал появляться. Чем больше пытался его вспомнить, тем сильнее в груди бушевала ярость.

– Черт! Черт! Черт! – Егор стукнул кулаком в дверь. Ее сорвало с петель, и она упала прямо в комнату. Егор стоял в дверном проеме с поднятой рукой.

Ярость медленно уходила. Егор бессильно опустился на кровать. В голове вяло ползли мысли: «Что на меня нашло? Ведь я убил человека! Просто так убил, ни за что», – Перед глазами мелькнуло испуганное лицо шофера, сразу за этим безжизненное тело, скорчившееся за рулем.

Но почему убил, может быть, он жив? Воображение услужливо дополнило картину, тело чуть‑чуть дрогнуло, пошевелилось. Как наяву услышал слабый стон. Он жив! Слава богу! Не взял грех на душу!

«Ага! Слишком легко ты веришь своему воображению! Забыл про грезы?» – в голове отчетливо прозвучал голос, похожий на голос Феклы.

– Заткнись! Он жив! – рявкнул на него Егор. – Живее всех живых!

Тело опять начало трясти. Оно требовало бега, ударов, ярости! Непонятное раздражение набегало волнами. Егор заметался по комнате.

Отчего так рвет и мечет? Что с ним случилось? Почему он не видит Знак?! А может… Егор замер посреди комнаты. Ведь он отказался от книги! Это ее месть! Она лишила его своей протекции! Лишила!..

Но как же тогда?.. Егор вспомнил безобразные бородавки на лице Аллы. Как же тогда он сделал это, если книга лишила его силы? Ответа не было.

Егор подбежал к окну, схватился за батарею. Неугомонные ноги едва не унесли его обратно в глубь комнаты, едва удержался.

Стой, Егор! Думай о хорошем! Погляди на небо! Какое славное голубое небо. Небо успокаивает. По небу плывут облачка. Красивые белые облачка, похожие на барашков. Деревья тихо шелестят листвой. Егор отчетливо услышал шелест, хотя форточка была закрыта. Машина тихонько катится по дороге, за рулем девушка, рядом сидит маленький мальчик и о чем‑то разглагольствует, смешно раскрывая рот… Мужик выгуливает собаку… Та садится прямо посреди дорожки, смешно раскорячившись…

Вот сволочи! В голову опять ударила ярость, в глаза плеснуло красным. Кулаки Егора сжались, заскрипела батарея. Он удивленно глянул на нее, показалось, что чугун деформируется и рассыпается. Как‑то давно ступил прямо вот в такую кучу дерьма, оставленного собакой посреди тротуара.

Ярость клокотала в груди, того и гляди, вырвется свистящей струей пара. И кого‑то обязательно ошпарит. Егор начал пристально вглядываться в мужика. Если ударить вот здесь, чуть пониже затылка, то позвоночник сразу хрустнет, голова слетит с плеч. Но это слишком быстро! Лучше схватить его за ногу и насадить прямо вон на тот острый сучок в двух метрах от земли. Пусть сидит и орет на всю улицу. А собаку привесить рядом! Пусть визжит и задыхается…

Егор почувствовал, как сила переполняет его, замешивается в яростный тугой коктейль. Он примерился, за какое бы место схватить, чтобы закинуть мужика на дерево. Сейчас он у него попляшет! Сейчас…

Нет! Егор поспешно отскочил в глубь комнаты. Нет! Нельзя! Он должен контролировать свои эмоции! Обязан!

Стараясь не глядеть в окно, торопливо задернул штору. В комнате тут же воцарился полумрак. Егор сел на кровать, зажал уши руками, зажмурил глаза, низвел все чувства до минимума. Совсем отключить не решился: свежи еще воспоминания о нападении Турка.

Сколько так сидел, не смог бы сказать. Даже мысли постарался замедлить, а то и вовсе уничтожить. Сидел и изо всех сил пытался ни о чем не думать. Губы твердили:

– Я пустая бездумная оболочка. Я пустая, идеально функционирующая бездумная оболочка! Я ничто! Я спокоен…

Потом сквозь хаос обрывочных мыслей в голове появился образ. Молоденькая девушка, улыбка, стройные ножки, синие глаза, пушистые, золотистые, словно мед, волосы. Мила…

Только вспомнил ее, сразу стало легче. Ярость потихоньку растворилась, так и не прорвавшись наружу. Раздражение улеглось, сменившись легкой грустью. Как он мог творить подобное, когда в него влюблена такая замечательная девушка?! Ведь он недостоин ее!

– Вампир ты, Егор! – сказал он сам себе. – Самый настоящий вампир. Тебе хочется увидеть ее, высосать из нее энергию молодости, одарив ее взамен своей черной аурой.

– Но я же просто поговорю! – обиженно возразил себе, – Ничего такого! Мы просто пообщаемся! То, что она посияет мне своим светом, еще не значит, что этого света у нее убудет! Ведь если от костра зажечь сколько угодно огней, в костре огня меньше не станет!

Он все еще приводил в свое оправдание жалкие доводы, а руки уже набирали заветный номер. Заветный? Раньше у тебя другой номер был заветным! Настин номер!

Недовольно тряхнул головой, отгоняя недостойные мысли. Это он обдумает позже. Сейчас главное успокоиться, загнать раздражение и ярость поглубже, обуздать, приручить…

Егор подтянул к себе телефон.

Денек с утра выдался солнечным и веселым. И хоть сейчас солнышко клонится к горизонту, но веселости своей оно ни капельки не растеряло. На ослепительно голубом небе плывут белые перышки облачков. Мила засмотрелась на них, счастливая улыбка сияла на ее лице. Какие потрясающие картинки порой можно увидеть в небе! Раскинуть бы руки, взмахнуть ими, словно крыльями, и взлететь! Взлететь выше облаков, полежать на их мягкой, пушистой спинке, позагорать и лететь дальше к солнышку.