Портной из Панамы - ле Карре Джон. Страница 56

Кто-то робко спросил: «Скажите, брат Иона, а как вписываются в этот сценарий китайцы?» Снова Олаф, с его невозможным оксфордским английским. «Просто я хотел сказать, Иона, старина, разве эти самые японцы не ненавидят китайцев, а те, в свою очередь, их? Почему китайцы должны сидеть сложа руки и спокойно смотреть на то, как японцы захватывают мировое господство?»

Пендель прекрасно помнил, что к тому моменту Иона был само терпение и снисходительность.

— Да потому, Олаф, мой добрый друг, что китаезы хотят того же, что и япошки. Они хотят экспансии. Богатства. Высокого статуса. Признания среди сильных мира сего. Уважения к желтому человеку. Ты бы лучше спросил меня, чего японцы хотят от китайцев. Позволь объяснить. Прежде всего они вполне устраивают их как соседи. Потом японцы хотят, чтоб китаезы покупали у них товары. И, в-третьих, они нужны им как источник дешевого сырья и рабочей силы для производства этих самых товаров. Японцы относятся к китайцам как к некоему подвиду, а те отвечают им тем же. И пока что япошки и китаезы остаются братьями по крови, так же, как все мы, Олаф, круглоглазые, обреченные сосать одно и то же вымя.

Все остальное, что говорил Иона в тот памятный день, перепуталось в голове у Пенделя. Даже стена цвета гардении не смогла восполнить этот пробел, возместить ущерб, нанесенный памяти адской смесью «напалма» и горячительных напитков. И он призвал на помощь призрак Бенни, и тот послушно возник рядом, спеша восполнить упущенное.

Гарри, мальчик, я ведь тебе ни разу не врал, ни разу не покривил душой. То, что мы имеем здесь сейчас, есть самое большое мошенничество, сравнимое разве что с тем случаем, когда какой-то парнишка продал Эйфелеву башню заинтересованным покупателям. Это суперзаговор, заслышав о котором твой новый дружок Энди побежит к своему банковскому управляющему сломя голову. Неудивительно, что Мики Абраксас держал штумм [24] для своих друзей, потому что это настоящий динамит, и он владеет всей информацией. Гарри, мальчик, я это всегда говорил и теперь говорю: в тебе больше беглости, чем в Паганини и Джигли вместе взятых. И все, что тебе нужно, это сесть на нужный автобус в нужный день и соскочить на нужной остановке. И знать при этом, что ты на правильном пути и не околачиваться по коридорам, как все мы, остальные. Так вот, автобус. Мы говорим о канале в четверть мили шириной, настоящем произведении искусства, построенном японцами, канале на уровне моря от побережья до побережья. Который, Гарри, мой мальчик, планируется и разрабатывается в строжайшей секретности этими самыми япошками, пока янки причитают о новых шлюзах и поигрывают своими тяжелыми индустриальными мускулами, как в старые добрые времена. Но только янки видят перед собой совсем не тот канал. И сливки панамского общества, все самые видные его юристы и политиканы и члены клуба «Юнион», образуют тесно сплоченную группу, и по локоть запускают лапы в мешок с деньгами, и воротят носы от дяди Сэма, и доят японцев, пока те позволяют это. Не забудь прибавить к ним еще и лягушатников, о которых всегда расспрашивает тебя Энди, да еще ваши колумбийские наркоденежки. И, Гарри, мальчик, ты получаешь картину самого что ни на есть взрывоопасного заговора, настоящей пороховой бочки, а не просто заговора, не так ли? И вопрос только в том, кто застукает тебя со спичками в руках на сей раз? Ответ — никто. Ты спрашиваешь меня о цене, Гарри, сынок? Ты говоришь мне, что японцы не смогут себе этого позволить? Чтоб японцы да не смогли позволить себе иметь собственный канал?А ты знаешь, сколько стоит их аэропорт в Осаке? Он обошелся им в тридцать миллиардов долларов, Гарри, сведения надежные, можешь поверить. Да это для них пустяк. Представляешь, сколько может стоить новый канал на уровне моря? Три таких аэропорта, как в Осаке, с учетом легальной зарплаты для рабочих и почтовых расходов. Гарри, да такие бабки эти парни оставляют под блюдечком как чаевые. Ты спросишь о договорах? О всяких там связывающих руки обязательствах, чтоб не испортить отношений с дядей Сэмом? Но, Гарри, малыш, это касалось только старого канала. А с новым панамцы могут забыть о связывающих их обязательствах. Стена цвета гардении стала для него последним окном в мир.

Вот Пендель со своим хозяином стоят на пороге универмага мистера Блютнера, долго прощаются.

— А знаешь, что я скажу тебе, Гарри?

— Что, мистер Б.?

— Этот Иона — самый большой чертов артист в мире. Ни хрена не смыслит в нефти, еще меньше разбирается в японской промышленности. Вот их мечты об экспансии, да, тут я с ним согласен. Эти японцы всегда вели себя несколько иррационально по отношению к Панамскому каналу. Проблема лишь в том, что когда они станут управлять им, никто в мире уже не будет пользоваться большими океанскими судами. Да и нефть никому не понадобится, потому что к тому времени люди начнут пользоваться новыми, более чистыми и дешевыми видами энергии. Что же касается всяких там его минералов, — он покачал головой, — японцы могут найти их и ближе к дому, стоит только захотеть.

— Но, мистер Б.

— Мне казалось, вам так все это понравилось! Мистер Блютнер плутовски улыбнулся.

— Вот что я скажу тебе, Гарри. Все то время, что я слушал Иону, я на самом деле слышал твоего дядюшку Бенни. И думал о том, что уж кто-кто, а он знал толк в мошенничестве. И страшно любил это дело. Ладно, об этом потом. Лучше скажи, ты готов вступить в наше маленькое Братство?

Но Пендель никак не мог сообразить, что ответить, поскольку не знал, что хочет услышать от него мистер Блютнер.

— Еще не совсем, мистер Б., — искренне ответил он. — Мне надо созреть. Подумаю над этим, и решение придет. А когда придет и когда буду готов, примчусь к вам на всех парах.

Сейчас он был готов. И план начал вырисовываться, и никакие японцы были тут ни при чем. И черная кошка гнева уже мыла лапки, готовясь к великой битве.

Глава 16

Несколько дней, — сказал Пендель Оснарду. — Мне нужно несколько дней". Дней, за время которых Пендель, муж и любовник, должен был восстановить разрушенные мосты, укрепить брачные узы и, ничего не скрывая больше от жены, увезти ее с собой в какое-нибудь уединенное местечко. И назначить супругу своим доверенным лицом, помощником, товарищем по шпионскому делу в преддверии осуществления его грандиозной идеи.

Пендель перевоплотился для Луизы, теперь надо было переделать Луизу. Между ними больше не существует секретов. Все известно, они делятся всем, они наконец по-настоящему вместе, главный солдат на поле боя и его дополнительный источник. Они считаются друг с другом и с Оснардом, отныне они честные и надежные партнеры в этом великом испытании. У них так много общего. Дельгадо их общий источник сведений о судьбе маленькой и милой их сердцам Панамы; Лондон их общий поводырь и учитель. Англосаксонская цивилизация в опасности, детей надо защитить, сеть бесподобных информаторов должна процветать и расширяться, планы коварных японцев должны быть разоблачены, канал надлежит спасать. Какая, скажите мне, настоящая женщина, какая мать, какая наследница славы и чести своих предков не откликнется на этот призыв, не накинет плащ, не возьмет в руки кинжал и не начнет денно и нощно шпионить за недоброжелателями канала? Отныне эта великая задача будет руководить всеми их действиями, самой их жизнью. Все будет подчинено только ей, каждое случайно оброненное слово, каждый незначительный с виду инцидент будет вплетен в этот божественный гобелен, открытый Ионой, подправленный и восстановленный Пенделем, но хранимый отныне Луизой в качестве весталки. Именно Луиза с незримо присутствующим рядом Дельгадо будет стоять перед этим гобеленом и освещать его лампой.

И пусть даже Луиза не осознает пока что нового своего статуса, пусть не умеет выразить его столь пространно, на нее не может не произвести впечатления выгода, которую можно извлечь из всего этого, если действовать с умом.