Отморозок 2 (СИ) - Поповский Андрей Владимирович. Страница 49

— Твои ребята там с ним чисто сработали?

— Да, чисто, никакая экспертиза не подкопается. Повесился человек в состоянии душевного раздрая, опасаясь ответственности перед законом, ну что же тут поделаешь. Ему, по совокупности, вообще вышка светила. Если даже и возникнут, у москвичей какие подозрения, так их-то к делу не пришьешь.

— Нам, главное было себя и Егора вывести из под удара, и перевести стрелки на кого-то другого. — одобрительно кивнул Вахтанг Отаевич.

— Я думаю, что сейчас Егор заработал очки перед своей системой. Из лопуха, который проморгал у себя под носом крупное подпольное предприятие, он превращается в опытного руководителя. Он раскрыл дело, нашел подпольный цех, арестовал организаторов. С его уровнем поддержки в Москве, Егор сможет еще и обратить себе на пользу сложившуюся ситуацию. Мы тоже вывернулись из возникших проблем с минимальными потерями. Цех и оборудование жалко, но все самое ценное мы вывезли. Если Егор останется на своем месте, мы сможем через время все вернуть с лихвой.

— Да, ты прав — подумав, ответил Вахтанг Отаевич — жалко, конечно, и пропавший в Москве товар и потерянный цех на швейке, ну да ладно, бог дал бог взял. Самое главное, что сами мы живы здоровы, а деньги мы еще заработаем.

— Да, Вахтанг Отаевич.

— С этим пока все — удовлетворенно кивнул хозяин, и перешел к другой теме — Ты уже поговорил с Абрамычем насчет его следующего мероприятия?

— Да, поговорил. Он сначала поупирался немного, но я его убедил. Так что, Кацман все устроит в лучшем виде. — кивнул Виктор

— Вот и хорошо — с удовлетворением крякнул Вахо — мне иногда интересно бывает сделать максимально рискованную ставку. Знаешь, как это будоражит кровь.

Глава 14

Коридор на третьем этаже школы заполнен моими одноклассниками. Кто-то, сидя на широком подоконнике, уткнулся носом в учебник, кто-то ходит туда-сюда, бормоча что-то про себя, и вспоминая таким образом ответы на экзаменационные вопросы, часть ребят с завистью смотрит в окно на бегающую по школьному стадиону малышню, с радостными криками гоняющую мяч. У всех школьников уже несколько дней, как начались летние каникулы, и только восьмые и десятые классы, вместо заслуженного отдыха, вынуждены корпеть над билетами и трястись перед экзаменами.

Мы со Славкой и Кимом отнюдь не грустим. Пока первую партию бедолаг пытает экзаменационная комиссия, мы играем в интересную игру, пытаясь наступить сопернику на ногу, и не дать ему наступить на свою. Несмотря на всю незамысловатость этого занятия, не дать оттоптать себе ноги и оттоптать чужие — это нетривиальная задача. Мы скачем, гогочем и толкаем друг друга руками, чтобы обмануть и сбить с толку. Остальные одноклассники косятся на нас с недоумением, удивляясь нашему веселому настроению перед экзаменом, но нам на это наплевать. Знали бы они, что нас троих, сегодня вечером, еще ждет массовая драка со спортсменами из клуба САМБО-80 из поселка Заводской, они бы вообще крутили пальцами у виска, посчитав нас законченными дебилами.

Тем временем из кабинета химии, где проходит сегодняшний экзамен, но, как ни странно, по истории, начали выходить первые сдавшие. Лица их полны облегчения. Всё, отмучились на сегодня. Оценки, как правило, у всех положительные: пятерки и четверки. Я первым покидаю нашу троицу игроков и иду в кабинет, сменяя уже сдавшего экзамен Серегу Агафонова. Надо бы быстрее закончить с этим делом и заняться подготовкой к нашему вечернему мероприятию. Захожу в кабинет, там за длинным, почти во всю ширину кабинета, учительским столом сидит наш директор Георгий Романович и два завуча: географичка и физичка. Татьяна Викторовна, наша учительница по истории, цокая каблучками туфель, нервно ходит между рядами парт, за которыми трое моих одноклассников сосредоточенно что-то пишут на белых листочках, готовясь к сдаче устного экзамена. На первом ряду у окна сидит Ленка, по всему видно, что она уверена в себе и историю сдаст. А вот мой давний недоброжелатель Чиж, которого я отделал больше года назад и как раз на уроке истории, крутится как на иголках, нервно оглядываясь на историчку, которая находится сейчас прямо у него за спиной. Видать хочет списать, но боится попасться. Все это я уловил буквально за несколько секунд, пока шел к столу с разложенными на нем билетами. Я не стал долго гадать, и просто выбрал первый попавшийся, назвав комиссии громко номер билета.

— Билет номер двенадцать.

— Бери билет, чистый листочек и иди готовиться, — кивнул мне Георгий Романович.

Я, не отходя от стола, мельком глянул содержимое билета. Первый вопрос касался причин революции 1905–1907 годов, «Кровавого воскресения» 9 января 1905 года, и возникновению всеобщих стачек в России. Историю я всегда любил и знал хорошо, и тема революции 1905 года не вызывала у меня никаких затруднений. Сейчас, прямо влет, я им такое могу порассказать, о чем в нынешних учебниках не пишут. А вот второй вопрос касался двадцать шестого съезда КПСС, и здесь я отчаянно плавал. Никогда не любил темы съездов, пленумов и всяких там решений партии. Помню в институте предмет «История КПСС» был одним из самых нелюбимых, я кое-как получил по нему трояк и перекрестился, забыв и думать о съездах и пленумах Коммунистической партии. Вот и сейчас я помню только, что двадцать шестой съезд был последним торжественным съездом, прошедшим еще при жизни Брежнева. Там, по идее, ничего особого произойти не могло. Сначала рассказывали как здорово выполнили решения двадцать пятого съезда, сколько стали выплавили, домов построили, собрали пшеницы, а потом утверждали новый пятилетний план на период с 1981 года по 1985. В общем, скукота. Вот на двадцать седьмом съезде уже пойдет жаришка. Мишка Меченый уже год был у власти. На съезде он обрушился с критикой на годы правления Брежнева, назвав их эпохой застоя. Там же обозначился и алкаш Ельцин, выступив с речью о недопустимости вмешательства партии в хозяйственные вопросы и осторожно покритиковав партийную номенклатуру. Это будет самое начало провозглашенной чуть позже Перестройки, положившей начало развалу страны. Ладно, сколько ни сиди, не готовься, больше, чем я знаю сейчас, я из пальца не высосу, поэтому я набрался наглости и сказал

— Готов отвечать без подготовки.

— Ну что же, дадим Костылеву возможность ответить вне очереди?

Директор посмотрел на сидящих рядом завучей и на Татьяну Викторовну, с которой у меня были очень хорошие отношения. Все кивнули, соглашаясь, и я начал отвечать на первый вопрос. Как я и думал, никаких проблем у меня с ним не возникло: я минут за семь-восемь кратко пробежался по причинам возникновения революционной ситуации в России 1905 года, затронул Русско-японскую войну, рассказал о «Кровавом воскресении» и о роли провокатора отца Гапона в расстреле мирной демонстрации. Татьяна Викторовна кивала и сияла, полностью удовлетворенная моим ответом. Она встала рядом с остальными членами комиссии, которые тоже, ориентируясь на историчку, многозначительно кивали, показывая, что они в теме. Пришла пора второго вопроса. Я, правильно назвав только дату начала и завершения съезда, дальше понес такую чушь, что у Татьяны Викторовны просто глаза вылезли на лоб. Я говорил очень уверенно и убедительно, называя взятые с потолка цифры выполненного пятилетнего плана, перечислял отрасли, которые справились лучше всех, «цитировал» Брежнева, в общем, с умным видом нес совершеннейшую пургу. Понимала это только историчка, а остальные члены комиссии, по привычке, продолжали только кивать с умным видом. Когда я закончил, воцарилась тишина. Татьяна Викторовна и не знала, что сказать и как оценить совершенно проваленный мной второй вопрос, когда раздался голос Георгия Романовича.