Слово и дело (СИ) - Черемис Игорь. Страница 14

Бутылка была «с винтом», так что я открыл её без особого труда. Ну а нарезать немного колбасы, сыра и хлеба и выловить из банки хрустящие огурчики было ещё проще.

— Считал, что не вправе злоупотреблять, — ответил я. — Пару рюмок — можно, больше уже опасно. Меня так учили.

— Ох уж эти москвичи… — проворчал полковник и немедленно выпил, не обратив внимания, что моя рюмка осталась стоять на столе. — Слышал я о твоем начальнике… хорошее слышал. Тоже через СМЕРШ прошел, тоже многое повидал… Не встречались с ним, правда, когда он в Москву попал, я уже тут сидел… А ты что скажешь? Сильно я от него отличаюсь?

— Он жесткий, но справедливый, — честно ответил я. — А вы… вас я знаю меньше месяца, не буду судить. Но, надеюсь, эти полгода будут конструктивными.

— Хе… конструктивными! Вот заберут меня в Киев, пришлют сюда нового — тогда и поговорим об этом твоем конструктиве!

Он снова плеснул себе коньяк и опрокинул рюмку, занюхав его хлебом и полностью проигнорировав всю остальную еду.

— А что, вас действительно в республиканское управление переводят? — осторожно спросил я.

— Тоже слухи слышал? — Чепак прислушался. — Не слушай, ерунда это. Об этом постоянно судачат, да толку-то… Такие переводы в один день происходят, утром позвонят — вечером уже с чемоданом добро пожаловать. У нас всё иначе устроено, не как в Москве. Тебе сколько дали на сборы?

— Две недели.

— Вот, вполне по-божески, — он одобрительно кивнул. — И дела можно закруглить, и собраться нормально. А я сюда уехал прямо из управления, в чем был и без вещей… Но хорошо, что сюда, а не в другие края, отдаленные… Хотя могли и иначе…

Я деликатно промолчал — да и что тут скажешь. Впрочем, он лишь подтвердил то, о чем я и так догадывался — в Сумах этот полковник оказался совсем не по своей воле, хотя и принял ситуацию, не встал в позу и не заявил, что лучше смерть, чем такая ссылка. Но, думаю, если бы тому же Берии предложили выбор, он бы тоже предпочел Сумы безымянному бункеру в штабе Московского военного округа. [1]

— Ты, Виктор, всё же выпей со мной, сейчас можно, ведь под присмотром целого полковника КГБ находишься, — как-то слишком наигранно сказал Чепак.

— Да, это серьезный аргумент, — согласился я.

Я поднял рюмку и он дзынькнул по ней своей, и мы выпили — я опять не до дна. И подумал, что если бы не смерть Сталина и последующие события, этот полковник сейчас был бы минимум генерал-лейтенантом. Но в пятидесятые и шестидесятые очень многие из «стариков», которым было лет по сорок, остановились в званиях, продолжая расти в должностях — такой была политика партии и правительства, которые тогда возглавлял Хрущев. Лишь в последние годы в госбезопасности снова начали раздавать генеральские погоны, что правильно. Если рассуждать здраво, областное управление — это не полк, а, как минимум, дивизия, пусть и кадрированная. А в Москве и области — и вовсе армия, которую сейчас возглавляет всего лишь генерал-майор.

— Трофим Павлович, — я решил бить первым. — Кто такой Иван Макухин? Завотделом науки и учебных заведений. Он сегодня упорно пытался установить со мной контакт.

Чепак поднял на меня тяжелый взгляд, и я понял, каким будет ответ, ещё до того, как услышал его.

— Никто, — проговорил полковник. — Не трать на него время. Ты же про это хотел спросить?

— Если вы прикажете, Трофим Павлович, то не буду тратить, — ответил я. — Но мне интересно, что он за человек.

* * *

Некоторое время мы играли в гляделки, и я, кажется, победил — Чепак первым отвел взгляд. Но я не был рад своей победе. Было бы много проще, если бы на мой вопрос полковник дал четкий и ясный ответ.

— Приказ ему… — он разлил коньяк и поднял свою рюмку. — Ты, Виктор, кажется, ждешь, что я тебя тут за ручку водить буду? Не будет этого. Ты уже взрослый, так что и думай сам — стоит тебе тратить время на этого Ивана Макухина. Могу только посоветовать — не стоит. А дальше ты уж сам. Прислушаешься к моему совету — хорошо, не прислушаешься — тоже хорошо, пусть и не так, как в первом случае. Шишек, может, набьешь нужных и в нужном месте — всё наука тебе будет, пригодится потом. Ты лучше скажи, почему тебя из Москвы выгнали?

Отвечать на этот вопрос мне не хотелось, и я совершенно бесхитростно дал себе немного времени на раздумья — тоже поднял рюмку и сделал приглашающий жест. Чепак не подвел, хотя я видел, что обмануть его у меня не получилось. Но я и не надеялся на такое.

— Думаю, что там была совокупность причин, — медленно произнес я. — Я предложил руководству немного доработать наши законы, чтобы лучше бороться с диссидентскими элементами. Предложение было одобрено, но не принято…

— Вот как… — протянул Чепак и наконец закусил — почему-то сыром. — А ещё?

— Почему вы решили, что было «ещё»?

— Опыт, — коротко ответил он. — Пока что то, что ты натворил, на ссылку не тянет. Или ты чего-то не договариваешь.

— Не договариваю, — согласился я. — Но про остальное, извините, не могу говорить открыто, Трофим Павлович.

— А, даже так… Ну ладно, что ж с тобой поделать, не можешь — значит, не можешь. Но я понял. Это твоё предложение — его можно применить у нас?

На эту тему я думал, и думал много, но советская власть была устроена очень консервативно. Чтобы продвинуть мою идею с иноагентами хотя бы на уровне области, нужна была поддержка от обкома, а те без согласования с Киевом в туалет боятся сходить. В Киеве же моё предложение тоже сами принимать не будут, отправят на утверждение в Москву, а там мне уже отказали — и таким нехитрым образом круг замкнется, а я останусь ни с чем. К тому же я пока не видел достойных иноагентства субъектов в подведомственном хозяйстве. Возможно, таковые имелись в Киеве, но мне на республиканский уровень пока что выходить было не с чем, да и не будет там никто меня слушать, потому что человек я новый и временный, уеду, а оставленные мною заботы лягут на аборигенов, которым это совсем не нужно.

— Пока нет… — я помотал головой. — Слишком много согласовывать надо, лучше, если это будут сверху продвигать. А заходить сбоку — долго и бессмысленно. Но кой-какие наметки есть, их, думаю, можно и без обкома провести. Могу подготовить рапорт.

— А подготовь, подготовь, хуже не будет, — внезапно согласился Чепак. — Что касается Макухина — как я и сказал. Можешь заниматься им, но сам, понимаешь?

— Понимаю.

Всё действительно было понятно — официально Чепак никакого отношения к этому делу иметь не собирался. Ни разрешать, ни запрещать он не будет. Но я фактически превращался в частного детектива, который не сможет привлекать никаких сотрудников управления, даже по дружбе или за какие-то услуги. Многого я с таким подходом не нарасследую, а вот обжечься могу очень сильно — если вспоминать про тот самый запрет на разработку партактива, который сохранился с хрущевских времен. В принципе, своим советом полковник давал мне возможность отступить, сохранив лицо — мол, я не сам отказался, а послушался старого и опытного коллегу и начальника. А официально — официально ничего не было.