Наследник (СИ) - Седых Александр Иванович. Страница 20

— И с кем же вы, господин кадет, собрались тут воевать? — скептически скривился красный командир, по неведению ещё считавший, что досрочный набор молодёжи призывного возраста проводится в связи с угрозой вторжения дивизий белоказаков барона Унгерна.

— С немецко–фашистскими агрессорами, — чрезвычайно удивил ответом молодой парагвайский казак.

— Так ведь у нас с Германией заключён пакт о ненападении, — нахмурив брови, возразил провокатору старший лейтенант.

— Бумага — слабая защита от пуль, снарядов и бомб, — пожал плечами парагваец. — Следует крепить оборону опытными и умелыми бойцами.

— Молодой человек, судя по паспорту, вам едва исполнилось восемнадцать лет, — с недоверчивой ухмылкой окинул взглядом атлетическую фигуру переростка военный клерк. — Откуда опыту набраться?

— Казак готовится с детских лет к войне, — уверенно глядел прямо в глаза ещё вчерашний кадет.

— И какова, юноша, ваша воинская специализация?

— Пластун, — назвал одну из своих воинских специальностей казак, и, видя непонимание в глазах пролетарского лейтенанта, пояснил доходчивее — фронтовой разведчик.

— Ага, в рядах Красной армии только парагвайского разведчика и не хватало, — издевательски рассмеялся лейтенант.

— Я не настаиваю, — пожал плечами казак. — Зачислите хоть рядовым пехотинцем, война сама расставит всё по своим местам.

— Ишь, в разведку он захотел, — всё никак не успокоившись, зло прошипел возмущённый командир. — Твои парагвайские документы ещё надо хорошенько проверить, да и самого прощупать, как следует. Я помещаю вас под арест, гражданин Ермолаев.

— Ты, командир, сначала меня в армию прими, а уж потом командуй, — усмехнулся дерзкий парагваец. — Документы я тебе для оформления оставлю — проверяй, а завтра, утречком, приду за получением предписания для следования в воинскую часть.

— Отставить пререкания! — вскочил со стула командир и с удовольствием вынул из кобуры новенький наган. Порадовавшись, как же кстати, с этой недели весь командный состав РККА обязали повсеместно иметь личное оружие при себе.

Парагвайский казак быстро шагнул к столу, его рука метнулась вперёд, словно бросок кобры. Лейтенант даже не успел направить ствол револьвера на арестанта, как оружие было ловко выкручено из руки.

— Ай, что вы себе позволяете, гражданин! — баюкая правую кисть, взвизгнул обезоруженный командир бумажных папок.

— Беру в залог за свои документы ценную вещицу, — засовывая наган за поясной ремень, усмехнулся парагвайский разбойник. — Завтра поутру обменяемся.

— Караул! — метнувшись к двери, завопил обиженный командир.

— До свидания, — пальцами прикоснувшись к краю шляпы, элегантно поклонился посетитель и… с разбега выпрыгнул в распахнутое окно.

Лейтенант бросился к подоконнику и свесился вниз.

Из–под окна, стоящий на тротуаре парагваец помахал ему шляпой.

— Товарищи, задержите нарушителя! — сверху обратился к группе призывников командир.

Ожидающие на улице молодые парни преградили дорогу дерзкому беглецу.

Рослый казак прошёл сквозь живую преграду, действуя лишь одной левой рукой, даже не снимая с правого плеча рюкзак. Преграда завалилась на тротуар, как проломленный бульдозером штакетник. Правда, особо никто не пострадал, ибо Матвей не крушил живую стену кулаком, а лишь толкал ладонью. Однако же даже от еле заметных глазу быстрых толчков крепкие молодые парни разлетались по сторонам, как сбитые кегли.

После столь впечатляющей демонстрации силы, никто из остальных трущихся возле здания военкомата призывников больше не рискнул вставать на пути у рослого богатыря. А свесившийся через подоконник лейтенант не сразу сумел подобрать отвисшую челюсть и набрать воздуха в опустошённые лёгкие. Когда же первый шок прошёл, высокий парагваец уже скрылся за углом здания, и взывать к помощи уже было поздно, стыдно, да и… опасно.

Лейтенант, конечно же, решил немедленно доложить в органы НКВД о попытке парагвайского шпиона проникнуть в ряды Рабоче–крестьянской Красной армии. Однако упоминать в донесении о потери личного оружия посчитал пока лишним, авось при задержании кадета удастся вернуть табельный наган. В том, что наивный юноша завтра утром непременно вернётся за документами, лейтенант почти не сомневался — иначе, зачем бы тот так дерзко действовал. Было очевидно, что глупый иностранец совершенно не понимал бюрократических порядков в стране.

А пока матёрый бюрократ спешно организовывал западню для шпиона, парагваец гулял по мирному городу среди беспечных граждан, не ведающих о грядущих тёмных временах. Но Матвей не просто так слонялся по центру, юноша не слыл избалованным мотом и знал цену трудовой копейке. Модному импортному костюму парагвайского рекрута была уготована судьба сгинуть на армейском складе, поэтому казак решил переодеться в менее дорогую одёжку, а дефицитный товар выгодно сбыть.

Городской рынок к этому времени уже опустел, и люди посоветовали направиться в местную комиссионку. В ней по достоинству оценили импортные вещи, однако сразу на руки предложили дать лишь половину их истинной цены. Матвея это тоже устраивало, но возникла другая проблема: подходящей замены его гардеробу на месте не имелось, а для покупки одежды и обуви в других магазинах требовались советские деньги, запас которых у путешественника, так некстати, подошёл к концу. Обычно, Матвей частями разменивал «золотые» парагвайские рубли на советские, но сегодня на рынке все жулики–менялы уже работу окончили, а в госбанк с иностранной валютой частные лица просто так, понятное дело, не захаживают.

Матвей пожаловался на возникшие трудности, и директор комиссионки любезно предложил обменять валюту по очень «выгодному» курсу. Иностранец не стал торговаться и открыл толстый кошель. Увидев солидный «золотой запас» заезжего гостя, добрый человек возгорелся желанием помочь путешественнику с обменом более солидной суммы. Матвей понимал, что красноармейцу в форме, каковым он надеялся вскоре стать, будет уже значительно труднее разменивать парагвайские рубли на советские, поэтому из рюкзака достал к обмену всю толстую пачку банкнот с золотыми нитями.

У директора аж ручонки затряслись от вожделения помочь ближнему, однако столь значительной суммы в советских рублях для эквивалентного обмена у «альтруиста» под рукой не оказалось. Договорились встретиться поздним вечером в ресторане, возле городского парка отдыха. Место людное и безопасное. Директор, хитро подмигнув, предложил гостю принести свой «импорт» для обмена туда, где в подсобке ресторана можно будет «примерить вещи» и честно расплатиться. Деляга заверял, что его репутация без пятен, и он ведёт дела без обмана — гость может навести справки у авторитетных в городе людей. Малую часть валюты удалось разменять, не отходя от прилавка, остальную же сумму партнёр обещал обменять по ещё более выгодному курсу.

Матвей не боялся иметь дело с жуликами, он с детства крутился в злачных портовых кварталах Асунсьона. В своих силах чудо–боец был столь уверен, что незнакомые с ним дельцы могли посчитать беззаботное поведение юноши даже чересчур беспечным.

Матвей–то был согласен на «относительно честный» обмен, а вот директора комиссионки обуяла жажда наживы. Он знал, что на железнодорожной станции застряли пассажирские поезда. Очевидно, беспечный иностранец оттуда. То, что юноша не из советских граждан бросалось в глаза сразу: по стилю одежды, аристократичной осанке, манере говорить. Особого акцента в речи не чувствовалось, но говор у путника не местный, и часто использует старорежимные словечки. Желание заезжего буржуя сменить гардероб, жулик расценил, как намерение затеряться в толпе пролетариата. Наличие столь крупной суммы валюты и согласие её обменять по грабительскому курсу, говорило о не совсем честном её приобретении. Жаловаться в милицию такой странный путник не побежит. Вот и решил подпольный финансовый воротила обидеть одинокого странника, как раз для тёмных делишек у бессовестного негодяя на подкормке паслись блатные братки.