(не) Обручённые (СИ) - Снегова Анна. Страница 15

- …И думаю, вы отлично поладите. Он тоже сбежал от своей многочисленной родни.

- Почему? – удивлённо смотрю на колдунью.

- Донимали его. Примерно тем же, чем тебя.

- Чем?

За последние дни я очень мало спала и очень много ревела. Голова будто свинцом налита. Мне кажется, я сейчас не понимаю каких-то очевидных вещей. Но два и два никак не желают складываться.

- А неважно! Главное, ты с ним рядом будешь совершенно точно в безопасности. Так что советую хотя бы на время забыть, что ты колдунья, вспомнить, что девушка, прекратить шарахаться туда-сюда своей телепортацией и просто немного отдохнуть, погулять ножками. Попроси, пусть город покажет. Он там уже несколько месяцев живёт, должно быть освоился.

Неопределённо дёргаю плечом. Не хочу никаких экскурсий. Хочу лежать хлебушком и ни о чём не думать.

- Серьёзно, котёночек! Обещай мне, что от Алана ни на шаг. Мне… не очень нравится то, что я вижу.

Она подаётся ближе и вдруг зачем-то кладёт свои узкие холодные ладони мне на виски. Внимательно всматривается в моё лицо.

- Не могу объяснить, что именно я чувствую… но это холод вдоль позвоночника, когда на тебя смотрю. Твоя тень будто стала больше и насыщеннее. Словно… тьма идёт за тобой по пятам. Тебе определённо нельзя больше возвращаться в подземелья! И, пожалуй, в Саутвинге тоже выходи только в дневное время.

Она убирает руки, в прекрасных глазах – беспокойство.

Вздыхаю и даю обещание, по крайней мере постараться.

- И только в сопровождении Алана! Обещай мне.

Ну вот. Я же собиралась отдохнуть и побыть в тишине. А мне суют в экскурсоводы какого-то шумного рыжего дядьку, который наверняка из всех достопримечательностей Саутвинга видел только кабаки. Знаю я их, этих Фостергловеров! От них потом неделю в ушах звенит.

Определённо не самая лучшая компания для меня в моём нынешнем состоянии.

==

Маленький спойлер от автора.

Тем временем Алан Фостергловер)

9.3

Я долго думала, куда переместиться первым делом, какую точку в Саутвинге выбрать пунктом назначения.

Чтобы «прыгнуть» надо было хорошо представлять себе это место. Нельзя было подумать абстрактно о чем-то, и всё. Магия не творит чудеса сама по себе. Она лишь инструмент в умелых руках.

Именно поэтому переместиться сразу по адресу этого Фостергловера, который Дункан заботливо оставил на внешней стороне свитка, было невозможно. Да и не хотелось, если честно, выполнять навязанную братом повинность. Как-нибудь потом.

Самым подходящим местом для начала мне показалась главная площадь Саутвинга – благо, я там не раз бывала. Помню и дворец, главным фасадом и колоннадой, рядами высоких стрельчатых окон выходящий прямо на неё… Старый дворец Короля-без-Короны. Но от дворца я совершенно точно буду держаться подальше. Эти раны слишком кровоточат, чтобы снова тыкать в них пальцем.

Я сосредоточилась на образе площади. В праздники и выходные там была тьма народу, устраивались ярмарки, шумные гуляния… когда-то на этой площади вышла замуж за моего брата Тэмирен. Когда-то на этой площади Себастиан пытался организовать «революцию сверху» и лишить вольности своих лордов-вассалов, прижать их к ногтю и объединить государство под своей абсолютной властью в единую мощную державу…

Да что ж такое-то!.. Опять думаю о нём. Так не пойдёт.

Площадь.

Надо сконцентрироваться на площади. Белые стены дворца, красивые, изящные… левое крыло полностью разрушено было после тех событий, когда в дело вмешались древние магические силы, куда более могущественные, чем простой смертный человек.

Дворец… Наверное, он красивый был тогда, до разрушения. До того, как лишился хозяина и был заброшен.

Король-без-Короны… так теперь зовут его. Когда-то звали иначе. И корона у него была, настоящая.

Я так и не смогла сконцентрироваться как следует.

Бастиан, везде и всегда он – в моих мыслях, в моих снах, в моих воспоминаниях.

Наверное, поэтому я «сбила прицел», и впервые в жизни моя магия переместила меня сама. В место, которого я никогда не видела и не представляла. Но тотчас узнала по белому камню стен и виду из высоких стрельчатых окон в пол, за которыми сквозь пыльное стекло мелькало ослепительно-синее Саутвингское южное небо, так не похожее на сизую выцветшую хмарь низких северных небес.

Я попала в какой-то из внутренних покоев дворца Короля-без-Короны.

Нервно огляделась, невольно поёжилась и обхватила себя за плечи. Золотые щедрые солнечные лучи освещали просторную полукруглую комнату, обставленную изящной белой мебелью с позолотой. Пахло пылью и засушенными розами.

Впереди, у извивающейся по дуге стены, что состояла, кажется, из одних окон - круглый столик, несколько стульев. Фарфоровая чашка с позолотой на ручке – полупрозрачная, с намертво присохшими чаинками на донышке. Рядом – блюдо с крошками чего-то, по которому уже трудно определить, что это было когда-то. Золотые вилка и нож небрежно брошены на смятую кружевную белоснежную салфетку.

По правую руку и по левую руку замечаю двери в смежные комнаты. Через полуоткрытую дверь слева виден край ужасно широкой и высокой кровати под алым бархатным балдахином с золотыми кистями.

Справа – еще одна дверь, за ней маячат шкафы тёмного дерева с блёклыми корешками старых книг, массивный письменный стол.

Самое главное, что бросается здесь в глаза – ощущение потерянности, забытости, полного запустения. Как будто я попала на изнанку мира. Куда не доходят запахи и звуки мира настоящего. Только вечно хранящаяся о нём память.

Абсолютная, невозможная тишина.

И пыль. Пыль толстым слоем повсюду - на полу, на мебели, на всех поверхностях.

Когда иду по дорогому, наборному со сложным узором дубовому паркету, мои ноги прочерчивают следы в пыли, как на снегу.

Красивые панорамные окна мутны. Белые стены с облупившейся позолотой на барельефах, по углам всё затянуто паутиной. С лепного потолка местами обвалилась часть штукатурки, валяется под ногами белыми лохмотьями, хрустит, когда наступаю случайно. Тяжелые бархатные занавеси кроваво-алого цвета все в сером инее пыльных разводов. Если трону – буду чихать до завтрашнего вечера, уверена.

Решаюсь все-таки продолжить осмотр, иду в левую комнату… спальню.

Размеры кровати поражают. Зачем столько одному человеку? А одинокий столовый прибор на столике лучше всяких слов говорил, что покои предназначались только для одного. И мне не хочется думать о том, что моё сердце поняло, для кого именно, сразу, как только я сделала первый шаг.

Поворачиваю голову. У ближайшей стены – высокая напольная ваза, фарфоровая с бледно-голубым узором. А в ней – букет засохших роз. Уже и не поймёшь, какого они были цвета. Такой старый, что страшно даже дышать рядом – того и гляди, лепестки осыпятся в пыль.

А потом поднимаю взгляд.

Вижу рисунки на стенах, карандашные, в простых деревянных рамах – эта простота совершенно не вяжется с изысканной роскошью остальной обстановки.

И узнаю руку художника.

Его картины. Здесь, в самом личном, недоступном взглядам чужих месте. Где он не хотел, чтобы кто-то видел. Проник в его внутренний мир.

Он рисовал корабли. И закаты, падающие в море. И неровные спины гор, уходящие вдаль за горизонт.

Всё то, чего никогда в жизни больше не увидит.

Магия впервые в жизни переместила меня в место, которого я не могла визуализировать, потому что никогда в нём не бывала. Сама. Как будто долгие часы рядом с Бастианом, его присутствие, его прикосновения, болезненный жар его мятущейся души отпечатались где-то глубоко внутри меня – глубже, чем я предполагала. На магическом, самом сакральном уровне.