Давай любить друг друга - Монкомбл Морган. Страница 15

– Нет. Обычно я не вмешиваюсь в ее личную жизнь. (До вчерашнего дня…) Вот только Виолетта слишком добрая: она так хочет видеть в людях их лучшие качества, что иногда слепа ко всему остальному. Взять этого ублюдка Эмильена. Я позволил этому случиться, не вмешивался, и вдруг она говорит мне, почему он ее бросил, а он уже слишком далеко, и я не могу до него добраться! Я был просто в бешенстве.

Одного воспоминания о той ночи, когда Виолетта рассказала мне причину их разрыва, достаточно, чтобы я снова начал жалеть, что не убил его в пятницу. Я так мечтал об этой возможности…

– Так, значит, ты боишься, что с ним будет так же. Она кажется несчастной?

– Нет… Она, наоборот, постоянно улыбается. Как только получает сообщение, светится и уходит, чтобы побыть наедине с собой.

Неожиданно я чувствую себя глупо. Действительно, причин для паники нет. Наоборот, кажется, им хорошо вместе.

Кроме того, думаю, Зои заставит меня пригласить его на вечеринку-сюрприз. Вот черт! Итан смеется, чем удивляет меня. Я выключаю воду и трясу головой, избавляясь от лишней влаги.

– Даже не спорь, ты ревнуешь.

На этот раз я сжимаю челюсти и прожигаю его взглядом, подхватывая свое полотенце.

– Говорю же, что нет!

– Ревнуешь не в плане, что любишь ее, – защищается он, – а потому, что когда Люси от тебя ушла, ты понял, что и Виолетта может с кем-то познакомиться. В то время как ты сам так и не смог оставить прошлое позади.

От его слов я замираю, все мое тело словно каменеет. Имя Люси, произнесенное вслух, все так же причиняет мне боль. В разговорах с Джейсоном и Виолеттой мы обычно избегаем этой темы. Они очень хорошо знают, что мне до сих пор плохо. Прошло всего полгода.

К сожалению, я понимаю, что рассуждения Итана не так уж и глупы. Даже не так: он совершенно прав. Я ревную, но не к Клеману. Я просто завидую Виолетте – потому что она продолжает жить полной жизнью, потому что у нее есть кто-то, кто делает ее счастливой. В отличие от меня.

– Ты слышал о ней что-нибудь? – бормочет Итан, пока я поспешно надеваю футболку, смущаясь.

Не хочу об этом говорить. Я отрицательно качаю головой, давая понять, что хотел бы сменить тему. Не хочу говорить с ним о Люси. Да и вообще ни с кем.

– Тебе нужно двигаться дальше. Нельзя на этом зацикливаться. У меня полно подружек, могу тебя им представить, если хочешь, – шутит он, чтобы разрядить обстановку. – Есть феминистки, есть не феминистки…

В глубине души я знаю, что он прав. Хандра ни к чему не приведет, а обжимания с лучшей подругой с целью выпустить пар – тем более. Но я ничего не могу с этим поделать. Я жду Люси с того момента, как она ушла, просто даю ей время и жду – это все, что мне остается. Доказать, что она ошибалась на мой счет. Вот почему уже полгода я даже не приближаюсь к девушкам.

Не показывая своего раздражения, я выхожу из кабинки и спокойным голосом отклоняю его предложение:

– Спасибо, Итан, но нет. Она вернется, я точно знаю.

Я слышу, как он вздыхает где-то рядом, и надеваю джинсы. Он мне не верит, он жалеет меня, как и Джейсон, как и Виолетта. И это бесит меня до глубины души, хотя я уверен, что они хотят как лучше.

Я засовываю грязную одежду в спортивную сумку и закидываю ее на плечо, решительно глядя в глаза другу.

– Я все для этого сделаю.

По пути домой я звоню Джейсону и предлагаю ему встретиться сегодня у Итана. Он говорит, что в деле и приедет туда где-то через час, только примет душ и наденет что-нибудь поудобнее.

Когда я возвращаюсь, в гостиной пусто. Снимаю пальто, прохожу в свою комнату и кидаю его на кровать. Чувствую, как Мистангет трется об мою ногу.

– Иди сюда, красавица моя.

Я наклоняюсь, беру ее на руки и целую белую шерстку. Обожаю ее, эту крольчиху. Как и говорила мне Виолетта в нашу первую встречу, она действительно с характером. Сначала она убегала от меня как от чумы. А потом мне удалось по-своему ее приучить.

– Подожди, сейчас найду твою подругу, – говорю я, укладывая ее под одеяло.

Я дохожу до комнаты девушек и стучу, чтобы узнать, вернулась ли уже Виолетта.

– Что? – слышу в ответ нетерпеливый голос.

Зои.

– Ничего, просто хотел узнать, живы ли вы. Виолетта там?

Мгновение я жду, прижимаясь виском к двери, и до меня вновь доносится голос Зои:

– В душе!

И правда: я слышу шум воды, доносящийся из ванной. Дважды громко стучу, чтобы Виолетта услышала.

– Можно войти?

– Да!

Я нажимаю на ручку и вхожу, держа в руках пропитанную потом одежду. Закрываю за собой дверь и закидываю вещи в стиральную машину. Зеркало над раковиной полностью запотело, и поэтому я протираю его рукавом, чтобы хорошо себя видеть. Я несколько секунд вглядываюсь в свое отражение. Шум воды приводит в порядок мои мысли. Честно говоря, я совсем не хочу идти сегодня к Итану и еще меньше хочу вымученно смеяться над пошлыми шутками Джейсона. Должен признать, он не особо изобретателен.

Мой взгляд прикован к шторке душа. Сквозь нее я могу смутно разглядеть силуэт Виолетты, моющей голову, и этого тем не менее достаточно, чтобы захватить все мое внимание. Я сглатываю, пытаясь не думать о том, что она сейчас голая и находится лишь в метре от меня. Ее тело, близостью с которым я более чем насладился лишь два дня назад…

– Черт! – шипит Виолетта из-за шторки. – Вот дура.

Я слышу звук падения чего-то, скорее всего, ее геля для душа, и это резко возвращает меня в реальность. Я в раздражении трясу головой, понимаю, что здорово возбудился.

Мне действительно нужно прекратить фантазировать о Виолетте, и побыстрее.

Я выхожу из ванной и прячусь в своей комнате, чтобы переждать, пока утихнут мои физиологические порывы. Через десять минут, убрав все, что попалось под руку, я вновь выхожу в по-прежнему пустую гостиную. Я сажусь на диван. Голова раскалывается. Я очень хорошо знаю, что у нас с Виолеттой ничего не может быть, но мое тело не слышит этого. Думаю, начинают сказываться долгие месяцы моего воздержания.

В момент, когда я собираюсь чем-нибудь перекусить, в комнату врывается разъяренная Виолетта, завернутая в одно лишь синее полотенце. В мое синее полотенце. Я хмурюсь, понимая, что ее взгляд направлен прямо на меня.

– Кстати говоря, ты!

Так, ничего хорошего это не обещает…

Ее маленькая фигура замирает напротив меня. Ее кожа блестит, будто покрытая потом, а пряди волос, выбиваясь из пучка, липнут к щекам. Это глупо, но меня охватывает трепет.

– Тебе что, нравится издеваться надо мной, Лоан?!

Я приподнимаю бровь:

– Что я сделал?

Мне действительно любопытно. Не помню, чтобы я где-то сглупил. Скорее, уж это я должен был бы упрекнуть ее в том, что она взяла мое полотенце или что иногда она пользуется моей зубной щеткой, но я ничего не говорю, потому что в глубине души я совсем не против.

– Тебе не кажется, что ты съел все мои шоко-бонс?

А, это! Признаюсь, я сорвался. Я вообще не очень много ем, но в тот вечер был просто дико голоден. И, к несчастью для Виолетты, ее шоколадки буквально строили мне глазки. Не хотелось их разочаровывать.

– Прости, – кротко говорю я, – меня казнят сразу или я имею право на судебное разбирательство?

Она прожигает меня взглядом, давая понять, чтобы я больше даже не думал о плоских шуточках. За это время я успел понять, что шоколад – это ее жизнь. И то, что я украл его у нее, мне с рук не сойдет. Вот честно, если бы шоколадизм был религией, она была бы ярым его приверженцем.

– Да пошел ты, Лоан. Я не так давно захотела их поесть, расслабиться, пошла за нами, а там ничего! Ноль! Nada! Nic!

– «Nic»?

– Это по-польски, – объясняет она, уперев руки в бока. – Ой, да какая разница. Важно лишь то, что ты смел целую коробку, а я покупала их для СЕБЯ! Ну твою мать.

Я наблюдаю за ней, пытаясь не засмеяться. Я часто смеюсь, когда она кричит на меня, и одному богу известно, насколько она это ненавидит. Но что я могу поделать, если, высказывая недовольство, она тараторит со скоростью света и постоянно машет руками?